Галина Петреченко - Рюрик

• Название: Рюрик
• Автор: Галина Петреченко
• Жанр: История

ПЕТРЕЧЕНКО ГАЛИНА ФЕОДОСЬЕВНА родилась в 1942 г. в г. Горьком (Нижний Новгород). В 1968 г. окончила историко-филологический факультет Горьковского государственного университета имени Н. И. Лобачевского и получила специальность историк-исследователь. Преподавала историю в старших классах, одновременно работала над серией исторических романов о первых русских князьях.

Исторический роман Г. Петреченко "Рюрик" был впервые издан издательством "Флокс" в Нижнем Новгороде в 1994 г. и вызвал широкий интерес у читателей. Международным фондом "Культурная инициатива" с подачи Информационного центра "Сорос - Нижний Новгород" роман рекомендован для обязательного прочтения студентам 1-го курса вузов России и СНГ и учащимся 8-х классов общеобразовательных школ по программе "История России", а также учащимся 10 - 11-х классов по программе "Литература России XX века".

---

Фотий, одетый в скромные патриаршие одежды, потребовал, чтобы принесли ризу из храма, и, когда саккос засверкал своим драгоценным шитьем перед толпой, смиренно и сначала монотонно, а затем все вдохновеннее и возвышеннее стал читать молитву, обращаясь к Божьей Матери. Он просил ее о заступничестве, о ниспослании Божьей кары на варваров, что разрушили и ограбили столь прекрасный город, и все вторили его мольбам. Молитва была страстной, но короткой. Затем Фотий потребовал положить ризу в новый, изготовленный искусными мастерами ковчег, и вся толпа, воодушевленная призывом византийского высокопреосвященства, двинулась к набережной бухты Золотой Рог, чтобы свершить священнодействие, способное сотворить чудо.

И вот настала тревожная и торжественная минута; ковчег с ризой опустили в воды бухты, и все затаили дыхание. Ковчег плавно качался на волнах. Риза, царственно раскинутая на помосте ковчега, едва колыхалась вместе с ним в безветрии, отражая в безразличное, казалось, небо сияние золотого шитья хризм, креста и облика Бога - заступника Византии. Солнце нещадно пекло обнаженные головы смиренных просителей, а ярко-голубое небо смотрело на них своими прозрачными глазами. И непонятно было, приняла Богородица мольбу царьградцев или нет. Несколько минут все смущенно смотрели на Фотия, но тот не дрогнул. И вдруг, или это показалось, но все почувствовали легкое дуновение ветерка. Толпа зашевелилась, загудела и закричала: "Облака! На небе облака!"

Фотий, плача, смотрел в небо и видел, как набегавшие облака несли с собой грозную, черную тучу.

"Приняла!.. Слава тебе. Богородица!" - потрясенный, подумал он и глянул на толпу.

- Поднять ковчег! Богородица Преславная услышала наш зов и вняла нашим мольбам! -крикнул, придя в себя, Фотий и убежденно добавил: - Теперь буря разметает их суда!..

ЭХО

Хоть затыкай уши и завязывай очи: куда ни ткнись, всюду только и глаголят об Аскольдовом походе к грекам. И даров-то - во! - сколь навезли, и каждый дружинник теперь тако богат, яко византийский купец, а Аскольд с Диром--"ох, батюшки, яко цари. И теперь Киев е-самый славный город! И глаголят, и глаголят с утра до ночи, изо дня в день, да не одно и то же, а каждый раз что-нибудь свеженькое добавляют и удивляются без конца и края.

Не устоял Новгород: забурлил, раззадорился. "Неужто правду сказывают?" - вопрошали спокойные. "Неужто много навезли?" - вопрошали завистливые. "Неужто мы не сможем так же?.." - вопрошали сильные телом...

Затуманились и новгородские бояре. "Оголится Рюрикова дружина не сегодня, так завтра. Сбегут от больного синеголовые", - сетовали они и думу думали с Гостомыслом в его просторном новгородском доме.

Седой, длиннобородый, узколицый Полюда после долгого молчания глухо спросил:

- Неужто прыткий Аскольд не доганулся с греками ряд о торговле заключить?

- Не доганулся, - хмуро ответил Гостомысл, глянув из-под лохматых бровей на посла. - Или... вести до нас не те долетели...

- Жадность обуяла, - пояснил Власко. - Да и не с кем было торговаться: ни Михаила, ни Варды в городе не было, - тихо сказал он, наблюдая за поведением именитых словен.

- С Фотием мог бы, - пробубнил Домослав, искоса глянув на Власку, но обходя почему-то взглядом посадника.

- Ладно, не о том речь ведем, - отмахнулся Гостомысл от послов. Рюрикова дружина тает, - хмуро объявил он и с досадой выкрикнул: - Вчера ночью еще одна ладья исчезла. Что делать будем? - растерянно спросил он бояр. - Ежели дружина Рюрика вся разбежится, то Аскольд захватит Новгород и... - Он не закончил свою мысль, а только посмотрел на знатного полочанина.

- ...Тако же разорит и его, яко Царьград, - добавил Золотоноша, поняв и приняв суровую правду посадника.

- Да! - подтвердил зло Гостомысл, пряча свой колючий взгляд от настороженного взора Власка. - Да... - в раздумье протянул он еще раз и больше не стал ораторствовать.

Бояре зашумели, зашевелились, но высказывать свои горячие думы пока не решались. Они смотрели на первого знатного посла посадника и, видя его затаенное молчание, поняли, что вопрос о хвором князе варягов не такой-то легкий и решить его одной шумной бранью здесь, на совете, видимо, непросто. Они ерзали на своих местах и ждали, когда же самый умный из них заговорит. Но самый умный из них упорно молчал.

Полюда бросил долгий пытливый взгляд на посадника, затем на Власку.

- Что скажешь, Лешко? - Гостомысл вдруг улыбнулся старейшине кривичей. - Довольны ли кривичи своею дружиною? - Он уже справился с нахлынувшей было яростью и решительно, властно повел совет старейшин по нужному руслу.

- Довольны! - ответил Лешко, набычившись, ожидая, видимо, смеха, но всем было не до того. Бояре смотрели на кривича и вроде ничего особенного от него не ожидали. Тогда Лешко набрал полную грудь воздуха и решительно предложил; - Объяви-ка, Гостомысл. Рюрика великим князем Северного объединения словен!

И старейшина кривичей неожиданно дернул плечами, будто защищаясь от последовавшей за его словами бури негодования.

Все ахнули и резко обернулись в сторону Лешка.

- Ты что! Во своем уме? - закричали враз бояре. - Чего придумал! возмущались они, но не так зло и горячо, как обычно, а больше по привычке. Они крутили головами и выжидаючи поглядывали на посадника.

Гостомысл ошеломленно молчал. Тогда Лешко встал со своей беседы и шумно вздохнул, раздув широкие ноздри:

- Не присиливайте! - грозно сказал он, подняв обе руки вверх, и прикрикнул: - Меня примучивали столь лет назад, а теперь спрошаете, во своем ли я уме? Во своем, во своем, - громко ответил он на свой вопрос и снова поднял обе руки вверх. - Слушайте, бояре, что я молвити буду! - перебил он последние всплески крика советников.

Бояре послушно закрыли рты, покрутили бородами и, насупившись, уставились на знатного кривича.

- Вопреки зазнайству Аскольда надо возвеличить Рюрика и тем сохранить его силу, - убежденно заявил Лешко и пояснил боярам свою думу: - Не то остальные князья почуют себя обездоленными и ринутся на грабежи. Начнется лихое соперничество, - продолжал он и горько завершил: - И тогда от нашей земли ничего не останется. Вот и вся недолга. - Лешко нахмурился. шумно выдохнул, глянул в тревожное и в то же время, как ему показалось, довольное лицо Гостомысла, перевел взгляд на растерявшихся бояр и уселся на свое место.

Гостомысл не отрывал любовного взора от Лешка согласно кивал на каждый его скупой довод и хотел, чтоб кривич высказался побольше и поубедительнее. Но Лешко сказал как мог и сколько мог, и это стоило ему большого труда,

- Да... - в раздумье протянули бояре, вняв речи знатного кривича, и приуныли.

Спокойно колыхалось пламя свечей, освещая гридню главы союза словен. Спокойно смотрел на главу союзных словен Полюда.

- Да будет Рюрик великим князем объединенных словенских земель? - тихо спросил бояр Гостомысл, боясь, что в них вновь разгорится гневом тщеславный огонь мятежных душ.

"Ox, как надо уберечь проснувшийся рассудок этих кичливых корыстолюбцев, не то, гляди, снова бороды до потолка вскинут", - тревожно думал он, поглядывая на притихших бояр.

Бояре действительно притаились почему-то, прижались друг к другу и нерешительно, но трижды проворчали:

- Да будет так...

* * *

А через десять дней теплым вечером на громадной поляне возле стен нового Новгорода собрались все его жители и поредевшая дружина Рюрика.

Большинство новгородцев с любопытством и доброжелательно ожидали начала действа. Они громко переговаривались, смеялись, толкались, пробираясь поближе к центру поляны. А где-то по краям толпы кучками стояли затаенно несмирившиеся словене и крутили в головах все ту же хлесткую думу: "Неужто сами себе не можем главу найти? Все по чужим умам и секирам страдаем?" Они вспоминали жестокую расправу варяга над Вадимом Храбрым и хмуро, исподлобья взирали на Рюрика.

Князь был при всех боевых доспехах. В мелкой финской кольчуге, серебряном шлеме, при секире и мече величественно восседал он на своем сером коне. Суровое лицо и неподвижность осанки делали его похожим на римскую скульптуру. Но посвящение в великие князья, как видно, не волновало и не радовало Рюрика. "Надо! Это кому-то надо!" -грустно думал он, но где-то в глубине души тлело удовлетворенное тщеславие. Разум же его упорно кричал другое: "И это мое новое Звание не спасет от распада дружину! Все равно звериные законы грабежа и разбоя сильнее любого добра, содеянного человеком. Моим лихим дружинникам тоже нужны лихие набеги и чужое богатство, а я хвор и слаб, как никогда", - терзал себя князь, но не мог найти в Себе силы отречься от нового наследственного звания.

Он оглядел поляну и как наяву увидел знакомый ритуал. Вот сейчас выйдет в центр поляны Гостомысл, вынесет на льняном полотенце венок из можжевеловых веток и произнесет речь перед людом, а потом попросит его сойти с коня и наденет этот венок ему на голову. Так и есть. Гостомысл, разодетый в парадные меховые одежды, торжественно ступал по поляне, встал точно в ее центре и, держа на длинном белом льняном полотенце можжевеловый венок, начал речь перед народом: