Игорь Сапожков - День Жизни

• Название: День Жизни
• Автор: Игорь Сапожков
• Жанр: Современная проза

---

Вскоре в гости к Яшиной маме, приехала сестра из солнечного Сиднея, среди джинсов и курток, которые она везла в подарок родственникам, была видеокассета с голливудским боевиком «Rambo. First Blood». Яша с трудом дождался следующего дня. Как-только мама с тётей уехали навещать многочисленную родню, он позвонил своему школьному приятелю Славику. В течении следующих полутора часов, они не могли оторваться от экрана. Пока Яша синхронно переводил на русский язык, скупые диалоги бездомного ветерана Вьетнамской Компании Джона Рэмбо и шерифа-беспридельщика Уилла Тисла, в голове у Славика созревал план… Едва фильм закончился, Славик сбегал домой и притащил серебристый, кассетный «Sharp», который его отец, стармех на сухогрузе, недавно привёз из загранрейса. Ребята установили аппаратуру и включили одновременно фильм на проигрывание, а кассету в магнитофоне на запись. На экране телевизора появилась заставка «Orion», вскоре Яша начал переводить. Записав так первые пятнадцать минут, Славик остановил запись, что бы проверить качество. Получилось не очень, потому что во-первых голоса звучали на одном уровне и заглушали друг друга, во-вторых во время записи несколько раз звонил телефон и звонки попали на плёнку, в третьих — через открытую балконную дверь доносился шум улицы, который тоже попал на кассету. Устранив все помехи, мальчики к концу дня сделали отличную работу, если включить одновременно магнитофон и видик, то можно было смотреть фильм с закадровым русским переводом. В воскеренье в гостях у Яши собрался весь класс…

И уже не следующей неделе, по дороге из школы домой, Яшу остановили двое парней. С одним из них, местным хулиганом по кличке Пистолет, Яша до седьмого класса учился в одной школе. Восьмой класс Генка-Пистолет закончил в малолетке, потом вернулся в родной город, где продолжал «трудиться» по приобретённой в колонии специальности кидалы. Работать водиночку было тяжело и стрёмно и он подался в банду рекетиров, которые крышевали напёрсточников, бильярдные салоны и ларьки кустарников. Яша немного удивился «случайной» встрече с Пистолетом, но разобравшись о чём идёт речь, согласился встретится вечером на Морвокзале, возле ларька звукозаписи.

В порту хозяйничали чайки, вальяжно рассевшись на металлических перилах ограждения, они жадно бросались на любую добычу. У рыб, случайно попавших в акваторию порта, шанса вернуться обратно живыми не было. Ларёк звукозаписи под спортивным названием «Рекорд», был обычным грузовым контейнером, с вырезанными окнами и дверью. Контейнер был покрашен в голубой цвет, над крышей светилась неоновая вывеска.

Парней у ларька не оказалось, вместо них Яшу встретил невысокий, плотный человек в рыжих усах, кепке и блестящем пиджаке. Он выплюнул жвачку и представился Наумом. Затем он открыл киоск, пропустил вперёд Яшу и плотно закрыл за собой тяжёлую дверь на крепкую, стальную задвижку. Помещение состояло из двух комнат и тесного коридора. В одной комнате было два зарешёченных окна, через которые собственно и осуществлялась торговля, вторая комната была, по словам Наума, студией. В центре стоял стол и два кресла с высокими спинками. Окон здесь не было, стены были оббиты серым ковролином, вдоль них на полках мигали цветными глазками, целые стеллажи видео и аудио аппаратуры. Наум включил свет, потом снял кепку и повесил на угол двери. Подвешенная к потолку лампа дневного света несколько раз моргнув, неохотно включилась. Наум оказался почти лысым, редкие, светлые волосы, подковой огибали его затылок, без кепки выглядел беззащитным, как тумбочка без дневального.

— Ну что ж, — улыбнулся он, — как сказал Ильич Ленин: «Важнейшим из искусств для нас является кино», и как он же добавил чуть позже: «Искусство принадлежит народу!» Здесь мы с ним полностью солидарны. Пиво будешь?

Не дождавшись ответа Наум пружинисто встал и вышел. Яша огляделся. На стелажах расположились несколько угловатых двухкассетных магнитофонов «Gold Star», мощный усилитель «Akai», солидный, графитовый тюнер «Panasonic», с ярко светящейся шкалой настройки, один на другом стояли два видеомагнитофона «Sony», в центре стоял внушительных размеров телевизор Thompson, по краям стеллажей — две добротные колонки «JVC». Вдоль соседней стены, располагалось два больших шафа, один был доверху забит пластинками, во втором хранились кассеты, провода, микрофоны, наушники, эквалайзер и ещё множество, незнакомой Яше электротехники. К стене напротив двери, были подвешанны книжные полки, кроме нескольких словарей, на них стояли вряд справочники, учебные пособия и пачка разных инструкций. Одна из полок была заставленна фотографиями в рамках. На одной из них Наум стоял сидел рядом с Высоцким, на другой, стоял в обнимку с молодым парнем, напоминающим пионервожатого. В центре был крупный, цветной снимок — Наум и четыре бандитского вида человека с гитарами.

— Песняры… — нараспев проговорил Наум, перехватив Яшин взгляд, — а вот это, — он кивнул на пионервожатого, — Аркаша Северный!

Увлёкшись разглядыванием экзотической аппаратуры и фотографий Яша и не слышал, как Наум вернулся в студию. В руках он держал два стакана и открытую бутылку Жигулёвского.

— За успех нашего предприятия! — торжественно произнёс Наум. Они чокнулись и выпили, — у тебя кассеты с собой?

Покрутив их в руках, Наум включил телевизор, ловко установил кассеты и запустил одновременно видик и магнитофон. Следующие пол часа он внимательно слушал и сосредоточенно смотрел в экран, потом решительно встал и поставил аппаратуру на паузу. На экране застыла жуткая гримаса Силвестра Сталлоне, в зубах он держал огромный тесак…

— Яков, поздравляю, у тебя талант! — Наум был приятно удивлён, — сколько времени ушло на подготовку к переводу?

— Вообще-то нисколько…

— Как это, нисколько?

— Ну так… Я посмотрел, а потом перевёл…

— Так-так, хорошо, тогда скажи, что было самым сложным?

— Не знаю, наверное настройка аппаратуры… — Яша неуверенно пожал плечами.

— Хм… Я о переводе… Что было самым сложным в переводе?

— Ну, мне кажется иногда я не успевал с диалогами…

— Это нормально… Это дело опыта… Как говаривал всё тот же классик коммунизма «Учиться, учиться и учиться!» У тебя безусловный талант, — повторил Наум, потом протянул руку Яше и добавил, — называй меня Нюма!

— Спасибо, — Яша улыбнулся и пожал руку.

— Ладно Яков, ты осмотрись здесь, а я займусь делом… А если хочешь, давай помогай мне…

Дальше они несколько часов подряд монтировали Яшин голос с аудио кассеты на видео. Во время короткого перерыва они сходили в кафе на Морвокзал, Наума там хорошо знали, они быстро перекусили бутербродами с ветчиной и вернулись в студию. В конце концов всё получилось в лучшем виде, хотя один из эпизодов пришлось переписать заново. Домой Яша попал к одиннадцати, перед тем как он вышел из машины, Нюма дал ему сто рублей. Они договорились, что Яша будет приходить в студию три раза в неделю.

С этого дня жизнь Яши Гольдберга поделилась на две части — в школе и дома почти ничего не изменилось, ну может быть только то, что Яша стал ездить в школу на такси и перестал брать у родителей деньги на кино. К слову в кино он вообще перестал ходить, хотя раньше ему это нравилось. Вторая честь его жизни протекала в студии, вместо трёх дней в неделю он приезжал туда каждый день, здесь перед ним лежало невспаханное поле Голливудской киноиндустрии. Нюма коротко объяснил ему, что то, чем они здесь занимаются, идёт в разрез с законами строительства Коммунизма и хотя ни под одну уголовную статью они не попадают, у государства в котором они живут, есть большой опыт судопроизводства и без статей. Яша пропусил лекцию мимо ушей, его намного больше интересовал творческий процесс перевода фильмов, чем легальная сторона этого вопроса. Он научился сживаться с ролями, входить в образы, играть голосом боль и радость, передавать интонацией чувства, его захватывали драматические сюжеты и трагические развязки.

Как-то раз Нюма взял его в море… Случилось это уже во время летних каникул, к тому времени Яша уже сдал все экзамены и стал десятиклассником. Не то что бы Наум сильно любил море, наоборот его мутило, как только он ступал на палубу, но он стойко держался, чем вызывал уважение юнги, кука, трёх матросов, моториста и капитана, дяди Арика. Катер назывался «Буревестник», он принадлежал Гидрометеорологическому Институту и был приписан к Одесскому Яхтклубу. Раз в месяц Наум на личные средства, фрахтовал его и выходил в море. Для того, что бы обосновать фрахтовку судна, он принялся за диссертацию по теме: «Экология и её влияние на динамику фитопланктона Чёрного Моря». Разрешение обычно давали не дочитав до конца тему диссертации, Наума в городе знали и любили. Катер подходил на допустимую пограничниками дистанцию к нейтральным с Турцией водам. Там Нюма настраивал всю свою аппаратуру и пользуясь мощным судовым локатором, как антенной, записывал одновременно четыре телевизионных канала, транслирующих фильмы на английском языке, для солдат и офицеров более 60 военных объектов США и НАТО. Выходя на корму, Нюма одевал на нос, роговые очки с толстыми линзами: «Учённый без очков, всё равно, что Карл Маркс без бороды», любил повторять он. С турецкой стороны могло показаться что «Буревестник» мирно изучает силу ветра и направление движения водорослей. Советские же пограничники давно уже привыкли к дрейфующему вдоль границы катеру со странным «очкастым учёным» на борту, щедро угощавшему их свежим пивом и солёными рачками.