Владимир Бешанов - Год 1943 - «переломный»

• Название: Год 1943 - «переломный»
• Автор: Владимир Бешанов
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27993-7

Новая книга популярного историка рассказывает о коренном переломе в ходе Великой Отечественной войны.

1943 год открыл для Красной Армии «эру победных салютов». Остались в прошлом панические отступления и танкобоязнь, перебои со связью и лобовые атаки без артподготовки. Не было больше абсолютного превосходства вражеской авиации и ежедневных выматывающих душу налетов пикирующих бомбардировщиков. Однако наша артиллерия по-прежнему била не столько по целям, сколько по площадям; взаимодействие между родами войск не было отработано, а людские потери оставались неоправданно высокими.

И все же стратегическая обстановка понемногу менялась в пользу Красной Армии, которая вместе с опытом обретала веру в победу. По свидетельству писателя-фронтовика Василя Быкова: «Война учила. Постепенно военные действия, особенно на низшем звене, стали обретать элемент разумности…»

Давшийся большой кровью опыт позволил в 1943 году одержать победы в сражениях за Сталинград, под Ржевом и на Курской дуге. Впереди были «десять сталинских ударов», изгнание врага за пределы СССР, освобождение Европы, штурм Берлина и окончательный разгром фашизма…

---

«Стыдно носить мундир, ей-богу… Что за дурак… Министр Барклай бежит, а мне приказывает всю Россию защищать. Пригнали нас на границу, растыкали, как шашки, стояли, рот разинув, загадили всю границу и побежали», — возмущался командующий 2-й Западной армией князь Багратион.

«Как? В пять дней от начала войны потерять Вильно, предаться бегству, оставить столько городов и земель в добычу неприятелю и при всем том хвастать началом кампании! Да чего же недостает еще неприятелю? Разве только того, чтобы без всякой препоны приблизиться к обеим столицам нашим? Боже милостивый! Горючие слезы смывают слова мои!» — писал государственный секретарь Шишков.

Владимира Богдановича с поста главнокомандующего сняли, но и М.И. Кутузов, на словах декларируя приверженность самым решительным действиям, на деле продолжал придерживаться барклаевской стратегии: избегать генеральных сражений, сохранять армию, выигрывать время, заставить противника «ценой крови приобретать каждый шаг, каждое средство к подкреплению и даже к существованию своему и, наконец, истощив его силы, с меньшим, сколько можно, пролитием крови, нанести ему удар решительный». Будь его воля, фельдмаршал и заведомо проигрышный Бородинский бой, в котором сгорела половина русской армии, не стал бы давать. Но у ворот древней столицы Бородина было не избежать из соображений морально-политических (так же как подвиг и гибель трехсот спартанцев были в первую очередь пропагандистской, а не военной акцией). А уж отдать приказ на оставление Москвы, вопреки мнению всего своего штаба, мог только М.И. Кутузов — обладавший прочным авторитетом, пользующийся всеобщим признанием, имевший огромные полномочия и хитроумный, как египетская лягушка (смог бы, пожалуй, и Барклай, но, вероятнее всего, его бы устранили от командования). Даже самодержец российский, всерьез опасавшийся, что его вот-вот придушат шарфиком, как папу, не санкционировал бы такое решение, если бы присутствовал на историческом совещании в Филях.

Человеческий фактор стал причиной провала осенью 1914 года математически выверенного плана молниеносного разгрома Франции, составленного начальником германского Генерального штаба Альфредом фон Шлиффеном. Идея состояла в том, чтобы, сосредоточив максимум сил на севере, нанести удар через территорию нейтральных Бельгии и Люксембурга и в ходе глубокого стратегического охвата вторгнуться в самое сердце Франции. При этом в центре фронта надлежало держать прочную оборону, а на юге, где легко прогнозировалось наступление противника в Эльзасе и Лотарингии, — иметь минимум войск и с боями отступать, заманивая французов к Рейну. Все было продумано, взвешено и исчислено: через шесть недель правофланговые германские армии, не имея перед собой никаких оборонительных линий, неудержимым «паровым катком», независимо от запаздывающих маневров противника, выкатывались к портам Ла-Манша и обходили беззащитный Париж с запада, в то время как правое крыло французов — две армии из пяти увлекались на восток и уже не успевали вернуться. Затем следовал разгром юго-восточнее столицы, и война на Западе заканчивалась еще до того, как союзник Франции, Россия, успевал завершить стратегическое развертывание. Впрочем, при неблагоприятном стечении обстоятельств ради главного выигрыша Шлиффен был готов пожертвовать и Восточной Пруссией. А вот его преемник Гельмут Мольтке-младший и другие высокопоставленные исполнители, не вникшие в суть гениального замысла, — нет.

Для начала осторожный Мольтке усилил свой левый фланг в Лотарингии, естественно, за счет ослабления ударного правого. Теперь на главном направлении у немцев имелось не семикратное, а всего лишь трехкратное превосходство. Затем в ходе Приграничного сражения высокородные командармы, плевать хотевшие на сухие стратегические выкладки, бросились за военной славой и одержали ряд тактических побед, блестящих и никому, кроме их самих, не нужных. В Лотарингии принц Руперт Баварский отступать не захотел, натурально разбил врага и двинулся вслед за ним штурмовать французские укрепленные линии. В центре кронпринц Вильгельм и герцог Альберт Вюртембергский блестяще отбили атаку противника в Арденнах и, словно медведь на рожон, поперли на запад, к фортам Вердена и реке Маас. На севере, увлекшись преследованием, немецкие генералы постепенно изменили общее направление движения главных сил и вместо обхода Парижа вышли к нему с востока. Наконец, под впечатлением «досрочного» и успешно начавшегося русского наступления была предпринята бессмысленная переброска двух корпусов и одной кавалерийский дивизии в Восточную Пруссию. Корпусов, снова изъятых из состава правофланговых армий.

Всё.

Германия везде удержала собственные территории и проиграла Первую мировую войну.

Ослабленной ударной группировке обойти Париж не удалось, французы успели перебросить войска с юга на север, «блицкриг» закончился битвой на Марне, а Германская империя ввязалась в четырехлетнюю бойню на два фронта без шансов на победу.

Или можно вспомнить, как взбеленился товарищ Сталин, когда ему предложили сдать Киев. Потом уже Жилин и Самсонов, корифеи советской военно-исторической науки, докажут, что Иосиф Виссарионович, в соответствии с собственным «сталинским учением о контрнаступлении», специально заманил гитлеровцев к Москве и Сталинграду. А тогда нежелание поступиться территорией и промедление с принятием решения обернулось катастрофой.

Теперь самому Гитлеру предлагалось оставлять территории. Правда, чужие, но он-то уже считал их своими — воплотившейся мечтой о «жизненном пространстве» для арийской расы. Фюрер прикипел душой к угольным шахтам Донбасса, нефтяным вышкам Майкопа, к никопольским никелевым разработкам, к нивам Кубани и украинскому чернозему.

В общем, господин фельдмаршал фон Манштейн получил приказ: «Стоять насмерть!» В частности, до последнего солдата удерживать базовые аэродромы Морозовск и Тацинская, через которые пролегал воздушный мост в Сталинград.

Однако, поскольку на все просьбы штаба группы армий «Дон» передать из группы Клейста хотя бы три дивизии для усиления Гота из ставки следовал неизменный отказ, на армии Паулюса Манштейн безоговорочно поставил крест. Теперь он надеялся только на то, чтобы «Сталинградская крепость» устояла сколь можно дольше, сковывая как можно большие силы русских. Дальнейший план зимней кампании виделся следующим образом: во-первых, используя немецкое преимущество в умении маневрировать и управлять войсками, создавая ударные группы и нанося контрудары, если надо, сдавая менее важные позиции, любыми средствами удержать Ростов и обеспечить отход 1-й танковой армии; во-вторых, произвести рокировку сил со своего правого фланга на левый; в-третьих, организовать мощный контрудар, который позволит вернуть все утраченные территории до наступления весенней распутицы. И самое главное, «бороться за необходимые решения», доказывая Гитлеру, что альтернативы этому плану нет.

А пока следовало держаться. На эвакуацию 1-й танковой армии с Северного Кавказа — вывоз запасов имущества, тяжелой техники, госпиталей — группе армий «А», согласно докладу Клейста, требовалось 155 железнодорожных эшелонов и 25 дней. Но: «Если Гитлер думал, что при данном соотношении сил и большой ширине обороняемой полосы он может приказывать армии удерживать какие-то рубежи и запрещать отходить без его согласия, то он глубоко ошибался. Попытка в данной обстановке заставить армию решать свою задачу, привязав ее к определенному рубежу, была бы равноценна задержке противника препятствием из паутины».

Уже 5 января Манштейн сдал Морозовск, а штаб ОKB поставил перед выбором: либо я на месте принимаю решения, соответствующие обстановке, либо «я не вижу никакого смысла в моем дальнейшем использовании в качестве командующего».

Манштейн просто не имел физической возможности одновременно спасать Паулюса, «прикрывать спину» Клейсту и удерживать все пункты фронта, уж тем более — «остановить атаки противника и вернуть ранее занятые нами позиции». Резервы отсутствовали. На передовую были брошены зенитные части, боевые группы, собранные из тыловиков, отпускников и команд выздоравливающих.

Поэтому группа «Холлидт» медленно пятилась к Северскому Донцу, имея задачу максимально замедлить продвижение противника, не дать ему прорваться к переправам у Белой Калитвы, Каменска-Шахтинского и Ворошиловграда, запирая, таким образом, подступы к Ростову с севера.

На этом направлении, стремясь отрезать немцев от переправ, рвалась к Северскому Донцу «суперударная» 3-я гвардейская армия ЮЗФ под командованием генерал-лейтенанта Д.Д. Лелюшенко (14, 61, 50-я гвардейские, 266, 278, 203, 197-я стрелковые, 7-я артиллерийская дивизии, 22-я мотострелковая, 90-я и 94-я стрелковые бригады, три отдельных танковых полка, 1-й гвардейский механизированный, 2-й гвардейский и 25-й танковые корпуса). Параллельно ей продвигалась 5-я танковая армия генерал-лейтенанта М.М. Попова (1-й и 22-й танковые корпуса, 40-я гвардейская, 346, 119-я стрелковые дивизии). Причем в освобождении Морозовска участвовали соединения обеих армии. В первой декаде января генерал Лелюшенко получил два свежих танковых корпуса — 2-й генерал-майора А.Ф. Попова и 23-й генерал-майора Е.Г. Пушкина — и бросил их в атаку на Каменск. Танковая армия Попова развивала наступление на Тацинскую. И хотя расстояние не превышало 45 километров, путь к ней занял десять суток. Что касается Каменска, который обороняла группа Фреттер-Пико, переданная в состав группы армий «Дон», то и через месяц город оставался в руках противника. Немецкая пехота держалась стойко, а генерал Холлидт гибко маневрировал тремя своими танковыми дивизиями, своевременно перебрасывая их в кризисные точки и нанося короткие, но чувствительные контрудары, — уже к концу января, сообщает генерал Г.И. Хетагуров, в четырех танковых корпусах, действовавших в составе 3-й гвардейской армии, в строю «осталось по десятку танков».