Чингиз Гусейнов - Доктор N

• Название: Доктор N
• Автор: Чингиз Гусейнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

ХВАЛЕБНАЯ ОДА ПРОРИЦАТЕЛЮ

После ухода Наримана Кардашбек возьмет обыкновенную ученическую тетрадь и набросает карандашом, вовсе не думая о потомках, нечто вроде воспоминаний,- как-никак, а и у него были заслуги перед революцией: выступал ведь на рабочей сходке! На всякий непредвиденный случай: вдруг да явятся с арестом? Спасибо Нариману, напомнил о его кое-каких революционных деяниях, зря ничего не скажет.

- ... У нас Нариман был! - Сона соседке говорит, аджарке Ламии, Махфират слышит.

- Какой Нариман?

- Нариман Нариманов!

- Так уж и он! - Ох, дурочка, дурочка!.. Ламия качает головой. И впрямь Дэли Сона.

- Не веришь? Он мне: Здравствуй, моя ненаглядная.

- А ты?

- А я смеюсь, мне смешно, смех меня разбирает, фи! такой он старый-престарый!

... Кардашбек пишет и пишет, потом надоело (и не завершит): их беседа с Нариманом, чтобы не забыть.

Раньше времени радовался, что не трогают, вспомнит о нём Кара Гейдар: на днях, проезжая по Базарной улице, увидел на трамвайной остановке Кардашбека, о ком начисто забыл! молодой парень из ЧК, Оганесян! армянина и послать! Вечером тот явился к Кардашбеку (вся семья на даче, у бывших слуг!) и предъявил ордер на обыск. Странно, что пришел один, подумал Кардашбек... К обыскам ему не привыкать, пусть ищет. Тот порылся лишь в ящиках письменного стола: что-то взять, чтобы показать Кара Гейдару (свежие записки!).

- Что же дальше? - спросил Кардашбек, а чекист мнется, странный какой-то.

- Извините,- проговорил после некоторого колебания,- но у меня и ордер на ваш арест есть... - Потом признается Кардашбеку: очень ему было неприятно, мол, миссия тяжелая.

- Ничего,- Кардашбек ему в ответ,- еще молоды, привыкнете.

Следователь тоже какой-то необычный, что Оганесян - что Козлов, фамилию запомнил, оба приветливы, вежливы, конфузятся: - Поступили сведения, что в подполье действует Мусават, готовят переворот.

- Понятия не имею.

- Вот,- листок ему показывает,- прокламация. Хотите взглянуть?

- Не интересуюсь.

- Правильно делаете. Зловредная бумажка, к тому ж примитивная. Мол, различие,- читает,- между николаевской и ленинской Россией лишь в одном: тогда называлась Николаевской, ныне Ленинская. - Как среагирует? Кардашбек и бровью не повел. -И еще: цепь, которой мы опутаны, тогда была черная, а теперь - красная. Определенно сочинитель к ним в мусаватское подполье затесался... Не знаете?

Молчит Кардашбек.

- А что о Мамед Эмине слышали?

- Сталин с ним дружен был,- ляпнул.

- Да?

- Не знаю, так говорят.

- Кто?

Новая неосторожность: назвал Кара Гейдара. Тот замялся, а потом:

- Вынужден вас огорчить,- говорит.- Ваша фамилия значится в списке руководящих деятелей будущего мусаватского правительства.

- И на какой пост,- улыбнулся,- меня прочат? - Тот не расслышал как будто:

- Что вы можете сказать в свое оправдание?

- Чья-то злая шутка. - Кардашбек выразил на лице недоумение. - Я понятия не имею.

- А что за записи? Ваши? Оганесян передал!

- Мои.

- Расшифруйте.

- Это о встрече с Наримановым, чтоб не забыть, о чем говорили.

- В ваших записях два имени, вернее, инициалы: М. Э. и А. В.

- Первый - Мамед Эмин.

- Вот видите! А говорите, что не знаете.

- А. В. Андрей Вышинский. Товарищ Сталин однажды при мне, и Нариман там был, поддержал Мамед Эмина и отругал Вышинского.

- Да? - Не знает, как реагировать, и тут вдруг везение Кардашбеку: срочно Козлова к начальству вызывают. Милиционер отвел Кардашбека в одиночную камеру. День прошел - ничего, еще день - будто забыли о нем. Козлов появился с повязанной головой:

- С бандитами, - сказал, - сражался, в голову ранили... - Неправду сказал, Кардашбек потом узнал: восстали земляки Кардашбека, а повод выходка комсомольцев, которые втащили в мечеть козла, подняли на самую верхотуру - минарет, мучили, пока не заблеет: блеет, никак не остановится вроде как молла, призывающий к молитве правоверных. Не стерпел народ, взбунтовался.

-...Что ж, улик против вас нет, мы вас вскоре освободим. Но есть просьба, от товарища Кара Гейдара исходит, чтобы подробно о Мусавате написали, выразив к нему личное отношение.

В камере и сочинил, ругая гнусную предательскую политику мусаватского правительства. Что тупоголовые идиоты, мнившие себя вождями нации, пытались вставить палку в колесо революции, еще фразы, читанные из книг и всякого рода новейших призывов. А его, как обещали, не выпускают. Целую неделю держали (семья на даче, понятия не имеет). Потом выпустили, вернув изъятые записи. Вышел - навстречу Козлов:

- Как? - удивился. - Только сегодня выпустили?! - Искреннее недоумение. - Ай-яй-яй... - проводил до площади, извозчика нанял, усадил в фаэтон. - Кстати, - спросил напоследок, - вы не досказали про... ээ... э, замялся, как тогда, - другие инициалы в ваших записках... - Кардашбек бровью повел, плечами задвигал, мол, не понимает.- Ладно, в другой раз как-нибудь, - и пожелал Кардашбеку успехов.

- В чем? - спросил Кардашбек. На сей раз Козлов не понял. - На каком поприще успехов вы мне желаете? - Фаэтон тронулся, а Козлов вдогонку: - В сочинительстве!

Дома Кардашбек перечитал старые записи. От листков веяло чужеродным духом, сыростью. Порвал и сжег на медном подносе. Потом, много лет спустя после Наримана, словно чуя новые беды, которые обрушатся, и дабы обезопаситься - даже Нариман, и тот подвергается нападкам! решил кое-что записать отчего-то по-русски: оправдаться или покаяться?. Начал с Мир Сеида. Может, рассказать о своем приобщении к революционному движению?

Мир Сеид... Вспомнил, как познакомились, тридцать с лишним лет прошло, во втором году нового столетия, у артиста тюркского театра Кязымовского, увлекались тогда мусульмане фамилиями на ский: Араблинский, ах, как играл Отелло! Надир-шаха! Сарабский, Эриванский, тарист популярный, а еще был Макинский, из иранского города Маку, министр юстиции правительства Азербайджанской республики, - надо было узнать у Козлова, какой пост думали предложить Кардашбеку, выкинул недавно бека, став Кардашем.

... Собирались для организации тайного комитета против убивцев мусульман. Мир Сеид был революционно настроенным молодым человеком, любил оружие, его всегда тянуло к террору. Когда волны революции стихли временно под давлением реакции,- из какой-то книжки выписал,- и деятельные боевые организации были приостановлены, Мир Сеид, охладевши к мирной подпольной работе, окончательно отошел от Гуммета, одним из организаторов которого был, и создал группу анархистов, главным ядром являлся сам, а также Шалико и Япон, клички у них были такие, оба грузины. Любовь к оружию привязала Мир Саида к террору. Скоро попался и был арестован у себя на квартире с бомбой. Ему грозил военно-полевой суд, казнь или каторга, и он открыл секреты Гуммета, был освобожден. Вскоре начальником охранного отделения жандармерии ротмистром, фамилию забыл, был назначен обыск на квартире гумметистов. Одновременно были обысканы моя квартира и квартира т. Азизбекова Мешади (расстрелянный комиссар - как пароль). У т. Азизбекова жандармы первым делом бросились в подвал соседнего дома, где хранилось оружие и боевые припасы, место было известно лишь т. Азизбекову, Мир Сеиду и еще одному человеку, фамилию назову потом. К счастью, благодаря бдительности, фамилия потом, за три часа до обыска оружие было переброшено в другое место.

В моей квартире офицер тщательно осмотрел внутренности телефонного аппарата, где хранилась печать боевого штаба Гуммета, место было известно лишь мне и Мир Сеиду. Но так как до обыска за день раньше я был предупрежден переводчиком жандармского управления Алиевым, я изменил местонахождение печати, но маленький чемодан с нелегальной литературой попал в руки жандарма.

Я был арестован и заключен в 10 камеру Баиловской тюрьмы, где находился т. Тер-Габриэлян, может подтвердить. Меня утешал, что твой отец богатый, не даст тебе сидеть, после освобождения не забудь обо мне. Утешение было оправдано на следующий день благодаря 4 тысячам рублей золотом, выданными моим отцом полковнику Зайцеву, и после двух часов допроса лично генералом Козинец и Зайцевым был освобожден как сын потомственных дворян, имевший честь представиться государю императору, может, не надо об этом? в дни коронования. Полковник Зайцев шепнул мне, что меня выдал Мир Сеид. Вскоре отец отправил меня с Агаевым Ахмед-беком, Француз Ахмед его звали (о Франции не надо, вычеркнул фразу), в Ессентуки.

После моего отъезда Мир Сеид подстрекательством жандарма Орлика решил убить начальника боевого штаба Вышинского Андрея, друга т. Сталина (непременно добавить!). Узнав об этом, решили убрать Мир Сеида. Террор был поручен начальнику дружины Володе Большому (а не Маленький?.. Забыл!), Гогуадзе его фамилия, и члену штаба Аванесу, что было исполнено на Губернской улице возле Армянского собора (Написано, - добавил, - в ноябре 1933 г. в Баку).

Далее о революционной своей... деятельности? работе?.. нет, это слишком - участии в революционной сходке, это точнее, так и начать, спасибо Нариману, ни слова о нем,- напомнил, а ведь начисто забыл, тогдашний страх вычеркнул из памяти: