Питер Маас - Исповедь Джо Валачи

• Название: Исповедь Джо Валачи
• Автор: Питер Маас
• Издательство: АСТ-ПРЕСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 5-214-00024-3

Документальный роман об американской мафии «Исповедь Джо Валачи» вызвал после своего выхода в свет целую бурю откликов. Джозеф Валачи — первый представитель мафии, который публично признал её существование. Кроме того, именно он ввел в обиход понятие «коза ностра». Трудно вспомнить другую подобную книгу, в которой нравы преступного мира были бы показаны с такой же беспощадной правдивостью, которая так держала бы читателя в напряжении от первой до последней страницы. «Исповедь Джо Валачи» легла в основу телесериала, имевшего в США, Канаде и Западной Европе большой зрительский успех, а также кинофильма «Бумаги Валачи».

---

Учитывая, какое большое значение в мире «Коза ностры» придается чести и достоинству, самым ужасным для участников всей этой истории стало их неприкрытое унижение. «Легко догадаться, какая была реакция у нас, «солдат», когда мы узнали об облаве, — рассказывает Валачи. — Если бы на подобной встрече арестовали «солдат», нетрудно себе представить, как к этому отнеслись бы их боссы. И вот они сами разбегаются по кустам, как кролики, выбрасывают из карманов деньги, чтобы их не взяли с наличными, некоторые из них выбрасывают и револьверы. Да мне просто смешно, когда я слышу, что мы должны уважать своих боссов».

Управление по организованной преступности и рэкету, подчиняющееся Министерству юстиции, выяснило, что после описанных выше событий по стране прошла серия небольших собраний, на которых были рассмотрены все пункты повестки дня совещания в Апалачине, включая утверждение Карло Гамбино на посту, прежде принадлежавшем Анастазия. Все это, однако, не принесло никакого проку самому Вито Дженовезе. У всей «Коза ностры» глаза вылезли на лоб от изумления, когда меньше чем через год он был обвинен в торговле наркотиками и осужден на пятнадцать лет лишения свободы. Этот срок от отбывает до сих пор. Дженовезе оказался первым боссом, после Лючиано, которого убрали с преступной сцены.

Глава 12

Если 1957 год был плохим годом для «Коза ностры», то для Валачи тем более. Единственным светлым пятном в его жизни тогда стала отмена приговора по делу о наркотиках. Но даже это явилось символом его горькой судьбы.

Еще в 1954 году Тони Бендер сообщил Валачи, что Бюро по борьбе с наркотиками оказывает нажим на комитет по контролю за торговлей спиртными напитками штата Нью-Йорк с тем, чтобы он аннулировал лицензию на продажу алкоголя в ресторане «Лидо», все еще оформленную на сына Фрэнка Лючиано. По словам Валачи, у Бендера были связи в этом комитете, которые блокировали принятие такого решения. Но однажды там произошли крупные кадровые перестановки, и это в корне изменило всю ситуацию. Молодого Лючиано вызвали для дачи показаний, а лицензия «Лидо» была аннулирована в связи с «попыткой скрыть имя истинного владельца». Будучи уверенным, что его никогда не осудят за торговлю наркотиками, Валачи продолжал содержать «Лидо» в качестве пиццерии и вложил все имевшиеся у него деньги в строительство еще одного ресторана в районе Йонкерса. Затем, когда Валачи все же получил срок, ему пришлось отказаться от нового проекта и продать «Лидо», чтобы финансировать свою апелляцию. «Все равно, — с горечью вспоминает Валачи, — без лицензии от «Лидо» не было никакого проку».

К тому времени он уже получал барыши со своих ссудных операций и планировал пустить их на строительство ресторана в Йонкерсе. «Я подумывал о том, чтобы завязать с мафией и сосредоточиться на чисто ресторанных делах». Затем умер Мэтти, его партнер по одежной фабрике, и у Валачи закрылся еще один источник твердых доходов. Мысль о приобретении нового компаньона моментально улетучилась, как только стало известно, что все оборудование фабрики пойдет с молотка в пользу государства, так как Мэтти не выплачивал в казну подоходные налоги, вычтенные им из зарплаты рабочих. «Мне еще повезло, что там не нашлось ни одной бумажки с моим именем, — вспоминает Валачи. — Нас называют рэкетирами, а посмотрите, что позволял себе Мэтти, занимаясь законным бизнесом».

Сев на мель, Валачи последовал примеру других «солдат» мафии, оказавшихся в затруднительном положении. В погоне за быстрой наживой он занялся торговлей наркотиками. На этот раз, однако, ни с какими партнерами он связываться не стал. Он был знаком с несколькими мафиози, которые все еще торговали героином, получали свою долю с ввозимого в Штаты груза и заключали собственные сделки на перепродажу наркотика с «парой каких-то цветных парней». Для доставки героина Валачи использовал «парнишку» по имени Ральф Вагнер. «Он был родом откуда-то из Нью-Джерси. Из Форта Ли, кажется, — рассказывает Валачи. — Тот, кто ко мне его прислал, уже не помню, кто именно, сказал, что он хороший парень. Он мне и самому понравился. Ральф пришелся очень кстати: он помог с покраской моего дома. Этому парню до смерти хотелось заняться наркотой, поэтому я взял его к себе в дело. Еще Ральф хотел вступить в мафию, но это, конечно, было невозможно — ведь он был полукровка, наполовину итальянец и наполовину немец».

Валачи неохотно рассказывает о том периоде, когда он торговал героином. По его утверждению, он имел дело с «небольшими партиями для того, чтобы снова встать на ноги». Валачи снабжал наркотиками одного из «цветных парней», Джона Фримэна-старшего, являвшегося, по данным Бюро, крупным чернокожим розничным торговцем в Гарлеме. Скоро Валачи смог возобновить свои занятия ростовщичеством, а также посвятить себя налаживанию бизнеса с музыкальными автоматами, обещавшего стать весьма прибыльным делом.

В то время Джозеф Галло, «солдат» из «семьи» Профачи, возглавивший позже кровавый мятеж против своего босса, предпринимал попытки силой поставить под свой контроль музыкальные и торговые автоматы в Нью-Йорке. Методы Галло были примитивны. Требовалось вступить в его «союз» и принять Галло в качестве своего компаньона. Иначе владелец автоматов рисковал быть жестоко взбитым — в лучшем случае. Это, конечно, не относилось к членам «Коза ностры». Валачи вступил в «союз» по своей собственной воле. Взносы были минимальными — 79 долларов в квартал. Взамен он получил гарантированные «союзом» новые «точки» в дополнение к уже имевшимся. Выгода для Галло заключалась в том, что членство Валачи способствовало объединению в сеть независимых владельцев автоматов в восточной части Гарлема и Бронкса.

Валачи сам использовал свой ссудный бизнес для установки музыкальных автоматов в различных барах и ресторанах. «Я давал человеку кредит, рассказывает Валачи, — но не торопился получать с него деньги. Короче говоря, пока мой автомат стоит в его заведении, долг он не возвращает. Джо Галло был помешан на таком крутом рэкете. Поэтому его и прозвали Психом. Ну, это Джо и погубило».

(21 декабря 1961 года Галло получил от семи до четырнадцати лет тюрьмы за попытку вымогательства).

Валачи настолько был занят поправкой своего финансового положения, что не обратил должного внимания на арест Вито Дженовезе и его осуждение за незаконную торговлю наркотиками. Он узнал об этом еще до объявления обвинительного заключения от Томаса Эболи (Томми Райан), быстро набирающего влияние в качестве фаворита Дженовезе. «Там один испанец дает показания против нашего старика, — сообщил Эболи. — Надо его найти. Зовут Канталупесом. Если услышишь о нем что-нибудь, позвони».

«Конечно, я пообещал Томми, что так и сделаю, — вспоминает Валачи, — но на самом деле я не собирался бегать по городу и искать этого парня. Вообще-то, мне хотелось сказать Томми, что я не припомню, заплакал ли кто-нибудь, когда меня самого арестовали. Короче, я решил на все это наплевать. Пусть Вито сам решает свои проблемы. У меня без него забот хватало».

(Эболи немного напутал с именем «испанца», главного свидетеля по делу Дженовезе. На самом деле его звали Нельсон Кантеллопс. После длительного пребывания в тюремной камере, где он скрывался от мести мафии, Кантеллопса выпустили по его собственной просьбе. В 1965 году он погиб при странных обстоятельствах во время потасовки в баре).

Валачи, тем не менее, сильно расстроило убийство его старого друга Джона Робилотто (Джонни Робертс), которое произошло 7 декабря 1958 года. По его словам, это убийство было следствием захвата Карло Гамбино власти в «семье» Анастазия:

Я не удивился, когда услышал об убийстве. Конечно, раньше у меня была надежда, что этого не произойдет, но Джонни был близок к Альберту. В конце концов, это Анастазия принял его в «семью». Однажды вечером, после того, как убрали Альберта, я поехал в Бруклин, чтобы повидать Джонни. Один парень проводил меня в то место, где он постоянно бывал. У Джонни имелась контора в каком-то клубе, и мы с ним там поговорили наедине. Конечно, в лоб я ему ничего не сказал, но намекнул, что не надо из-за смерти Анастазия замышлять каких-то разборок или чего-нибудь в этом роде.

Он сказал: «Не беспокойся, Тони и Вито уже со мной поговорили». Я кивнул, что, мол, хорошо, и заговорил о своих собственных делах, о бизнесе с музыкальными автоматами и прочей ерунде. На том мы и разошлись. Позже я узнал, что в действительности Тони и другие ребята, всего их было человек пятнадцать-двадцать, планировали ударить по Карло, но он им первый успел надрать задницу. Как бы то ни было, все очень горевали по Джонни Робертсу».

Валачи рассказывает, что в начале 1959 года собирался совсем прекратить торговлю героином. Его игральные автоматы приносили пятьсот долларов прибыли в неделю. Он завел связи в компании по производству скатертей и заранее знал об открытии новых ресторанов. Валачи ожидал, что его доход скоро удвоится. Тем более, что ценность этого бизнеса резко возросла. Раньше рыночная стоимость одной «точки», где были установлены автоматы, определялись путем умножения средней недельной прибыли на двадцать, плюс остаточная стоимость самих автоматов. Теперь стали умножать уже на пятьдесят. Продолжая заниматься ростовщичеством, Валачи, к тому же, затеял вместе с одним из «солдат» весьма изящную «лотерею». Валачи ограничился одинарной игрой — ставки принимались ежедневно на одно из трех выигрышных чисел. Следовательно, счастливой могла оказаться любая цифра от нуля до девяти. Максимальная сумма ставок на каждую цифру равнялась ста долларам. Все, что превышало эту сумму, откладывалось в банк — на другие цифры, которые игрались в последующие дни. Таким образом, Валачи нес ответственность только за одну тысячу долларов. Поскольку вероятность выигрыша в одинарной игре равна 7:1, Валачи и его партнер имели твердый ежедневный заработок в триста долларов. За вычетом гонораров «шестерок» и взяток полиции они, работая шесть дней в неделю, зарабатывали 1200 долларов на двоих. По мнению Валачи, «это было совсем неплохим наваром, учитывая, что мы ничем не рисковали».