Джулия Джонс - Чародей и дурак

• Название: Чародей и дурак
• Автор: Джулия Джонс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01596-4

Настал последний час — час войны и предательства, час мучительного выбора — час, когда Добро и Зло сойдутся в последней битве. Настал час, когда исполняется таинственное пророчество. В неприступной твердыне Брен плетет свои черные сети безумный король — убийца Кайлок. Но посланный пророчеством воин Света, юный Джек, уже познал свое предназначение. Скоро эти двое встретятся в поединке, исход которого способен изменить закон самой Судьбы…

---

— Мальчик, ты не в своем уме. Сейчас я вызову стражу. — Архиепископ потянулся к звонку.

— Можете меня пытать, можете убить — слух об этом все равно разойдется. — Хват чувствовал себя все увереннее — врать почем зря было ему не в новинку. — Не думаете же вы, что я явился в логово льва, не оставив никого позади?

Рука, протянутая к звонку, опустилась.

— Так о твоей гнусной лжи знают и другие?

— Только один — мой близкий друг. Но вам не о чем беспокоиться, ваше преосвященство. Свет еще не видал таких скромных людей, как мы.

— Чего же ты хочешь?

— Прежде всего я хочу, чтобы вы оставили в покое рыцаря. Пусть он, вернувшись в Рорн, спокойно сойдет с корабля и с миром уедет из города.

— Далее?

— У вас содержится в заключении подруга рыцаря по имени Меган. Я хочу, чтобы ее освободили тотчас же. Она уйдет со мной. — Хват понятия не имел, кто такая эта Меган, но не зря же Старик упомянул о ней. И потом, друзья Таула — его друзья. В продолжение их беседы лицо архиепископа постоянно меняло цвет и теперь приобрело опасный пунцовый оттенок. Он дернул звонок.

— Мальчик, давай проясним все до конца. Твои обвинения — наглая ложь. К несчастью, такой человек, как я, не может допустить, чтобы подобная ложь пачкала его репутацию. Поэтому, и только поэтому, я соглашаюсь на твои требования.

Хват счел уместным поклониться.

— Разумеется, ваше преосвященство.

Архиепископ налил себе вина.

— И вот что: если я услышу хотя бы отзвук этой гнусной сплетни, я не успокоюсь, пока не сгною заживо и тебя, и твоего рыцаря. Понятно?

Хват невольно содрогнулся. Эта небрежно брошенная угроза была смертельно серьезна. Не зря же вор, патрон Хвата, не захотел связываться с Тавалиском.

В дверь постучали, и вошел Гамил.

— Гамил, твой юный друг уже уходит. Позаботься о том, чтобы с ним вместе ушла девка, именуемая Меган.

— Но…

— Делай что велено, Гамил. — Архиепископ почти дружески помахал на прощание Хвату. — А ты, Хват, помни, что я сказал: ни звука.

XXI

— Пойдем же, Джек, — сказал Таул. — Чего ты остановился?

На лицо Джека легла бледная полоса светившейся сквозь туман луны.

— Таул, я чувствую. Камень — он пульсирует, точно сердце. — В голосе Джека слышался страх и что-то еще: недоумение, быть может.

Таул тронул его за руку:

— Пошли.

Они только что нашли туннель, ведущий на вершину утеса. Они кружились по берегу битых два часа, ища, где бы подняться. Но скалы были отвесными и скользкими от покрывшего их тумана.

Туман пришел с моря еще до наступления темноты. Выросший на болотах Таул привык к туманам, но прежде он не видел ничего подобного. Этот туман не наползал, не клубился, не густел постепенно — он надвинулся стеной, такой же плотный, как волны, над которыми катился. Он знал, что делает. Он не сопровождал ночь — он создавал ее.

Когда двое друзей вошли в туннель, вырубленный в скале, туман последовал за ними. Таул даже в темноте видел, что впереди тумана нет. Туман был только позади — он поднимался за ним и Джеком на вершину утеса.

В туннеле стоял жестокий холод. Камень под ногами был влажным и скользким: из всех трещин сочилась вода, разливаясь на плоских низинах. Каждый шаг требовал осторожности. Свод то заставлял пригибать голову, то взмывал ввысь, рождая эхо, а временами сквозь него виднелось небо.

Темнота здесь была особого свойства. Таул не сразу понял, что в ней не так, но по мере восхождения разобрался. Мокрый камень пола, потолка и стен не просто отражал случайные проблески луны — он светился. Не настолько, чтобы рассеять тьму, но достаточно, чтобы изменить ее природу.

Таул содрогнулся. Жажда и голод мучили его, а тело болело в ста различных местах. Оглядываясь на Джека, он видел отражение собственных чувств: страх, ожидание недоброго и сильное желание, чтобы все это поскорее закончилось. На двоих у них имелся один нож — один-единственный.

Они уже довольно долго шли вверх, и Таул был уверен, что скоро они достигнут выхода. Пока что все шло хорошо: им никто не встретился. Возможно, жрецы еще не знают, что они здесь, а возможно, просто затаились в своем храме, как пауки в тенетах. Таул пытался вспомнить, носили ли люди в клобуках при себе оружие. Стражи он точно не видел — но, может быть, жрецы сами способны обороняться? Кто знает? Способны они к этому или нет, но они будут защищать храм до последнего вздоха.

В лицо ему дохнул холодный бриз. Воздух тут был чист и свободен от тумана. Дорога впереди осветилась. Таул опустился на пол, шепнув Джеку: «Ложись». Туннель заканчивался, и теперь следовало соблюдать осторожность.

Они поползли вперед, цепляясь за камень. Туман сзади переместился вверх и висел над ними, как дым над костром. Мокрый камень внизу и густой туман вверху вызывали столь неприятное чувство, что Таул даже усмехнулся. Ему вспомнились ранние утра у его рыбачьей лунки — тогда он тоже лежал в росе и тумане, ожидая поклевки. Это воспоминание, как ни странно, придало ему сил — ведь он никогда не возвращался домой без улова.

Туннель внезапно кончился. Таул так привык к темноте, что лунная ночь показалась ему невероятно светлой, просто ослепительной. Он чувствовал себя словно при свете множества фонарей — открытым и уязвимым. Здесь, наверху, не было тумана, если не считать тонких прядей, выплывающих из туннеля. Отклонившись влево, Таул увидел низкие продолговатые очертания храма. Во рту у него пересохло. Храм был точно таким, каким он его помнил: гнетущим, первобытным, бессловесно говорившим о силе, преодолевшей время. Храм, чуть не погубивший Таула, снился ему по ночам.

Джек подполз к Таулу.

— Мне кажется, будто я уже был здесь, — сказал он тонким, напряженным шепотом.

Таул чувствовал, как натянут каждый нерв Джека, и не знал, что сказать. Джек нуждался в ободрении — но что мог он, Таул?

— Там темно. Это хороший знак, — только и сказал он.

Джек кивнул, точно понял его добрые намерения.

— Что теперь будем делать?

Ветер дул низко над землей, пронизывая тело и колебля короткую траву. Здесь все же было теплее, чем внизу. Таул взглянул на небо — луна склонялась к западу.

— Уже перевалило за полночь. Мне сдается, надо войти туда.

Сначала он собирался выждать еще, но, с тех пор как он узнал, что Мелли попала в руки Баралису, ожидание сделалось для него невыносимым. Ему хотелось делать все как можно скорее. Единственным, что двигало его вперед, было горячее желание скорее повернуть обратно. Он стремился в Брен, к Мелли — и час промедления казался ему длинным, как целая жизнь. Он снял с пояса нож и подал Джеку:

— Вот, возьми.

Джек качнул головой и похлопал себя по груди — Таул впервые заметил, что камзол у него порядком раздут.

— Камни, — пояснил Джек. — Может, лучник я неважный, зато камни кидаю будь здоров.

Таул улыбнулся. Ему снова захотелось сказать что-то, и снова он не нашел слов.

— Ты хорошо придумал, — произнес он, хотя хотел сказать: «Даже в самом худшем случае я обещаю тебе: мы падем вместе, сражаясь».

— Тогда вперед, — сказал Джек, становясь на четвереньки. — Попробуем добраться до храма, пока луна будет за этой тучкой.

Таул устремился за ним.

Задыхающиеся, с ноющими спинами и горящими икрами, они добежали до храма. Тучка под конец подвела их, зато ветер дул исправно, заглушая их топот с преданностью сообщника.

А Джеку еще приходилось бежать, придерживая рукой камни, чтобы они не били его по груди.

Они стояли у храмовой лестницы, переводя дух. Никого не было видно, и свет не проникал изнутри. Все было тихо, только ветер шумел.

Джеку хотелось присесть. Мускулы его бедер еще не оправились после веревки и громко требовали отдыха. Но Джек презрел их, не желая показаться слабым перед Таулом. Прислонившись к стене, он заметил, что камень не такой холодный, каким ему следовало быть. Гранит не должен быть тепловатым на ощупь.

Все на этом острове противно природе: вода, туман и камень. Они действовали Джеку на нервы, точно фальшивая мелодия. Это место сжимало мускулы вокруг его сердца, туго натягивало кожу на лице и делало дыхание учащенным и рваным.

Но было еще одно, чего нельзя было не заметить: ритм острова. Ритм подчинял себе все: волны, набегающие на берег, воду, сочащуюся из скал, сами скалы и даже ветер. Все происходило в такт. Это ощущение становилось сильнее, пока они шли сквозь утес, а теперь, рядом с храмом, оно превозмогло все прочие. Сердце Джека, которое сперва противилось этому ритму, теперь тоже подчинилось ему.

Испугавшись этого, Джек сказал:

— Давай-ка попробуем войти. — Звук собственного голоса не ободрил его, как следовало бы ожидать, — даже слова звучали в такт со всем Ларном.

Низкие ступени, вытертые бесчисленными поколениями, принимали в свои выемки каждый шаг Джека, точно здороваясь с ним. Джек, гоня от себя эту мысль, старался ступать мимо выемок.