Чингиз Гусейнов - Директория IGRA

• Название: Директория IGRA
• Автор: Чингиз Гусейнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Жаль!.. - сокрушались МУСТАФА и Рыцарь, - что с кафцами уйдут (если Селена-Эмилия-Ханна выдали правду), - и, перебивая друг друга, стали выкрикивать качества:

сердечность!

отзывчивость!

культ наслаждений!

поэтичность!

тамадизм!

рыцарство!

Это МУСТАФА, чтобы угодить, - и тут же вырвал из груди нечто розовое, трепещущее, теплое и бросил под ноги, стал топтать, пока не разодрал в клочья, и кот, невесть откуда появившийся на TV, прошмыгнув меж ног охраны, вмиг проглотил почерневшие окровавленные куски и тут же исчез, будто его и не было, но зато вся держава скандировала, как в популярной песне: Мус-та-фааа!

А Мустафа, услыхав мелодию, будто очнулся и, не отдавая отчета своим действиям, но понимая, что это - гибель, неожиданно, как в юности, применил давнишний бойцовский прием 1: 0 выбросил вперед руку, и всей пятерней, силы откуда-то взялись - память мускулов! - ухватился за подбородок МУСТАФЫ, резко потянул к себе, чтобы сорвать, да, да, никаких сомнений, - маску.

В руках - ком резины!

- Хвалю за сообразительность, браво!..

Перед ним - святой!

Сорвали с себя маски (как снимают противогаз) черт и башка.

Хохотали долго и всласть (у черта смех был сухой и злой), а башка, копируя ясно кого, смеялся так заразительно, что и Мустафа не выдержал: только что глаза выражали ужас, а уже хохочет с мучителями.

- Какой неподдельный пафос! - сказал башка, вытирая слезы.

- Да, владеет мудростью, - это святой.

- А замыслы? Замыслы-то прекрасны! - молвил черт, а башка, чтоб окончательное выговорилось им, произнес что-то о повелениях, которые отменны.

Мустафа тотчас ощутил бессилие в теле, грохнулся на сиденье, не соображая, что это - стул-экспонат, и они могут... пусть! исчезло ощущенье боли.

Реагируя на шум, залаял Титан.

- Впусти его, - велел черту святой, и пес, спрыгнув вниз, - прямо к Мустафе.

Ну вот, новый мучитель!.. Но слабость пересилила страх, он даже не отшатнулся, лишь вздрогнул: будь что будет.

Титан разверз у самого носа Мустафы черную свою пасть, Это конец, я не выдержу! схватил, взяв в нее целиком, всю окровавленную кисть руки, и Мустафа напрягся в ожидании чего-то страшного: Сейчас прокусит! и вдруг стал заботливо лизать ладонь, тщательно обсасывая большой палец, лижет и лижет, Мустафа ощущает острые зубы и крепкую челюсть, но они бережно держат руку, и от прикосновения мягкого, теплого, липкого языка, обволакивающего раны, боль стихает, будто ее слизали.

Пес проделал то же с левой рукой и, словно почувствовав, что перестарался - хозяин разгневается! - подскочил к святому, лизнул руку черта, глянул, завиляв хвостом, на башку, а потом, мол, надоело дурачиться, сел в сторонке и навострил уши: что будет дальше?

Святой зевнул, прикрывая рукой рот:

- Охх... Да-с, поиграли и хватит. Надеюсь, гость не в обиде.

- Что с ним делать? - спросил черт, будто Мустафа вещь какая.

- Захочет - останется на мальчишник, нет - скатертью дорога.

Неужто кончилось?

- Может, - черт произнес по слогам нечто непонятное Мустафе, раньше времени радовался! - по-па-у-чччить? А то я не вполне удовлетворен.

- Выдержит?

- Такую речь толкнул! Не мешало б наказать, спасибо нам потом скажет!

- Ну-с, пошли! - и все двинулись к лестнице, будто забыв про Мустафу, - собака первая, за нею святой.

- Как же я? - вырвалось у Мустафы невольно.

- За нами, друг, за нами! - позвал башка.

Та же скатерть, и кружка, из которой пил - как давно это было!.. Что-то торчит из кармана: ах да, маска МУСТАФЫ - сорвал и не помнит, когда сунул в карман.

- Ан-нет! - Черт увидал. - Наш экспонат уркали (обыграл урку)! За такое!.. ай-яй-яй!..

- У нас дубликат, пусть берет на память, - распорядился святой.

Черт отошел, но лишь с тем, чтобы... что он несет? Какую-то сетку, - и не успел Мустафа додумать, как черт проворно накинул ему на голову клубок капроновые! - нитей, сетка тотчас захватила его всего, запуталась в ногах, Мустафа, не удержавшись, упал на скользкий линолеум, забарахтался, пытаясь выпутаться, и только тут понял: попаучить! паучья сеть!.. 0 и он, как муха, попавшая в нее! Нет, не смеет - уйти в себя, не мельтешиться, не тратить силы - нить не рвется!

- Открой глаза! - скомандовал черт. - Ну?! Ищи концы и выпутывайся, я помогать не буду!

Мустафа лихорадочно перебирал нити. И по мере того, как искал выход, в нем вздымалась паника, никогда не найдет! Нити липли к пальцам, снова сразу вспотел, соль въелась в глаза.

- Ищи! - торопил черт.

- Не могу! - глотал слюну. Молить о пощаде! И тихо - к святому: Помогите мне... - Просить нельзя, вспомнил.

- Такое легкое дело. Отчего вы такой неумелый?

Нет, не спешить: дышать-то ты можешь!

- Ищи, ищи, а не то я, - пригрозил, - так запутаю!

Есть критическая точка, и он должен ее пройти!.. Скрючился, будто кто-то тянет нить, собирая и путая концы. Закрыл глаза, ловит ртом воздух, не отдышится.

- ... Эй! - стал теребить его черт. - Мустафа не отзывался. - Умрет еще!

Впал в забытье - голос, даже визг (башки) как издалека:

- Я предупреждал!

Титан нагнулся над Мустафой, лизнул лицо. От запаха пса - у его носа! - Мустафу передернуло. То ли Титан нащупал спасительную нить, то ли черт потянул ее ловко, - Мустафа высунул голову из сети и, все еще не веря в свое избавление, не торопился из нее вылезти, не спеша встал... Вот она, сеть, - в его руках!

Спасибо, - Титану. - Я плохо о тебе думал.

Не напрашивайся на дружбу.

- Может, останетесь на мальчишник? Вы так рвались сюда.

Не говоря ни слова, Мустафа побрел к выходу, держась за стену, открыл дверь и вышел, забыв ее закрыть за собой, на террасу.

И только тут пес залаял, признав в нем чужого, который ходит по его владениям.

Прощай, Титан!

По ступенькам вниз (сырость обожгла горящую глотку), дотащиться б до ворот! Хотел прикрыть рукой рот, чтоб не дышать холодным воздухом, и острая боль пронзила локоть, Мустафа аж вскрикнул, и тут снова - на сей раз грозно - раздался за спиной лай.

Из-за туч появилась луна, и при ее свете различил в конце улицы какую-то фигуру: Ника?.. Вышла следом: он - из музея (?), она - из дома напротив. Молча смотрят друг на друга, не понимая, что с ними: неузнаваема, ничего из прежнего - трещинка у рта, придававшая затаенную робость, раскололась и не склеить.

- Мустафа, что они с тобой сделали?

Нет сил говорить.

Устало побрели в сторону, кажется, станции, может, к лесу? Идти, так легче, - забыл о машине, смутно помнил, как сегодня 0днем, нет, это было вчера, открыл ворота и въехал на площадку перед домом.

Пойдут и остановятся, вглядываясь на узкую дорогу, которая тянулась меж двух рядов высоких сосен, и просвет неба суживался вдали.

Ника что-то шептала, отвлечется и снова шепчет - что-то про маму: Нет, нет!..

Предрассветные сумерки? Становится светлее. Земля под ногами твердая, побаливают руки и тяжесть в теле, видят небо, оно розовеет, кажется, запели птицы... нет, какие птицы? давно улетели... И о машине вспомнил - но вернуться назад?!

Еще чуть-чуть побыть одним в тиши, идти, выдыхая из себя отраву, и гарь в горле. А он и не знал, какая у него душа (и что она есть), неспособная устоять. Смутно лишь виделась его атака - как бросился на них, сообразив про маски.

Что-то случилось, и тишина, как уже не раз было в последнее время, обманчива. Надо вернуться.

- Ты подожди здесь! - Ника не слышит будто. - Я сейчас за машиной, мы поедем.

- Не оставляй меня одну, я боюсь.

В тех домах, казалось, не было жизни: темные окна, за которыми ничего не видно. Лязгнули ворота, когда их распахнул. Нет страха, лишь стремленье бежать. Они нас видят! Выскочат, схватят их, обессиленных, втащат обратно... Машина, к счастью, быстро завелась, и они выехали на дорогу.

Возвращалась уверенность.

Что ж, и это он испытал, ему - наука (?).

Ника ни жива-ни мертва, руки мелко-мелко дрожат. Коснулся их ладонью. Ледяные пальцы. Но дрожь прошла. И даже улыбнулась ему (кривая трещинка у рта).

Включил радио, может, какая музыка? Молчание. А потом какие-то, через интервал, позывные. Так и ехали, думая, что вот-вот пробьется хоть какой голос под тревожные звуки. Мустафу сковало оцепененье: ни выключить, ни искать другую волну.

Маму вспомнил. Нет, раньше, когда сетку на него накинули (еще раньше когда в одиночной камере заперли, и он невзначай вскрикнул: Мама!). Так и не навестит ее могилу. Сколько раз уже было: хочет поехать, но не удается. Лишь на миг укор - и тут же забывает.

Однажды (это было давно) позвонили, что не указал, где похоронены родители:

"Адрес кладбища вам? Ряд? Место?"

С ГРОБ'ом никто не смел так говорить - зарубили поездку, пришив к досье бумажку, что невоздержан, дерзок, груб - к иной, служебной, характеристике: Дисциплинирован, чуток, отзывчив, скромен в быту, хороший семьянин... Что еще, вспомнить, - как можно забыть: Неуклонно повышает свой идейно-теоретический уровень.

Придет на кладбище - не найдет могилу матери: разрослось оно, и не отыщешь, если давно не посещал.