Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое

• Название: Следы ведут в прошлое
• Автор: Владимир Кайяк
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детектив
• Год: 1971

---

Оставалась еще возможность — спрятаться в какой либо квартире. В первую очередь — в квартире Клейн, поскольку выяснилось, что там ночевал явившийся как раз в подозрительный момент Хельмут Расинь. Необходимо разыскать именно его.

Смеркалось, но фонарей в парке еще не зажигали, и я предложил Лапсиню сходить в кафе поужинать. Так мы и сделали.

Вернулся я домой поздно вечером усталый до чертиков, но нельзя сказать, чтоб унылый. Одна ошибочная версия отпала — тем лучше, не придется хоть на нее попусту тратить силы. А сейчас можно наконец выспаться. Все хорошо, только... Что-то еще мешало мне, как заноза, засевшая в подсознании; что это? Ах да, Айя... Буду великодушным, забуду о ее резкости, позвоню ей.

Возле телефона белела записка, написанная знакомым почерком:

«Берт, я не кукла, которая сидит и ждет, когда с ней поиграют. Занимайся своим делом, а я уж попытаюсь как-то рассеяться в обществе друзей, чтобы не нервничать. Если вернешься домой вовремя, во что я не верю, можешь побеседовать по душам со столь любезным тебе старым моряком, которого ты опять вытащил на свет.

Айя».

Я перечитал записку несколько раз, и все-таки до меня не дошел ее смысл. Бросил ее и позвонил Айе. Долго стоял, слушая сигналы. Никого не было дома, или же никто не подходил к телефону. Я посмотрел на старого моряка.

«Н-ну? Хватаем пиджак и мчимся на розыски своей персональной невесты?» — осведомился он с незлобивой издевкой.

«Нет, черт побери, я ложусь спать!»

14

Хельмут Расинь стоял у самой воды с длинным багром в руке, а мы с Лапсинем незаметно наблюдали за ним.

Грузноватая, крупная фигура — как нарисованная на голубом фоне реки; большая голова, которую еще увеличивали пышные рыжеватые волосы, спутанные ветром; заросший подбородок, большой орлиный нос. На Расине были истрепанная голубая рубаха навыпуск и широкие штаны, закатанные до колен, в разноцветных заплатах; на мускулистых, волосатых ногах — брезентовые туфли неопределенного цвета, на резиновом коду.

Мы с Лапсинем, стоя на берегу повыше, глядели, как Расинь отпихивает багром бревна, засевшие на отмели. Бревна плыли, покрывая всю реку, там и сям на мелких местах виднелись заторы — то ли бревно зацепилось за подводную корягу или как-нибудь иначе загораживало путь остальным. Дело сплавщика — устранять эти заторы. Этим и занимался Расинь, и, по-моему, не без удовольствия. В его осанке, в ловких движениях угадывалось спокойное сознание своей умелости и силы, некая заносчивая независимость. Я даже позавидовал лихому сплавщику: как я уже говорил, мне нравились люди, делающие свое дело умело и уверенно.

Устранив заторы, сплавщик сел на траву и закурил. Мы с Лапсинем скатились вниз по песчаному откосу. Расинь не обратил на нас никакого внимания, жадно затягивался сигаретой. Слегка закинув голову, он глядел, как неподалеку над Пиекунскими скалами парит одинокий ястреб.

Я поздоровался, он что-то буркнул, взглянул на меня по-детски синими, равнодушными глазами, сплюнул и опять загляделся на ястреба.

— Как дела? — спросил я.

Расинь даже головы не повернул в нашу сторону. Встал, взял багор и зашагал прочь. Лапсинь, кажется, усмехнулся над моим неумением вступить в разговор, и я воскликнул резко:

— Гражданин Расинь, подождите! Мне с вами нужно поговорить!

На сей раз Расинь отреагировал, остановился и покосился на меня с любопытством, но и с брезгливостью.

— Я из прокуратуры, — пояснил я, понимая, что иначе не удержишь нелюбезного великана.

— Да ну? И что же?

— Присядем, — предложил я уже помягче.

— Обождешь, пока спихну в реку вон те бревешки. Ты же за меня не будешь работать, — сказал Расинь и занялся своим делом.

Всерьез рассердиться на сплавщика я не мог. Он закусил нижнюю губу, уперся и стал ловко действовать... Нет, это не было хитростью, попыткой выиграть время на обдумывание разговора со мной; бревна в реке действительно налезали друг на дружку. И как это ни странно, чем больше я смотрел на сплавщика, тем меньше оставалось у меня уверенности в том, что я нашел преступника. Дело не только в интуиции — слишком часто мне вбивали в голову, что на нее нельзя полагаться; было еще кое-что, а именно — не меньше чем двухнедельная щетина на массивном подбородке Расиня. Бредис упоминал о запахе «Шипра», из этого следует, что нападавший на него человек недавно брился... Одежда — это еще ни о чем не говорит, он мог переодеться; но «Шипр»? Да и ростом Расинь был великан, тогда как Бредис описал мне человека среднего роста.

Между тем сплавщик расправился с бревнами и улегся навзничь, немного поодаль от нас на сухом песке, положив багор рядом; закурил, оперся на локоть и, повернувшись вполоборота, стал пристально глядеть мне в лицо.

— Когда вы последний раз были у Виты Клейн?

— Тебе-то что? — Ответ прозвучал неторопливо, но синие глазки вспыхнули.

— Вы слышали выстрелы шестого июля вечером?

— Слышал.

— Расскажите, при каких обстоятельствах!

— Какие там еще обстоятельства! Стоял у киоска, покупал курево. Слышу — стреляют.

— У какого киоска?

— На Рижской улице, у садика.

— Вы у киоска были одни?

— Нет, был еще милиционер.

— Что он делал?

— Да что ему делать? Стоял, глазел в сторону Дворцовой улицы.

— Дальше?

— Что — дальше?

— Когда стреляли...

— Когда стреляли, побежал на Дворцовую как угорелый. Не я, милиционер.

— А вы?

— Я купил курево. Пошел к Клейн. А тут уж дальше не твое дело.

— Когда вы шли к дому Клейн, видели какого-либо человека?

— Человека? Нет! Было уже поздно.

— Это точно? Никого?

— Я же тебе сказал: нет!

— А куда делся милиционер?

— Он-то? Кинулся в соседние ворота. Соседние с домом Клейн.

Лапсинь, который сидел, равнодушно повернувшись к нам боком, с преувеличенным интересом озирая речной пейзаж, очевидно, почувствовал мой взгляд, взглянул на меня и пожал плечами.

— Значит, милиционер вбежал в ворота дома номер восемнадцать?

— Я же тебе сказал!

— А войдя в квартиру Клейн или перед тем, во дворе, вы тоже ничего не видели и не замечали?

— Нет.

— Последний вопрос: кроме вас, в квартире у Клейн был еще какой-нибудь гость?

— Что? Ты что этим хочешь сказать?

— Я спрашиваю только то, что спрашиваю, и жду ответа.

— Не было других гостей. Я был один.

— Спасибо! Это все, что мне от вас было нужно.

— А мне от тебя и того не нужно. — Тон был приветливее слов. Синие глаза опять смотрели на реку.

— Извините, что оторвал от дела, и всего вам хорошего, — я слегка пересолил в смысле вежливости.

— Будь здоров! — Расинь схватил багор, встал и спустился к воде.

Когда мы удалились немного, я налетел на Лапсиня:

— Как же это так? Вы-то уверяли, что не видели ни одного человека на улице! Расинь же был там?

— Наверно, но я ведь не сводил глаз с уходившего Бредиса, а когда выстрелили, помчался туда без оглядки. Кто же в такую минуту станет оглядываться, стреляли же передо мной, а не сзади, — оправдывался Лапсинь.

— Ясно. Кто же стрелял в Бредиса, кто стрелял, а, Лапсинь? Расинь это не мог быть, он шел за вами, а стреляли, по вашим словам, впереди.

Лапсинь, похоже, чувствовал себя виновным в том, что я потерял следы.

— Разыщем, — воскликнул он с излишней бодростью, — на нашей стороне все шансы. Мы-то знаем, что девяносто процентов всех преступлений раскрываются даже больше...

Он утешал меня, как умел, — славный парень, ей-ей славный парень, — и пушистые непослушные волосы опять нимбом сияли над его головой.

15

Мы ехали в город. Я глядел по сторонам, стараясь не поддаваться отвратительному настроению. Казалось все летит кувырком, из рук валится...

А в лесу-то как хорошо, грибы, наверно, растут не по дням, а по часам, прямо у дороги виднеются желтые и алые шапочки сыроежек. Вот бы сейчас корзинку, ножик...

А на берегу реки невозмутимо делают свое дело сплавщики, самоуверенные, здоровенные парни; у них уж не вывалится из рук то, что они хотят удержать... Чертовщина! Да что я, замечтавшаяся школьница, которая копается в себе, чтобы скорее записать в дневник как она «чудесно» или «ужасно» чувствует?! Кто я — будущий неврастеник или же...

Лапсинь наклонился ко мне и сказал через плечо:

— А что, если Расинь все-таки сообщник? Если не только он, но и человек, напавший на Бредиса, все-таки находились в тот вечер в квартире Клейн? Он же не сознается по-хорошему!

В это мгновение я думал точь-в-точь о том же. И как многие люди, еще не научившиеся владеть собой, излил свое дурное настроение на голову Лапсиня:

— Благодарю за идею, товарищ советник юстиции!