Иван Гобри - Лютер

• Название: Лютер
• Автор: Иван Гобри
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000

Книга о Мартине Лютере — идеологе Реформации и отце-основателе европейского протестантизма — принадлежит перу автора-католика, что само по себе необычно. Во многом это биография-памфлет; ее автор ставит перед собой цель разобраться в причинах разрушительного кризиса, поразившего католическую церковь в XVI веке, и объяснить феномен Лютера, обращаясь прежде всего к особенностям психологического склада личности великого реформатора. Но вместе с тем это и скрупулезное исследование, основанное на тщательном и, главное, критическом изучении всех сохранившихся источников, попытка освободиться от магии имени и взглянуть на Мартина Лютера не как на легенду, но как на живого человека со всеми его слабостями и недостатками.

---

Церковь Духа, она же истинная Церковь, не признает никаких учреждений; ее членов объединяет только вера — невидимая вера в невидимого Христа. Единственный свидетель этой веры и единственная связь с объектом веры — Слово Божье. Лютер уже забыл, какими кровавыми призывами дышало его послание к немецкому дворянству и христианскому народу, который он настраивал против монашества. Теперь он объявляет, что единственным оружием может служить Слово Божье. «Я осуждаю только Словом, — учит он в 1522 году. — Сражаться надо, вооружившись одним только Словом». Как богопочитание не должно сопровождаться возведением статуй и украшением стен храмов распятиями — зримыми воплощениями Бога и его избранных, так и христианский воитель не должен разрушать эти нечестивые образы — их опрокинет Слово.

О новых «видимых» руководителях Церкви, которым суждено заменить папу и епископов, Реформатор не желает ни говорить, ни слушать: с ними это будет уже совсем другая, не истинная Церковь. В 1523—1524 годах он решительно отвергал идею лютеранской Церкви: «Не в Лютера вы веруете, но в Христа, в единого Христа. Я знать не знаю, кто такой Лютер, и знать его не хочу. То, чему я учу, не от Лютера исходит, но от Христа». Но ведь для объединения верующих, для проведения обрядов нужна хоть какая-никакая организация. Хотя бы собрание высших ответственных лиц. Вот что он отвечал на эти предложения: «Мне кажется неосторожным собирать наших в собор для обсуждения единства формы обрядов. Одна Церковь не должна в своих внешних проявлениях повторять другую».

В это же время Лютеру пришлось признать, что слева его начали обходить Мюнцер и Карлштадт с их мистицизмом. Эта пара приступила к установлению христианства, радикально очищенного от любых зримых элементов. Виттенбергский пророк давно стал казаться им чересчур умеренным. После своего публичного поражения, отодвинувшего его на вторые роли и в университете, и в герцогском городе, Карлштадт удалился в Орламюнде, где числился пастором. Здесь он зажил крестьянином, трудился в саду и вел беседы с деревенскими жителями. Из тех священников, что входили в окружение Лютера, он одним из первых нарушил обет безбрачия, доказав тем самым, что хотя бы в реальной жизни признавал важность чувственного опыта.

Его перу принадлежит множество сочинений духовного характера, главным содержанием которых стала тема вознесения души над обыденностью. Для преодоления этого мистического пути душе вообще не требуется никаких зацепок в действительности, так что даже те крохи, которые Лютер оставил от католической литургии, Карлштадт счел излишеством, Крещение? Совершенно бессмысленная процедура. Разве для того, чтобы приобщиться благодати Божьей, обязательно поливать голову водой? Причастие? Излишество. Бог не нуждается в ломте хлеба и стакане вина, чтобы доказать, что Он существует. Статуи и картины? Да это же карикатура на Бога, следовательно, их необходимо уничтожить. Церкви? Творение рук человеческих. Куда лучше собираться на природе, которая является творением рук Божьих. Университеты? Но разве Богу нужны профессора, чтобы передать нам Его науку? И разве не запретил Христос называть именем Учителя людей, навсегда осудив любые университетские звания? Пастыри? Но если Дух Святой вдохновляет верующих напрямую, то какова же их роль? Руководители? Церковь как духовная общность в них не нуждается, а всякий человеческий закон не действителен перед Божьим законом; следовательно, долг каждого христианина — отказывать в послушании гражданским властям.

Кому-то может показаться, что все это были не более чем пустые мечты переучившегося богослова, однако не стоит забывать, что в тогдашней политической и морально-нравственной обстановке, сложившейся в Германии, сочинения Карлштадта издавались большими тиражами. Картины общества, существующего без формальной организации и без законов, пленили Якоба Штрауса в Аугсбурге и Штейна в Веймаре, чьи проповеди вскоре привлекли массы последователей. Говоря об отсутствии законов, они, разумеется, имели в виду законы, изданные людьми, поскольку Бог установил Свой закон, перед которым человеческие правовые нормы бледнеют и теряют силу. Лютер понимал, что его ученик пошел дальше него. Ссылаясь на Ветхий Завет и пример библейских патриархов, этот мистик ратовал за многоженство и, разжигая в себе чувство мести, призывал к крестовому походу против нечестивцев и распутников, окопавшихся в Виттенберге. Разве Бог не потребовал от евреев сровнять с землей города идолопоклонников? Впрочем, когда Томас Мюнцер, этот Моисей анабаптистов, начал вербовать рыцарей и крестьян в свое святое воинство, Карлштадт хоть и присоединился к нему, но лишь как истинный лютеранин, убежденный, что сражаться против неверных можно только оружием веры.

Так Лютер, едва успевший отбить атаку на правом фланге, оказался перед необходимостью защищать и левый фланг. Сам он не одобрял ни анархизма, ни уравниловки. Конечно, он тоже призывал к крестовому походу против духовенства, однако продолжал надеяться, что существующая Церковь, эта «вавилонская блудница», скончается сама собой, от излишеств и злоупотреблений, а вовсе не умрет насильственной смертью. Конечно, и он отрицал авторитет папы и епископов, однако никогда не отрицал существования особой харизмы, которая дается свыше и носителем которой, как он полагал, являлся он сам. Конечно, и он советовал подражать образцам, почерпнутым в Священном Писании, а не средневековым святым, однако никогда не забывал делать поправку на пригодность этих образцов для современности. Конечно, он никогда не спорил, что власть предержащие — те же люди из плоти и крови, однако видел, что и они могут служить Делу, как, например, курфюрст Фридрих. Что же касается толкования Ветхого Завета, то здесь он пошел дальше всех, напомнив, что ни Иосиф, ни Даниил, ни любой другой еврей никогда не соблюдали Моисеевых законов на чужбине, уважая местные обычаи; христианин же, являющийся гражданином Царствия Небесного, на земле всего лишь чужестранец, следовательно, обязан подчиняться государственным законам.

Итак, две ветви одного движения вступили между собой в борьбу. Их вдохновители при каждом удобном случае осыпали друг друга оскорблениями, к которым немцы прислушивались с особенным любопытством. Мюнцер называл Лютера «сверхъязычником и сверхмерзавцем, доктором Вра-кой, бесстыжей вавилонянкой, витгенбергским папой (это было самое обидное ругательство. — И. Г.), драконом, василиском» и одаривал прочими любезностями в том же роде. Более сдержанный Карлштадт обличал лютеран как обманщиков, еретиков, святотатцев, пустых мечтателей, непоследовательных спорщиков и идолопоклонников. Лютера он именовал «младшим братом антихриста», «убийцей душ» и «покровителем истуканов». Лютер величал Мюнцера «аллштадтским сатаной» и «прожорливым волком», а Карлштадта — неразумным дитятей, возмутителем народного спокойствия и заоблачным мечтателем.

Вскоре Карлштадт обзавелся печатней в Иене и, следуя тактическим приемам, разработанным учителем, начал рассылать по всей стране листки обвинительного содержания. С суровой отповедью Лютеру выступил и Мюнцер, опубликовавший свой труд под названием «Как я защищаюсь от смертных из Виттенберга». «Лютер, — говорилось в этом сочинении, — осквернил весь христианский мир и украл у него Евангелие». Когда до Лютера дошли слухи о том, что страсбургские пасторы попали под сильное влияние Карлштадта, он поспешил обратиться к ним с торжественным посланием, озаглавленным «Мартин Лютер, недостойный сын Церкви и евангелист (толкователь Ветхого и Нового Завета) — возлюбленным сынам Божьим, христианам Страсбурга». Своим читателям он предлагал сравнить учение Карлштадта, все сотканное из возвышенных мечтаний, с его же образом жизни, свидетельствующим о том, что Евангелие занимает его куда меньше, чем плотские радости бытия, и, наконец, приводил в пример себя самого как «верного слугу Иисуса Христа». В начале 1525 года он выпустил еще один разгромный документ — «Против небесных пророков, по поводу образов и Причастия».

С другой стороны, убежденный, что гражданские власти должны служить Церкви, Лютер предпринял ряд попыток привлечь на свою сторону князей и не дать им переметнуться к противнику. Его пугали обращенные к рыцарям — этому классу благородных бездельников и циничных грабителей — призывы своих оппонентов разорять церкви, гнать монахов и карать «середняков», то есть тех, кто не считал себя католиком, но и не спешил вступить в их секту. Лютер решил заручиться поддержкой «своего любезного покровителя» курфюрста Фридриха. Опираясь на Писание, он доказывал ему, что императорская власть, установленная в Германии, и есть та единственная власть, которой должны подчиняться все христиане. Предостерегал он и против новоявленных пророков, указывая на недопустимость их идей и нелепость их исступленных речей. Они мечтают о бунтах, тогда как он, Лютер, уважает существующий порядок. Всякому должно быть очевидно, на ком из них Дух Божий. Они бахвалятся, что получили откровение, и исполняют миссию проводников Евангелия, да еще уверяют, что напрямую беседуют с Богом и ангелами. Но это не может быть правдой: их выдает собственная речь, проникнутая злобой. Напротив, лютеране ведут себя образцово: «Здесь, в Виттенберге, мы учим только вере, милосердию и проповеди Креста Господня». Разумеется, нет ничего легче, чем разоблачить безнравственность новых христиан: «Они укоряют нас в том, что наша жизнь не во всем соответствует нашему же учению. Увы! Мы и сами это признаем. Но разве для того, чтобы узнать об этом, обязательно слышать небесные голоса и обладать духовным превосходством?»