Джон Толкин - Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

• Название: Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)
• Автор: Джон Толкин
• Жанр: Фэнтези

Введите сюда краткую аннотацию

---

Мелькору среди прочих Аинур были даны наибольшие сила и знания, и он обладал в некоторой степени всеми талантами своих собратьев. Время от времени он оправлялся в пустоту, ища там Неугасимое Пламя, ибо в нем росло желание привнести в Бытие что-то свое; и казалось ему, что Илюватар незаслуженно обошел вниманием Пустоту, заполнения которой он с нетерпением ждал. Но Пламени Мелькор найти так и не сумел, поскольку оно было с Илюватаром. Однако, пребывая в одиночестве, он стал задумываться о вещах, которые не беспокоили его собратьев.

Некоторые из своих мыслей он теперь и вплетал в мелодию, нарушая таким образом гармоничность звучания музыки. Те Аинур, что пели рядом с ним, заметили диссонанс и огорчились, и стали брать неверные ноты, а некоторые из них, вместо того чтобы придерживаться своих собственных начинаний, стали подстраивать свои мелодии под мелодию Мелькора. И тогда вызванная им дисгармония распространилась дальше, и прежние мелодии утонули в пучине мятежных звуков.

А Илюватар все сидел и слушал, пока вокруг его трона не поднялась настоящая буря — словно разбушевались темные воды и волнами накатывали друг на друга в бесконечной ярости непокорной стихии.

Поднялся тогда Илюватар, и Аинур увидели, что он улыбается; вскинул он левую руку, и в вихре звуков родилась новая мелодия, похожая и не похожая на прежнюю, и стала набирать мощь и новую, своеобразную красоту. Но диссонанс, вызванный Мелькором, с ревом обрушился на нее, и звуки с еще большей яростью столкнулись между собой. Вскоре многие из Аинур замолчали в страхе, и хор возглавил Мелькор.

Вновь поднялся Илюватар, и Аинур увидели, что выражение его лица стало суровым; он воздел правую руку — и среди общего смятения зазвучала третья мелодия, совсем не похожая на предыдущие. Поначалу она показалась тихой и приятной, лишь мягким журчанием нежных нот; но заглушить ее было невозможно — мелодия вскоре усилилась и обрела глубину. В конце концов сложилось впечатление, что пред троном Илюватара звучали сразу две музыкальные темы, совершенно непохожие друг на друга. Одна из них была проникновенной, всеобъемлющей и прекрасной, но в то же время медленной и исполненной невыразимой печали, из которой и проистекала ее красота.

Вторая мелодия к тому времени обрела свое собственное согласие, однако она была громкой и помпезной и бесконечно повторялась; в ней было мало гармонии — скорее, шум дружно звучащих на нескольких нотах труб. Она стремилась поглотить первую громкостью своего звучания, но вышло так, что самые высокие и горделивые ее ноты были захвачены и вплетены в торжественный рисунок мелодии-соперницы.

В разгаре этой борьбы, сотрясавшей залы Илюватара и нарушавшей нетронутую ранее внешнюю тишину, Илюватар поднялся в третий раз, и страшен был его лик. Он воздел обе руки, и одним-единственным аккордом, что был глубже бездны и выше небесного свода, пронзительным, словно свет его глаз, заставил музыку замолчать.

— Большой силой обладают Аинур, — произнес Единый, — и величайший из них — Мелькор; но ему, как и остальным Аинур, не следует забывать, что Илюватар — я. И я покажу вам все, что вы спели, дабы вы узрели творение свое. А ты, Мелькор, поймешь — нет такой мелодии, что могла бы быть исполнена без моего вдохновения, и невозможно исказить мелодию вопреки мне. Ибо тот, кто попытается поступить так, будет лишь моим орудием в исполнении замыслов более великих, нежели он может себе представить.

И убоялись Аинур, не до конца поняв смысл сказанных им слов; Мелькор же был посрамлен и затаил в душе злобу. Но вот встал Илюватар во всем своем величии, и направился прочь из славной страны, созданной им для Аинур; и те последовали за ним.

А когда они приблизились к Пустоте, Илюватар сказал:

— Узрите свою Музыку! — И показал им видение, находившееся там, где прежде было лишь звучание. Глазам Аинур предстал новый, девственно чистый Мир, сформировавшийся среди Пустоты и поддерживаемый ею, но состоящий из чего-то иного. И они смотрели, как перед ними разворачивается история этого Мира, и видели, как он живет и развивается.

Некоторое время Аинур созерцали Мир в завороженном молчании, затем Илюватар заговорил вновь:

— Смотрите же на творение вашей Музыки! Это и есть ваша песня; каждый из вас найдет в ней то, что представлял и добавлял по собственному, как ему казалось, разумению. И ты, Мелькор, обнаружишь все тайные замыслы своего разума, и поймешь, что они — лишь часть единого целого, несущая свой вклад в его величие.

Многое еще сказал тогда Илюватар, и благодаря его словам и знанию собственной части исполненной музыки, Аинур хорошо понимали, что представляет собой мир, и что в нем было, и чему еще только предстоит свершиться; однако нашлось в нем и немного такого, чего они не знали ни поодиночке, ни даже вместе. Ибо никому Илюватар не открыл всей полноты своего замысла, и в каждой эпохе могло случиться нечто неожиданное и непредсказуемое, не запланированное изначально.

Глядя на простиравшийся пред ними Мир, Аинур замечали в нем то, что было придумано не ими. С превеликим изумлением наблюдали они пришествие Детей Илюватара и приготовленные для них условия; и поняли они, что условия эти они создали своей музыкой, даже не сознавая, что у той была и иная цель, кроме собственной красоты. Ибо Дети Илюватара были его личным замыслом — они обрели сущность вместе с третьей прозвучавшей мелодией, а не с той, которую Илюватар предложил в самом начале; и в этой третьей мелодии никто из Аинур не принимал участия. Поэтому, увидав творения Илюватара, отличные от самих себя, Аинур возлюбили их, свободных и необыкновенных; и замысел Илюватара открылся им с новой стороны, как и ранее неведомые глубины его мудрости.

Детьми Илюватара были эльфы и люди — Перворожденные и Последующие. Среди всего великолепия Мира, его обширных пространств, скал и огненных вихрей, Илюватар избрал в Глубинах Времен, среди бесчисленного множества звезд, подходящее для них место обитания. И место это могло бы показаться ничтожным тому, кто видит лишь величие Аинур, но не их непревзойденную проницательность; кто видит в них тех, кто должен взять весь простор Арды за основание и вознести свое творение так высоко, что вершина его стала бы тоньше острия иглы; или же тех, кто принимает во внимание лишь необозримое пространство Мира, которому предстояло придать форму, а не изумительную точность и детальность, с которой Аинур предстояло это выполнить.

Когда Аинур впервые узрели в видении этот Мир и населивших его Детей Илюватара, многие величайшие из них обратили к нему все свои мысли и устремления. И первым среди них был Мелькор, равно как и при сотворении Музыки. Поначалу он притворялся, даже перед самим собой, что цель его — трудиться на благо Детей Илюватара, и сдерживал охватывавшие его вспышки жара и холода. Но более всего он жаждал подчинить своей воле эльфов и людей, испытывая зависть к тем дарам, которыми пообещал наделить их Илюватар; и возжелал он иметь подданных и слуг, и звание Господина, обладающего властью над ними.

Прочие же Аинур смотрели на эту обитель, расположившуюся на обширных пространствах Мира, которую эльфы позже назовут Ардой — Землей, и сердца их наполнялись светом. Глядя на красочное многоцветие пред собой, они ощущали великую радость, а непрестанный шум моря побуждал их к действию. И любовались они ветрами и воздухом, и плотными материями, из которых была создана Арда — железо и камень, серебро и золото, и много чего другого; но больше всего восхищала их вода. Среди Эльдар бытует мнение, что в водах мира живет еще эхо Музыки Аинур, и в ней оно сильнее, нежели в любом другом веществе Земли. Возможно, именно поэтому многие Дети Илюватара с непонятным томлением прислушивались к голосам Моря, не зная даже, что они пытаются услышать.

Именно к водам обратил свои мысли один из Аинур, кого эльфы называют Ульмо; изо всех собратьев ему было дано Илюватаром наиболее глубокое понимание музыки. Манве, благороднейшего из Аинур, более всего занимало воздушное пространство и ветра. Ауле полюбилась материя, из которой была создана Земля; силой и знанием одарил его Илюватар немногим меньшими, чем Мелькора, но радость и гордость Ауле находил скорее в процессе созидания и в своих творениях, нежели в обладании и собственном мастерстве. Посему он творил и не стремился хранить сотворенное, и без малейших колебаний оставлял его, чтобы приняться за новую работу.

— Взгляни, — заговорил с Ульмо Илюватар. — Там, на окраинах сего затерянного в Глубинах Времен царства Мелькор пошел в наступление на твои владения. Задумал он принести в них жестокий холод без меры, но все ж не смог уничтожить великолепие твоих водопадов и моих чистых прудов. Посмотри на снег и чудесные узоры мороза! И выпустил Мелькор на свободу пламя, но так и не осушил твое творение и не смог заглушить музыку морей. Зато смотри, как высоко и величественно поднялись облака и изменчивая плоть туманов; вслушайся в шум дождевых капель, падающих на землю! И этими облаками, мой друг, твоя стихия приближается к царству Манве, которого ты так любишь.