Лилия Ким - Аня Каренина

• Название: Аня Каренина
• Автор: Лилия Ким
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-373-00322-3

Они не разучились мечтать! Но лучше бы и не мечтали…

Школьница Аня хочет стать поп-идолом круче Бритни. Ломовая лошадь Долли — грезит о смерти мужа и всех его родственников. Футбольный фанат Стива — о доходах спортивных звезд. Каренин, занимающийся сутенерством, — о признании своих научных трудов. Моделька Кити — об олигархах, а плэйбой Левин — о глобальной мести всем женщинам Земли. Ну, а Вронский… Вронский — об абсолютной сексуальной свободе…

«Нравственная пустота, предательство собственных детей, морфинизм…» — так Лев Толстой говорил о своем романе «Анна Каренина».

«Аня Каренина», как и у Льва Николаевича, — «социальный роман». Только современный…

Нет правды, кроме чувства.

---

— А что? Купим и стиральную… — голова Стивы упала на грудь, и через минуту раздался храп.

— Вот и хорошо, вот и славно, — Долли погладила мужа по голове. — Господи! — она потянулась и подошла к окну. — Даже не верится! Чуть не развелась ведь… Я тебя теперь никому не отдам, — не то ласково, не то угрожающе сказала она, повернувшись к мужу. — Мой! — Дарья сделала руками странный жест, как будто хотела обнять весь панельный двенадцатиэтажный дом.

Запой

На сороковой день после смерти Анны Аркадьевны соседи прорвались её поминать. Алкаши, денно и нощно осаждавшие ларёк у автобусной остановки, явились в одиннадцать часов утра, принесли Дарье Стиву и настойчиво попросили похмелиться.

— Хозяйка, сороковой день… Святое дело помянуть… Надо бы по двести грамм, а то и по триста. Чтобы всё по-христиански, по-человечески было…

— Да! — вякнул лежащий на руках новых друзей Облонский. — Да-рррья! Накрывай на стол!!

Облонская стояла как истукан, балансируя между яростью и истерикой. Алкаши наблюдали за ней как за канатоходкой, которая вот-вот сорвётся, только непонятно, в какую сторону упадёт. Дарья вдохнула полную грудь воздуха, потом ещё раз… И… раздался оглушительный Гришкин плач. Облонская ещё раз вдохнула, а потом бессильно махнула рукой, развернулась и потопала в комнату. Было такое впечатление, что весила она тонну, потому что при каждом её шаге мебель вздрагивала, а висевшие на стенах там и сям дурацкие картинки подпрыгивали…

Дней пять назад поминание Анны Аркадьевны переросло в чудовищный запой, не прерывавшийся ни на минуту. Пивка, потом уже снова водочки, выпьем и снова нальём… И поехало. Анна Аркадьевна поминалась крепко и каждодневно.

— Надеюсь, она в своём гробу переворачивается, — проворчала себе под нос Дарья, захлопнув дверь в комнату и доставая Гришку из кроватки. — На, жри, кровосос! — досадливо кинула она младенцу, который тут же жадно впился в подставленный ему сосок. — Что же делать-то? — глубокая морщина прорезала переносицу Дарьи. Внезапно начавшийся алкоголизм мужа её вовсе не устраивал. Стива пропил практически всё, что осталось от Анны Аркадьевны и Ани, включая вибратор и убогую мебель, даже их сифозные шмотки сдал обратно в секонд-хенд! А деньги пропил! Пропил всё до копейки, гад!

— Хоть комнату освободил, — продолжала ворчать по ходу своих размышлений Дарья, — можно ремонт начинать делать — внутри голые стены, хоть шаром покати. Было бы только на что ремонтировать. Ох, убила бы! — Облонская повернулась в сторону кухни, откуда доносились пьяные голоса.

— Мама моя была… мученица! — ревел Стива. — Помянем! Хоть и стерва была, я вам щас расскажу… — послышался звон стаканов, а затем невнятное бормотание, за которым последовал взрыв хохота.

— Господи! Ну вразуми же Ты его! — Дарья подошла к окну и умоляюще воззрилась в хмурое осеннее небо. Небо висело низко-низко, тяжёлые грязные облака медленно ползли, угрожая взорваться и затопить весь район холодной водой. Да… Господь был явно не расположен помогать кому-либо на этой земле. Облонская машинально качала Гришку, впервые за долгое время задумавшись о Боге. По большому счёту она верила в него как большинство граждан постсоветской России: как бы Бога нет… А вдруг есть? Поставлю-ка свечку.

Приходя в церковь, Облонская немедленно ощущала умиротворение и святость всего собственного существа, запах ладана действовал на неё волшебно — она вся преображалась и дня два потом стойко сносила невзгоды, не роптала на отсутствие денег и пыталась помогать ближним. Затем благодать проходила, и Дарья снова принималась «роптать» благим матом и вести позиционную войну со всеми подряд. Таким образом Бог принимался как успокоительное, в основном под Рождество. Или же вызывался в качестве скорой помощи в случае какой-нибудь стрёмы. Всё равно не поможет, но надо возопить — а вдруг?

Если же спросить Дарью, верит ли она в Бога, — Облонская незамедлительно скажет: «Да. Нам без Бога никак. Лишили людей веры на семьдесят лет — и вот что вышло!» А к батюшкам (попам) вообще отношение как к святым мощам и святым духам одновременно. Слово — закон и обсуждению не подлежит, однако к исполнению тоже не обязательно, чай не статья.

В то же время Облонская верит в переселение душ, в удивительные способности китайских буддистов и индийских йогов, в энергетических вампиров, в существование чёрных колдунов, обладающих огромной силой, в чудодейственных бабушек, которые заговором и молитвой могут вылечить человека от рака и СПИДа, в инопланетян, что следят за людьми и решают, когда же весь этот клоповник грохнуть. «Секретные материалы» смотрит с замиранием сердца как документальный фильм, на выборах голосует с полной уверенностью, что всё это ничего не значит, а в правительстве вечный масонский заговор. Говорит, что астрология и карты Таро — фигня, а гороскопы слушает и к гадалке ходила.

В общем, эх, мать крёщена Русь! Перуна на тебя нету… Монахи в кельях на стенах кресты рисуют. От кикимор берегутся. Крестные ходы делают на Ивана Купалу.

Дарья смотрела в окно. Стекло покрылось мелкими каплями со стороны улицы. Тоскливо почему-то, а почему — неясно. И даже как-то всё равно, что Стива запил.

— Всё достало… — сказала она Гришке, который уже заснул у матери на руках. — Может, у меня депрессия? — спросила Долли у восьмимесячного сына. — Хотя с чего ей взяться? Всё нормально — Степан попьёт и перестанет, мать всё-таки схоронил. Зато комната теперь свободная. Будешь там уроки учить, телевизор смотреть, компьютер мы тебе потом купим. Человеком станешь нормальным, в институт поступишь, закончишь его. В армию тебя не отдам. Только если уж совсем плохо станешь себя вести. Тогда пошлю для дисциплины, чтобы мужика из тебя сделали. Понял? — Долли уткнулась лицом в Гришкин живот. — Ух ты, котёнок мой. Веди себя только хорошо, учись. На тебя надежда вся. Кому мать твоя будет в старости нужна? Пенсия грошовая, папаша твой годам к шестидесяти ещё и в маразм впадёт, если не сопьётся… Что я буду делать? А тут ты у меня — олигарх! Поможешь матери, не дашь с голоду помереть. Господи… Всё это ради того, чтобы в старости с голоду не помереть. Вот жизнь настала… — Дарья вздохнула и положила сына в кроватку. Потом посмотрела на часы — только половина первого. «Таньку из сада забирать надо в шесть… Может, поспать до трёх?» — Облонская потянулась.

Спать ей осенью хотелось хронически. Завела будильник на три часа, легла на кровать и мгновенно уснула.

Через полчаса хлопнула входная дверь. Алкаши пошли в ларёк за пивом. Водка кончилась. Закрыли дверь, а Облонский как спал, положив голову на кухонный стол, так и остался спать. Алкаши сбегали за «беленькой», забыли, в какой квартире гуляют. Стали звонить по всем квартирам, расположенным аналогично Стивиной на всех этажах, правда делали они это в соседней парадной. В последней квартире на них спустили собаку. «Синяки» обиделись и вынесли постановление: никто не имеет права травить их собакой, даже если у него мать померла. Если мать померла — то тем более. Надо стол накрыть, водки налить, помянуть, короче, по-человечески. Мать всё-таки.

[+++]

На шестой день запоя Дарья обнаружила, что пропали их обручальные кольца. С большим скандалом и слезами выкупила их за стоимость двух бутылок водки в ларьке у остановки, потом распатронила свою заначку, ту, что держала «ну на самый крайняк», (а этот крайняк, безо всякого сомнения, пришёл), и вызвала команду врачей по объявлению «прерывание запоев». Стиве сделали какой-то укол и накачали через зонд раствором марганцовки, с чего Облонского торкнуло так, что он блевал без перерыва около часа. Потом его затрясло, пришлось укрывать всеми одеялами, пальто и куртками, что нашлись. Через час снова сделали укол. Галоперидол, кажется…

Облонский уснул мёртвым сном, проспал почти сутки, а в воскресное утро ничего не помнил. Дарья дала ему выпить таблеток, что оставил врач, но Стива вопреки обещаниям нарколога не заснул.

Через сутки Облонский, весь фиолетово-зелёного цвета, стоял в дверях, глядя на зад Долли.

— Слушай… — Дарья, полоскавшая в ванной бельё, вздрогнула, но не разогнулась, испугалась почему-то. — Даш… У нас деньги есть?

— На что тебе? — продолжая стоять раком, зло огрызнулась Дарья.

— Мне это… Поправиться маленько…

— Поправиться?! Ты что, хрен собачий, ни черта не помнишь, что ли?! — Долли еле разогнулась, потирая поясницу, она злилась, но при одном взгляде на мужа её страх вырос как ядерный гриб. Стеклянные глаза, всклокоченные волосы, щетина, руки, болтающиеся где-то на уровне колен.

— Не ори! Чё ты разоралась? Деньги давай!

— Деньги тебе?! Вот! — Облонская, не успев подумать, сунула мужу под нос мыльный кукиш.

— Ах ты дрянь! — Стива неожиданно для себя самого с размаху съездил жене по морде кулаком.