Дуглас Брайан - Вендийская демоница

• Название: Вендийская демоница
• Автор: Дуглас Брайан
• Издательство: М.: АСТ, СПб.: Северо-Запад Пресс
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-042898-4, 978-5-93698-394-8

…и снова Конан-Варвар отправляется в странствия, снова он принимает бой и снова выходит победителем.

«Северо-Запад Пресс», «АСТ», 2008, том 133 «Конан и сожженная страна»

Дуглас Брайан. Вендийская демоница (роман), стр. 5-188

---

— Это твоих рук дело? — осведомился капитан стражи.

Конан посмотрел на изрубленного гирканца и отступил на шаг. Затем перевел взгляд на капитана:

— Уточни свой вопрос. Что именно здесь должно быть делом моих рук?

Капитан указал на труп:

— Вот это.

— Для начала, этот предмет изошел из лона какой-то несчастной шлюхи, которой не достало ума утопить младенца сразу же после рождения, — задумчиво произнес Конан.

Капитан понял, что над ним издеваются, и поднес меч к горлу киммерийца.

— Отвечай, когда тебя спрашивают представители закона!

— Интересно, где были представители закона, когда этот ублюдок пытался прикончить даму в носилках и ее рабов?

— Вопросы задаю я!

— А, — сказал Конан, зевая, — а я не понял. Ну, спрашивай.

— Кто убил этого человека?

— Если речь идет об этой навозной куче… — Конан указал на труп гирканца жестом философа-созерцателя.

Один из раненых прервал его и подал голос:

— Он набросился на нас! Он убил нашего товарища! Этот варвар — настоящий дьявол!

Капитан нахмурился.

— Я арестую тебя, — обратился он к Конану. — Полагаю, в тюрьме ты станешь более разговорчивым.

И тут занавески носилок наконец раздвинулись, и наружу явилась дама, которая скрывалась внутри.

Она была не слишком молода — лет тридцати, должно быть, и не слишком красива — во всяком случае, явно не входила в число первейших красавиц Хайборийского мира.

Кое-что в ее чертах выдавало гирканское происхождение, и это позволяло предположить, что дама относится к числу аристократии Турана. Кожа ее была светлее, чем у большинства уроженок Акифа, темные волосы отливали медью. Искусно подведенные глаза горели ярко-зеленым цветом. Чуть удлиненные, слегка раскосые, они смотрели на мир удивленно и с откровенной радостью. А улыбка была лучшим ее украшением. Крупный чувственный рот охотно улыбался — и, должно быть, так же охотно и сладко целовал.

Все эти мысли пролетели в голове Конана, когда он увидел даму. Должно быть, нечто сходное подумал и капитан городской стражи. Впрочем, у капитана появились и другие соображения — он явно знал эту даму.

Помолчав, он чуть отступил назад и поклонился.

— Госпожа Масардери, — произнес он. — Я должен был узнать ваши носилки.

— Немудрено, что в такой суматохе вы их не узнали, — отозвалась она. — Впрочем, теперь недоразумение выяснилось. Этот человек заступился за меня, и я прошу отпустить его. Без его помощи, без его отваги мы с вами сейчас бы, наверное, не беседовали.

— Пфа! — вскричал капитан с видом величайшего презрения и смерил Конана взглядом с головы до ног. — Этот варвар? Я уверен, что большую часть дела сделали ваши отличные чернокожие рабы… Кстати, госпожа Масардери, мое предложение остается в силе. Помните? Я предлагал вам по сорока золотых за каждого.

— Нет, — ответила она кратко. — А теперь позвольте мне и моему другу удалиться.

Она кивнула в сторону Конана так величаво, и вместе с тем так просто, что у киммерийца и мысли не возникло возражать. Разумеется, он нашел бы десяток свидетелей, которые высказались бы в его пользу… Но он был в этом городке чужим, к тому же — варваром, так что кое-какие неприятности ему были бы обеспечены. Госпожа Масардери, в свою очередь, предлагала ему свое гостеприимство. Пусть она делала это чересчур настойчиво — вряд ли в ее доме Конану не понравится.

Поэтому киммериец дружески ухмыльнулся капитану стражи и последовал за носилками. Больше всего Конана веселила мысль о том, что капитану предстоит теперь собирать показания свидетелей драки, а также заниматься уборкой площади. Что касается раненых гирканцев, то те почти наверняка успели скрыться. Поэтому разузнать, кто подослал их к Масардери, не представляется возможным.

* * *

Особняк госпожи Масардери выделялся среди прочих богатых домов Акифа. Это был большой дом с множеством украшений на фасаде. Резные каменные цветы были исполненные с величайшим искусством и вполне могли соперничать с кружевами.

Часть фасада была раскрашена синей и золотой краской, а два окна на верхнем этаже напоминали удлиненные глаза, похожие на глаза хозяйки. Нарисованные ресницы, казалось, вот-вот моргнут, а изогнутые брови над ними выражали радостное удивление.

Конан вошел вслед за рабами во двор. Ворота тотчас затворились, и небольшой садик подарил чудесную прохладу после раскаленного дня на рыночной площади. Носилки бережно опустили па землю, и Масардери вышла наружу. На ней было прямое платье из белого тонкого льна, перехваченное в талии узеньким золотым поясом. Длинные светлые волосы дамы были убраны под кисейное покрывало, подколотое снизу. Весь ее наряд выглядел очень просто и вместе с тем изысканно.

Конан невольно уставился на нее, оценивая эту женщину. Она, разумеется, хорошо понимала значение этого взгляда, потому что улыбнулась ему и погрозила пальцем.

— Будьте скромнее, — приказала она тоном общей любимицы. — Иначе я прикажу убить вас.

— Вряд ли, — фыркнул Конан. Он слишком хорошо знал женщин, чтобы не понять, что нравится ей.

Она вздохнула.

— Вот так всегда… Все мне дерзят. Наверное, я слишком добра.

— Возможно, — не стал возражать Конан. — Сегодня я собственными глазами видел, что ваши люди готовы умереть, но не бросить вас в беде. А это большая редкость.

Она вздохнула, мимолетом оглядев своих негров: все четверо стояли возле носилок, ожидая, пока хозяйка их отпустит отдыхать.

— Великолепны, правда? — спросила Масардери. — Четверо братьев. Их привез мой муж из одной своей дальней поездки…

При слове «муж» лицо Конана чуть омрачилось. Масардери заметила это и покачала головой.

— Он умер, — сказала она просто. — Собственно, об этом я и хотела бы с вами поговорить…

— Я не жрец, чтобы давать утешение даме в подобном деле, — предупредил Конан. — Все, на что вы можете со мной рассчитывать, — это жаркая ночка и… Проклятье, надеюсь, я не оскорбил вас?

Она качнула головой.

— Нет. Мне нравится, когда люди говорят то, что думают. Чем откровенней — тем лучше. Правда не может оскорбить.

— Смотря какая правда, — пробурчал Конан.

— Оставим философию, — перебила женщина. — Полагаю, вы не философ?

— Иногда, — сказал Конан. — Обычно я убийца. Изредка — вор. Случается, командую армиями. Но чаще всего — торчу в каком-нибудь кабаке и пропиваю заработанное…

— Вот такой человек мне и нужен, — сказала Масардери. И снова повернулась к своим рабам. — Я уже говорила вам, что мой муж привез их из одного своего путешествия. Они вполне преданны мне. Наверное, они в меня влюблены. Как вы полагаете, с неграми такое случается?

— Мне доводилось жить среди чернокожих, — сказал Конан. — И могу вас заверить: белые женщины не всегда вызывают у них добрые чувства. Есть племена, которые рассматривают белых людей как нечто крайне непривлекательное, с дряблой кожей неестественного цвета. Нечто вроде гусеницы.

— Гусеницы? — переспросила Масардери, которую явно забавлял разговор. — Никогда бы не подумала! А как же вы? Вы ведь белый человек?

— Вполне белый, если не загораю под солнцем до цвета темной бронзы, — хмыкнул Конан. — Кроме того, я не похож на гусеницу.

— Скорее, на жука, — добавила Масардери, лукаво. Она повернулась к неграм и сделала им знак, чтобы они уходили. Они удалились, даже мс поклонившись ей; очевидно, так было принято в доме.

— Впервые в жизни вижу, чтобы зачинщиком безобразной рыночной драки была дама, да еще такая богатая и — уж простите меня — хорошо воспитанная, — сказал Конан, направляясь вслед за хозяйкой к дому.

Она остановилась и резко обернулась к нему.

— А вы считаете, что зачинщик — я? — осведомилась Масардери.

— После всего, что я видел… думаю, да, — кивнул варвар. — И это самое удивительное из всего.

Масардери взяла его за руку. Ее рука оказалась неожиданно сильной и очень теплой.

— Идемте в дом, — пригласила она. — Для начала я угощу вас обедом. И расскажу, пожалуй, о моем покойном супруге.

Глава вторая Пляшущий золотой мальчик

Сулис женился довольно рано. В его кругу было принято сперва «встать на ноги», обзавестись связями в торговом мире, а уж потом вводить в дом жену. И хоть Сулис и унаследовал немалое состояние, так что особой надобности в том, чтобы «встать на ноги», не имелось, все же его ранняя женитьба вызвала некоторое недовольство родственников.

Хорошо предвидя, какую бурю поднимут они, если прознают всю правду касательно его избранницы, Сулис тщательно замел все следы и представил Масардери своей многочисленной родне как наследницу обедневшего аристократического рода откуда-то из Гиркании. Они даже нашли где-то и повсюду водили с собой на приемы старушку весьма обнадеживающей наружности: сухонькую, со вкусом носившую пожелтевшие кружева и умевшую с осуждающим видом кивать на все, что бы ей ни сказали. Эта старушка считалась родственницей Масардери и являлась чем-то вроде талисмана. Рассуждая о знатном происхождении Масардери, молодые супруги неизменно указывали в сторону старушки, а та осуждающе кивала, и все вокруг понимали — о да, такое лицо может быть только у очень-очень-очень знатной старой дамы.