Ханнес Бок - Черное колесо

• Название: Черное колесо
• Автор: Ханнес Бок
• Жанр: Фэнтези

---

– Капитан Джонсон справлялся о вас. Я провожу вас к нему. До завтрака, Флора.

Мы направились на корму.

– Разговаривали с Большим Джимом? – поинтересовался Мактиг.

– Не очень долго. По-моему, я прошёл испытание.

У руля стоял коренастый моряк, рядом – капитан Джонсон, рослый и худой, как и сам Бенсон, с обветренным лицом, маленькими проницательными серыми глазами и копной волос песочного цвета. Когда Мактиг нас знакомил, он протянул мне узловатую руку.

– Надо выполнить некоторые формальности, – сказал капитан. – Сейчас спустимся ко мне в каюту и займёмся этим. После завтрака вы, наверное, захотите провести обычный осмотр экипажа.

Он дал краткие указания рулевому. Спускаясь по трапу, я заметил невдалеке всплеск юбки Флоры Сватлов. Мактиг, очевидно, тоже, потому что спросил, не возражаем ли мы, если он пойдёт с нами. Пока я отвечал на вопросы и подписывал бумаги, он сидел в каюте, задерживая нас под тем или иным предлогом, пока не прозвучал колокол.

– Завтрак, – объявил Мактиг. – Идёмте. Хозяин любит пунктуальность.

Однако, когда мы вышли из каюты капитана, Мактиг не слишком торопился, и потому, войдя в столовую, мы уже всех застали за столом. Во главе стола сидел Бенсон, справа от него Пен и слева – леди Фитц-Ментон. Рядом с ней – Бурилов, доктор Сватлов сидел возле Пен, а дальше – Флора. Рядом с ней развалился Чедвик. Увидев нас, он вскочил и жестом пригласил Мактига занять освободившееся место. В его взгляде сквозила насмешка.

Мактиг вспыхнул и сказал:

– Сидите, Чед. Я сегодня позабочусь о докторе.

Флора бросила на него укоризненный взгляд. Я видел, как Бенсон взглянул на освободившееся место, потом на Чедвика, на Мактига, на мгновение задержался на Флоре, потом – на Пен.

Чедвик сокрушённо поник:

– О, простите. Я только подумал…

И не сказав, о чём он подумал, сел на место. Но Мактиг ещё сильнее побагровел, а Бенсон снова обвёл взглядом всех четверых.

На птичьем лице леди Фитц появилось восхищённое выражение. Она мечтательно сказала:

– В такое утро Бог любит свой мир разве вы этого не чувствуете, мистер Мактиг?

– Нет – хмуро ответил тот.

Леди Фитц вздрогнула, потом укоризненно погрозила пальцем.

– Тогда в вас нет гармонии. Вы настроены на неверные мысли, мистер Мактиг. Вы должны повторять: «Бог любит свой мир. Бог любит все что есть в его мире. Я часть Божьего мира. Значит, Бог меня любит». Вы должны повторять это снова и снова, пока не достигнете гармонии.

Я удивлённо посмотрел на неё, – но она, очевидно, говорила искренне. Пен хихикнула и сказала:

– Начинайте, Майк. А мы все вас поддержим.

Преподобный Сватлов, казалось, слегка обиделся. В глазах Бенсона блеснули огоньки. Мактиг совсем залился краской и выразительно заявил:

– Вздор!

Пен снова хихикнула и воскликнула:

– О, Майк, как грубо!

Леди Фитц поддакнула:

– Очень грубо. Клянусь, вам сегодня очень плохо, мистер Мактиг.

И завтрак пошёл как ни в чём не бывало. Тянулся он долго. Я все больше и больше удивлялся, чувствуя себя посторонним наблюдателем среди какой-то незнакомой мне фауны. Во время работы в больнице я, конечно, сталкивался с различными случаями душевных и умственных расстройств, но никогда не видел людей, которые, внешне оставаясь нормальными, проявляли бы столько странностей в речи и поведении.

Казалось, у них нет никаких сдерживающих начал. Они с абсолютной откровенностью говорили всё, что придёт в голову; впрочем, за исключением доктора Сватлова, да и тот все воспринимал с благожелательной терпимостью. В разговоре поднимались темы, которые обычно обсуждают только в очень интимном или научном кругу. Никто, даже Бенсон, казалось, не обращал никакого внимания на то, что чувствуют остальные. Время от времени кто-нибудь начинал сердиться, но на собеседников это никак не действовало: они продолжали оскорблять, обсуждать или анализировать друг друга, словно говорили о лабораторных кроликах. В течение последующих дней я постепенно привык к этому, но в первое утро бывали минуты, когда я чувствовал себя совершенно сбитым с толку.

Бурилов хмурился и не принимал участия в общем разговоре. Время от времени леди Фитц что-то шептала ему, но он только качал головой и что-то бормотал. К концу завтрака она взяла его за руку, похлопала по ней, после чего на своём образцовом английском сказала:

– Алексей, скажи нам, что тебя тревожит? Твоя аура потемнела. Твои поля негармоничны. Они зловещи, Алексей. В одиночку я с ними не справлюсь. Расскажи нам, дорогой друг, что тебя беспокоит. Освободи свой мозг, раскрой его перед нами. Все сконцентрируются и заполнят его добрыми мыслями. Ну же, мой друг!

Она посмотрела на нас, разведя руки. Я оглядел остальных, ожидая увидеть удивлённые или насмешливые лица, но никто не посчитал слова леди Фитц странными. Пен пропела:

– Великолепно! Конечно, мы все сконцентрируемся. Раскройте свой мозг, мистер Бурилов!

Мактиг сказал:

– Мне всё равно, опустошит он свой мозг или нет. Но я не хочу ничего туда вносить.

Никто не обратил внимания на это неприятное заявление. Бурилов драматично встал.

– У меня была ужасная ночь. Я промучился до утра.

Он поднёс руки к голове и развёл их, закрыв глаза. Мактиг негромко захлопал в ладоши и воскликнул:

– Прекрасно, Бурилов! Второе действие «Аиды». Радамес впадает в отчаяние. Прекрасно!

Бурилов махнул рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое, положил руки на стол и прошептал:

– Я получил предупреждение. Оно и омрачило мне душу.

Леди Фитц побледнела.

– 3… змеи? – шёпотом спросила она. Бурилов медленно, торжественно кивнул:

– Змеи. Вы этого не знаете, друзья, поэтому я расскажу. Когда кому-нибудь из Буриловых угрожает опасность, – и так продолжается уже семьсот лет, – к нему во сне являются три змеи. Они сплетаются и становятся одной, и эта змея говорит… – Голос Бурилова понизился до какого-то почти сверхъестественного шипения. – Прошлой ночью они пришли ко мне…

Леди Фитц смотрела на него, как птица на змею. Флора Сватлов прошептала:

– Какой ужас!

– Вздор! – уронила Пен.

Мактиг бросил:

– Ставлю десять долларов, что знаю, что сказала вам ваша змея, Бурилов.

Бурилов сердито посмотрел на него.

– Что… вы можете сказать?

– Конечно. – Мактиг был оживлён и уверен в себе. – Принимаете пари?

Пен вмешалась:

– О да, примите, мистер Бурилов! Докажите, что он блефует. Но помните: Майк иногда может предсказывать. Второе зрение и всё прочее.

Бурилов беспомощно осмотрелся, как актёр, который видит, что его роль испорчена, вымученно улыбнулся и прорычал:

– Говорите.

– Ну, ладно, – сказал Мактиг. – Она сказала: «Алек, сократи порции водки с трёх до одной». Спокойней! – обратился он к остальным за столом. В основе – Фрейд. Змеи – выпивка. Три змеи – три порции. Змея превращается в одну – подсознательное предупреждение сократить три порции до одной. Почему водка? Бурилов её больше всего любит.

Он встал, театрально поклонился, подражая русскому, и сказал:

– Благодарю за внимание. Аплодисментов не надо.

Бурилов с яростью смотрел на него. Леди Фитц вспыхнула:

– Ну, скажу я вам!..

В это короткое выражение она вложила те чувства, какие испытывает королева, обнаружив в своём супе таракана. Она усадила Бурилова рядом с собой. Бенсон спокойно, словно Бурилова здесь нет, спросил:

– Зачем это вы, Майк, говорите так, что у всех волосы встают дыбом? У Бурилова есть свои недостатки, но он безобиден, и мне нравится его голос. А теперь вы сбили леди Фитц с её мыслей. Есть ли в этом смысл?

Мактиг оживлённо ответил:

– Совесть, сэр. Служба обществу. Человек, который выводит людей из себя, оказывает им большую услугу. Гораздо лучше быть бобом, прыгающим в расплавленном жиру, чем послушным куском масла, который покорно тает на сковороде.

Пен с искренним восхищением воскликнула:

– Майк, вы можете повторить это?

Мактиг повторил.

Чедвик сухо заметил:

– Такая «служба обществу» может подарить вам нож в спину.

– Уж вы-то должны это знать, Чед, – так же сухо ответил тот.

Чедвик рассмеялся, но Мактиг добился своего, ибо на этот раз покраснел всё же Чедвик.

Вскоре завтрак окончился. Остальную часть утра я осматривал экипаж и приводил в порядок свой кабинет. Когда я поднялся на палубу, Бенсон был за штурвалом, рядом с ним стоял доктор Сватлов и что-то читал. Остальные находились на передней палубе – женщины в купальниках и мужчины в шортах, все болтали и смеялись, очевидно, забыв вражду. Время от времени Бурилов начинал петь приятным баритоном.

Ленч все могли получить, где хотели. Бенсон требовал, чтобы все присутствовали только на завтраке и ужине. По приглашению капитана Джонсона я перекусил с ним и там же познакомился с инженером Маккензи, первым помощником Хендерсоном и Смитсоном – вторым помощником. Первый помощник оказался типичным рыбацким капитаном из Новой Англии, второй – приземистым и мускулистым выходцем из Новой Шотландии, с жёстким лицом и холодными глазами; выглядел он так, будто кипел в котле неприятностей на всех семи морях. Он был молчалив и имел привычку смотреть в сторону, будто знал что-то особое. С первого взгляда Смитсон мне не понравился, и мне суждено было впоследствии ещё больше его невзлюбить. Радиста звали Брукс, это был красивый, старательный и впечатлительный парень двадцати четырёх лет. Бедняга Брукс…