Мехти Гусейн - Утро

• Название: Утро
• Автор: Мехти Гусейн
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Много, бек. Я составлял годовой баланс.

- Ну и как? Составил?

- Составить-то составил, но...

- Что "но"?

Тураб нагнулся к жаровне и зажег папиросу. Несколько раз затянувшись, он неторопливо ответил:

- Я думал, бек, что за прошлый год мы сведем концы с концами. Но оказалось, что мы понесли пятьдесят тысяч убытку.

У Рахимбека запершило в горле. По телу его пробежала дрожь. Закутавшись в шубу и скосив глаза на бухгалтера, он спросил:

- Сколько, говоришь, тысяч? - Это звучало не как вопрос, а как угроза, как будто в убытках был виноват Тураб. - Ты в своем уме?

- Да, бек, ровно пятьдесят тысяч убытку. А ведь авансы, полученные от заказчиков, я отнес к доходам, а их надо возвращать.

Рахимбека взяла оторопь. Не зная, что сказать, силясь оправиться от неожиданного удара, он поднял глаза на Тураба и смерил его с ног до головы. "Хорош! Сообщил хозяинучтакие вести, а стоит спокойно, как изваяние!" Он заметил листочек, который все еще держал в руках Тураб.

- А это что за бумага? Мне, что ли?

- Да, это заявление. Написали служащие конторы. Бек выхватил листок, пробежал его глазами и вспыхнул.

- Это не заявление, а требование! - крикнул он что было сил. - И ты заодно с ними?

Служащие конторы требовали прибавки. Рахимбек с удовольствием вскочил бы на ноги и огрел Тураба звонкой пощечиной. Но, сдержавшись, он только оскалил зубы и укоризненно покачал головой.

- Ах ты, неблагодарная тварь! Забыл, как проливал слезы у порога?

Тураб ничего не ответил.

- Кто написал это требование?

Тураб промолчал.

- Я тебя спрашиваю, мальчишка! Дошло до того, что моя же дворняжка норовит укусить меня за ногу!

Тураб не мог стерпеть оскорбления:

- Я не дворняжка, бек!

- Дворняжка, к тому же самая дрянная! Иначе не посмел бы принести мне эту пакость!

Разгневанный бек поднялся на ноги и, сопя, подошел к письменному столу.

- Ни стыда ни совести у людей! Что это, по-вашему, я должен вылететь в трубу? Пусть хоть свет переворачивается вверх дном, ни гроша я вам не прибавлю. Понял? Пойди так и скажи своим приятелям.

Тураб смял докуренную папиросу и, бросив ее в камин, молча удалился.

Рахимбек готов был лопнуть от гнева. Он уже жалел, что не отделал Тураба как следует - по заслугам.

В это время из гостиной донесся не то стон, не то крик Рашида:

- Это вы ее убили!

Рашид плакал навзрыд и проклинал своих родителей.

Бледный, как полотно, Рахимбек подкрался к двери и заглянул в соседнюю комнату.

Он прекрасно знал, что привело сюда Рашида. Давно уже нога сына не переступала порог родительского дома. Рашид лежал на низкой тахте. Он содрогался от рыданий, все его большое тело судорожно билось. Так бьется, задыхаясь, рыба, выброшенная волной на берег.

Над Рашидом наклонилась мать. Она обливала слезами черную кудрявую голову сына и пыталась втолковать ему:

- Клянусь создателем земли и неба, ни отец, ни я здесь ни при чем. Наверно, это виноваты Косалары, сынок! Неужели ты считаешь нас, своих родителей, злодеями?..

- Это вы убили Сусанну! - повторял в исступлении Рашид.

Отчасти он был прав. "В том, что жизнь девушки трагически оборвалась, были виноваты и они. Что же произошло?

Со дня происшествия на бузовнинском пляже, когда Рашида чуть не убили, прошло несколько месяцев. За это время никто не видел Рашида веселым и жизнерадостным, как прежде. Он потерял надежду на счастье с Сусанной, замкнулся в себе, загрустил, и от его былой беспечности не осталось и следа. Конечно, Мешади знал о страданиях Рашида. Однако в последнее время ему было не до двоюродного брата с его любовью. Кроме работы в подпольной организации, Мешади пришлось поступить на службу, чтобы содержать семью. Он возвращался домой поздно вечером, и ему некогда было встретиться с Рашидом, чтобы поговорить с ним по душам. Обидное сознание собственного бессилия томило Рашида. В нем росли ожесточение и злоба на людей, препятствующих его счастью. Рашид переживал свое горе в одиночестве.

Тем временем Рахимбек гнул свою линию, подсылал людей к старику Айказу, которые всячески его запугивали и советовали держать дочь взаперти. Об этом Рашид узнавал от Тураба, который был в курсе всех дел Рахимбека. Молодые люди встречались в типографии, организованной Рашидом по настоянию Мешади. В этой маленькой типографии, где официально печатались лишь афиши и визитные карточки, Рашид и Тураб подолгу беседовали между собой. Здесь же Рашид узнал, что отец позвал к себе Айказа.

Старый хищник Рахимбек решил разделаться с Айка-зом и его дочерью. Но разговор он начал мягко и вкрадчиво.

- Ты бы не узнал Рашида, сосед, - сказал он, вздыхая. - Похудел бедняга, как щепка. Но не от усердия он худеет. Не потому, что взялся за ум и из сил выбивается, помогая своему отцу наживать, как говорится, копейку... Нет! Жизнь ему стала не мила...

Айказ понимал, для чего его позвали в дом Рахимбека и к чему все это говорится.

- Бек, дорожа твоим спокойствием, я не разрешаю, дочери видеться с твоим сыном и не выпускаю ее из дому.

- Нет, сосед, выпускаешь! - возвысил голос Рахимбек. - На днях ее видели с Рашидом в русском театре!

Айказ вытаращил глаза.

- Не может быть, бек! Моя дочь...

Рахимбек скинул с себя маску добродушия:

- Твоя дочь! Да, да, именно твоя дочь так прилипла к моему сыну, что ее и не оторвешь. Бесстыдница! Я тебя предупреждал по-хорошему, Айказ. Ты не послушал. Дело твое! Но я решил действовать! Или ты немедленно переезжай отсюда, куда хочешь, или же...

Он не договорил, но сапожник прекрасно понял его. Обычным выражением угрозы у Рахимбека было: "Я развею твой прах по ветру". Соседи это хорошо знали. Сердце у Айказа сжалось. Он понял, что придется вместе с семьей выехать из Баку.

- Дай срок, бек, хотя бы дней десять. И я что-нибудь предприму... взмолился сапожник.

Когда Айказ вернулся домой, на нем лица не было. За эти полчаса, что он провел в доме Рахимбека, он постарел и осунулся. Сусанна сразу догадалась, в чем дело. Важный Рахимбек не стал бы зря звать к себе простого сапожника.

Айказ прошел через мастерскую в столовую и опустился на стул рядом с женой. Та сидела ни жива, ни мертва. Дочь поставила перед отцом стакан горячего чая, но Айказ и не притронулся к нему. Он молчал, как убитый, и то ли не видел, то ли не хотел видеть, с какой тоской и тревогой смотрят на него жена и дочь.

Пробили часы. Их хриплый звон как будто разбудил Айказа.

- Нам придется выехать из города. Другого выхода у нас нет, - тихо, еле шевеля губами, произнес он.

Сусанна побледнела.

- Что ты на это скажешь, доченька? - спросил сапожник. Он нашел в себе силы усмехнуться: - Другой город, другие люди. Может быть, будет и не плохо.

Сусанна молчала. Она сидела неподвижно, только вздрагивали ее темные густые ресницы.

- Ну, а как ты, жена? - спросил сапожник. - Тебе ведь не нравилась эта квартира? В другом городе мы найдем лучшую.

Но жена не поддержала его. Она закричала:

- Злодеи! Видят, что мы беззащитны, вот и измываются над нами... А ведь мы ни в чем не виноваты, Рахимбек богаче нас, пусть он переезжает...

Сусанна поднялась с места и, пошатываясь, прошла в свою спальню. Вскоре оттуда донеслись рыдания девушки. Отец и мать только переглянулись. Айказ понимал, как тяжело Сусанне. Хотя сама она ничего не говорила отцу, стеснялась, но от матери у девушки не было тайн. "Она безумно любит Рашида, - рассказывала жена Айказу и сама удивлялась, что бывает на свете такая необыкновенная любовь. - Если день не увидит его, всю ночь напролет не спит..."

- Ну что же ей делать, бедняжке? - спросила мать, прислушиваясь к рыданиям дочери. - Не лучше ли пойти и сказать обо всем Рашиду?

Опустив голову на грудь, Айказ молчал, как каменный.

Как только Рашид узнал, что отец вызывал к себе Айказа, он понял, что надо действовать, и поспешил к Мешади. Рашид хотел посоветоваться с ним.

Мешади не оказалось дома. Он и сегодня чуть свет ушел из дому и сказал матери, что пробудет весь день на промыслах.

Его участившиеся отлучки теперь особенно тревожили жену и мать. В городе было неспокойно, шли аресты. Кое-кто из руководителей забастовки уже был взят поа стражу.

Тетушку Селимназ и Зулейху тревожило еще и то, что последнее время Мешади возвращался домой раздраженный и хмурый. Обе женщины видели, что он тяжело переживает какие-то серьезные огорчения, но молчит, не желая беспокоить домашних. А больше всего они боялись, что полиция может и его упрятать в тюрьму.

Рашид поджидал двоюродного брата часа два. Выкуривая папиросу за папиросой, он то и дело поднимался с кресла и нетерпеливо шагал по комнате. Наконец, в одиннадцатом часу, вернулся Мешади.

Рашид заметил, как изменился брат за последнее время. Лоб его прорезали новые морщины, лицо осунулось, потемнело, глаза выражали крайнее утомление.

Сняв пальто, Мешади небрежно бросил его на диван. Видно, от усталости ему трудно было сделать даже несколько шагов, чтобы повесить пальто на вешалку.