Мехти Гусейн - Утро

• Название: Утро
• Автор: Мехти Гусейн
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Ты, дружище, будешь принят на службу. За это ручаюсь я! Приходи завтра.

Глава пятая.

Когда молодой мужчина с густой черной бородой, в форменной инженерской фуражке, пришел на чугунолитейный завод "Корпорации братьев Азимбековых", глаза чуть ли не всех рабочих с недоумением устремились на него. "Кто он?" шопотом спрашивали друг у друга. Даже убитый горем Байрам тоже с интересом глядел на красивого инженера.

А инженер, как ни в чем не бывало, медленно прохаживался между станками. Поровнявшись с каждым из рабочих, вежливо здоровался, внимательно вглядывался в лица, будто искал знакомых.

- Это Мешадибек, племянник хозяина, - наконец вспомнил кто-то из стариков.

Шопотом это сообщение стали передавать от одного к другому. Так и Байрам узнал, кто же этот непонятный пришелец.

Медленно прохаживаясь по цеху, Мешадибек подошел к Байраму. Слесарь посмотрел в спокойные, излучавшие мягкий свет глаза молодого инженера, поклонился и, не отрываясь от работы, сказал:

- Добро пожаловать!

Азизбеков пожал Байраму руку и, как старого знакомого, стал расспрашивать его о здоровье и делах. Затем спросил, как бы невзначай:

- Хорошо ли относится к вам мой дядя? Всем ли вы довольны?

- Большое спасибо, - вежливо ответил Байрам и в знак уважения к собеседнику прервал работу. - Мы все довольны беком, да продлит аллах дни его жизни.

Азизбеков с добродушной улыбкой поглядел на Байрама.

- Мой дядя превосходный человек, - говорил он. - И, наверно, платит своим рабочим гораздо больше, чем владельцы других заводов. Не так ли?

Байрам не знал, что ответить. Его теперешний заработок был много выше того, что он получал чернорабочим на нефтяном промысле. Но Байрам побоялся сказать правду хозяйскому племяннику, что заработка ему не хватает на жизнь, и вынужден был солгать.

- Сейчас, слава Аллаху, жалованье неплохое.

Скрестив на груди руки, Азизбеков стоял подле Байрама, разглядывая инструменты на верстаке.

- Вы слесарь? Должно быть, хороший слесарь? Значит, зарабатываете рублей восемьдесят в месяц. Не меньше?

Байрам вытаращил глаза. Уж не шутит ли инженер? "Восемьдесят рублей! Что он - смеется надо мной? Да у нас и старший мастер не получает, столько!" - подумал он и сказал:

- Нет, я получаю сорок.

- Сорок? - удивился Мешадибек. - Как же это так? Не может быть! Слесарь - и всего сорок рублей. Мало, очень мало. Наверно, дядя не знает об этом. Тут какая-то ошибка. И у вас, вероятно, семья? Трое, говорите? В деревне? Ну, а как же вы живете на такое жалованье, да еще на два дома?

Забитый Байрам и не предполагал, что он должен получать больше. Будь он даже недоволен своим заработком, все равно он не стал бы жаловаться незнакомому человеку. Попробуй-ка, догадайся, с какой целью расспрашивает его молодой Азизбеков! А что, если Рахимбек умышленно подослал племянника, чтобы выведать, нет ли среди рабочих недовольных?

Байрам с опаской отвечал теперь на каждый вопрос. Мешадибек больше не улыбался. Он словно угадал опасения Байрама.

- А сколько получают слесари на других заводах?

- Как-то не пришлось узнать, - нехотя ответил Байрам. - Наверное, столько же, а может быть, и меньше. - И, чтобы прекратить опасный разговор, добавил: - Хозяин заботится о нас, как родной отец.

"До чего же ты наивен, бедняга!" - с сожалением подумал Азизбеков. А вслух сказал:

- Разумеется, разумеется. Я того же мнения. Вряд ли мой дядя откажет своему рабочему в чем-либо. Он мусульманин, и вы мусульманин. Дядя всегда с удовольствием вспоминает, как он любит своих братьев мусульман. Но сорок рублей все-таки мало. Трудно при теперешних ценах содержать семью из трех душ на эти деньги. Не так ли? Я скажу дяде, чтобы прибавил вам жалованье.

Байрам насупился. Очень уж мягко стелет хозяйский племянник. Обещать, конечно, легко. "Наживает себе друга одаривая горячей водой в бане", подумал Байрам. И, смутно опасаясь чего-то, проговорил:

- Не стоит вам беспокоиться, бек!

- Чего там? Скажу, обязательно скажу!

Ни в выражении лица, ни в тоне, которым были произнесены эти слова, не было насмешки. Тонкой иронии, сквозившей в едва уловимой улыбке Азизбекова, Байрам не заметил. "Ого! Племянник, видно, имеет влияние на господина Рахимбека", - подумал он.

Азизбеков задал новый вопрос:

- А на вечерних курсах вы учитесь?

- На курсах? - переспросил Байрам и вздохнул. - Годы уже у меня не те, бек. Есть такая поговорка: "Кто учится игре на дудке в восемьдесят лет - тот заиграет уже в гробу". Мне бы хоть сына выучить и сделать из него человека. Да и это не легко.

- Вам от силы тридцать лет, - ободрил его Азизбеков. Разве, поздно учиться? - И еще спросил: - Ну, а как, по-вашему: нужно ли рабочему читать книги или газеты? Ведь, наверно, хочется узнать новости?

Байрам даже растерялся.

"Ну и странный человек, этот Мешадибек! Кто же учится после тридцати лет? И на что рабочему газета или книга? Бекам или каким-нибудь важным господам, может быть, и хочется поразвлечься, а рабочему человеку это ни к чему. Отстоишь с утра до вечера у тисков, и скорее бы завалиться спать", подумал он. Но вслух этого не сказал. Ответил уклончиво:

- Сказать правду, бек, я еще не задумывался над этим. Мне бы только заработать семье на хлеб, и я буду благодарен Аллаху.

- Зря это вы, зря так думаете. Учиться всем надо. - И Азизбеков с такой укоризной посмотрел на Байрама, что тот, не выдержав его взгляда, опустил голову. - Как бы владелец завода ни заботился о своей выгоде, все равно он обязан научить своих рабочих грамоте. И почему, скажите мне, бакинский рабочий не должен знать о том, что делается на белом свете? Почему бы ему не поинтересоваться, как живут его товарищи в Петербурге, Москве, о чем они думают?

Шум станков мешал Байраму слушать Мешади, но общий смысл сказанного все-таки не ускользал от него. А Мешади, продолжая в том же духе, говорил:

- Я посоветую дяде открыть при заводе вечерние курсы. Ну что ж, сейчас вы работаете двенадцать часов, а если будете еще и учиться, придется работать меньше, - скажем, восемь.

Байрам даже улыбнулся, услышав наивные рассуждения инженера.

- Вероятно, если бы я сам был хозяином, никогда бы не согласился на это! А чем же Рахимбек тогда возместит эти недоработанные на него четыре часа? Так не только не получит прибыли, но и растеряет все, что имеет!

- Что же здесь невозможного? - стоял на своем инженер. - Пригласит дядя учителя. Поучитесь по вечерам часа три-четыре и станете грамотными людями.

"О чем он толкует? Кто же будет работать, если мы начнем учиться?" подумал Байрам и. чтобы скрыть от Азизбекова недоверчивую улыбку, провел рукой по лицу, как будто стирая копоть, и покачал головой. "Кажется, этот молодой бек совсем не знает жизни. Шутка ли, прибавить жалованье такому количеству рабочих, да еще сократить рабочий день на три-четыре часа!"

Азизбеков читал мысли Байрама на его лице, как в открытой книге. Заметив насмешку, которую тому хотелось скрыть, сказал себе: "Ну что ж. Пусть подумает, что к чему, поразмыслит..."

- Вы знаете, товарищ... - произнес он и запнулся. Пожалуй, слово "товарищ", к которому он так привык в Петербурге в дружной студенческой семье, было здесь рискованным. - Вы знаете, дорогой мой, мы живем в такое время, когда мусульманским рабочим нельзя больше отставать от рабочих других наций.

- Отставать? В чем отставать? - И вопросительный взгляд черных глаз Байрама впился в Мешадибека.

"Рано я завел этот разговор, слишком рано. Тут придется начинать с азов, - подумал Азизбеков. - Иначе, я его запугаю. Пропаганду надо вести разумно". Он протянул руку Байраму.

- Мы вернемся к этому разговору в другой раз. Будьте здоровы!

Задумчивый и сосредоточенный, он отошел от Байрама и пройдя между стоящих рядами станков, направился в другой цех.

"Что это с ним? - думал Байрам, все еще продолжая стоять без дела. "Попрошу дядю, скажу дяде", - передразнил он Мешади. - Сказать можно что угодно. Но толк то какой? Ни за что в жизни твой дядя не согласится что-либо изменить. Легко ли, в самом деле? Курсы... Ха-ха-ха! Как говорится - все у нас есть, не хватает только расчески для бороды..."

Зажав болт в тисках, Байрам хотел было приступить к нарезке, но Мешади со своими странными обещаниями не выходил у него из головы. Постороннему наблюдателю могло показаться, что со слесарем случилось что-то неладное: так увлекся он разговором с самим собой - размахивал руками, пожимал плечами и даже горько смеялся.

Рабочий, стоявший у соседнего верстака, тоже усмехнулся.

- Ну и нагородил чепухи хозяйский родственник! К голосу как бы не придерешься, хороший голос, да поет не ту песню. С двенадцати часов на восемь? Здорово!

- Вот именно. Принял нас за младенцев... Думает, так сразу и поверили! Да, загнул... Слыхал, что он говорил про вечерние курсы?

- Слыхал. Какие уж из нас теперь выйдут грамотеи! - И рабочий сердито махнул рукой. - На словах-то сироту жалеют многие, но редко кто подаст краюшку хлеба.