Ольга Ларионова - Лабиринт для троглодитов

• Название: Лабиринт для троглодитов
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-08-000016-3

В то время, как солидные светила земной науки самоуглубленно ищут ключ к загадке гибели инопланетной цивилизации, главная героиня, юная девушка, пытается всего-навсего разобраться в собственных чувствах. Только вот ответы на все вопросы первой находит почему-то именно эта юная практикантка, а не «светила» с мировыми именами.

Третья книга фантастической трилогии «Лабиринт для троглодитов» о проблемах контакта с внеземными цивилизациями. В этом цикле Ольге Ларионовой удалось найти редкое и удачное сочетание романтики пограничья, дальних странствий и неведомых островов с чисто женским взглядом на мир, когда первостепенное значение для автора и героя имеет не сам событийный ряд, а то, как происходящее повлияет на взаимоотношения между людьми.

---

— Ага!.. — двухсекундная пауза показала, что он усваивает информацию — как произнесенную вслух, так и подразумевающуюся. — Состояние красное или с черным?

Ничего себе медикокосмический жаргон!

— Желтое, но это ненадолго.

— Тогда успеем, мы уже на траверзе восточной башни. Остальные-то ходячие?

Варвара невольно оглянулась на Вуковуда — у того распахнутые во всю космическую черноту глазища полыхнули волчьим заревом — улыбнулся, называется. Значит, двое нас, ведьмаков.

— Вы уж извините его, Джон, он у нас изысканностью манер не отличается. — Это настолько отчетливо, что на другом конце должно было прозвучать на весь вертолет.

— Разговорчики на вахте! — рявкнул Сусанин, и Варвара почувствовала; что у них не все благополучно. — Твоего скоча подобрать, который тут на всю окрестность иллюминацию устроил?

— Нет там никакого скоча, десинтор с нашей стороны. Сейчас разрядится, так что не теряй времени. И садись поближе к «Дункану».

— Я смотрю, ты там отоспалась и раскомандовалась…

— Вот именно. Ну, я пошла вас встречать.

Стоя плечом к плечу на пороге шлюзовой камеры — мало ли что, вдруг придется коридор защиты наводить, — Варвара с Вуковудом глядели, как на фоне кучерявого облачка все яснее проступает жужеличное брюшко вертолета, подсвеченное изнутри. Девушка перегнулась, заглядывая под опоры: тапиров не было, так и канули во тьму. Тем лучше, меньше расспросов. Замигали малиновые посадочные огни.

— Поменьше бы они мигали, — пробормотал Вуковуд, — еще примчится кто-нибудь, как на новогоднюю елку…

— Наши не примчатся, у наших кинолекторий, — хмыкнула Варвара. — А чужим — с чего бы? Они тут спят, как сурки, их поднимет или домкрат, или чудо.

— В том-то и дело, что — чудо. Видали, в пещере с лестницами — бананы на огне жарятся, ешь — не хочу; так ведь не хотят. Спи — не хочу: сорок два часа. Тоже не хотят, с открытыми глазами валяются. И притом без малейших сил. Но вот происходит чудо, пусть маленькое, забавное: их старый, привычный крокодил, он же скорпион, решает отведать живой плоти какого-то незнакомого, но не слишком примечательного зверя, а зверь начинает плясать на веревочке, как будто специально им на потеху…

— Не надо, Вуки…

— А вы ведь не поняли главного. Вспоминайте, Варвара, вспоминайте, как бы ни было страшно, вы ведь сейчас не красная девица, а исследователь. Смотрите: сначала загораются глаза, потом напрягаются лицевые мышцы — сначала гримасы, а затем уже мимика на грани гротеска; общая апатия сменяется повышенной возбудимостью, и только тут — не поздно ли? — включается звуковое сопровождение… Что-нибудь не так?

— Чувствуется, что вы не биолог, Вуки…

— Сейчас это не существенно, да и разведка дальних планет приучает к взаимозаменяемости. Но на что это похоже?

Варвара пожала плечами:

— Ну, как сказать… Например, резкое повышение содержания адреналина в крови.

— Близко! Во всяком случае, уровень явно гормональный. Чартары оживают, когда им интересно, и погружаются в полнейший транс от скуки. Свежая, яркая информация нужна им как витамин, как ультрафиолет… как вода, в конце концов.

— На Большой Земле такие гормоны найдены еще в конце двадцатого века, правда, на земные организмы они влияют раз так в тысячу слабее.

— А здесь это условие жизни. Вот для чего понастроены лабиринты — в них ИНТЕРЕСНО!

Варвара следила глазами за вертолетом, прошедшим над самой верхушкой стоявшего торчком второго корабля, и в ушах ее звучал изысканно вежливый, чуточку высокомерный голос: «Значит ли все вышесказанное, что вы имеете собственную, то есть отличающуюся от общепринятой, концепцию ноосферы Земли Тамерлана Степанищева?..» С этого вопроса, собственно говоря, и началось все то, что заканчивается здесь, в этой ночной долине, поросшей, как стадион, короткой травкой.

Потому что сейчас Сусанин заберет всех спасенных, и — на буек, в «странноприимный дом». И она потеряет Вуковуда.

Послышался свист, потом шум, словно захлопала крыльями гигантская курица, — вертолет глушил моторы. Сел он всего шагах в двадцати, и через прозрачный колпак было видно, как заросший щетиной до самых бровей Сегура, издалека кажущийся из-за этого негром, машет руками, скрещивая их над головой, что у всех народов и на любых планетах значило: «Порядок!»

— Надо бы спуститься, — задумчиво проговорил Вуковуд.

— Еще чего!

Вылезла наконец громадная персиковая луна — которая уже по счету! — и в ее обманчивом нежарком сиянии лица людей, потянувшихся цепочкой от вертолета, казались загорелыми и совсем не утомленными. Первым шел Сусанин, угрюмый и голодный, что было на нем прямо-таки написано, и Варвара подумала, что знает его всего месяца четыре, а ведь угадывает любое его выражение; трусил Кирюша, похлопывая себя по оттопыренным карманам, неизменно восторженный и преданный Сусанину, как аполин; Ригведас, всегда и у всех бывший на побегушках, был навьючен, как скоч; Дориан шествовал небрежно и устало, он умудрялся всегда выглядеть так аристократично, что даже скафандр, кажется, ниспадал с него античными складками — иллюзия, аналогичная несуществующим каналам Марса; Сегура все время оборачивался к Грише Эболи, порываясь его поддержать; а замыкал шествие победоносно шагающий Гюрг. От усталости, недосыпа и всей этой неправдоподобной эпопеи сегодняшней бесконечной ночи у Варвары голова шла кругом, и ее нисколько не интересовало, какие же там победы одержал командор Голубого отряда.

Ее внезапно поразило простейшее открытие: а ведь все, что произошло между нею и Гюргом, уложилось всего в несколько дней… Она пристальнее вгляделась в своего бывшего командора и поправилась: все, чего НЕ произошло между нею и Гюргом, который сейчас вышагивал, как римский легионер. Но поразило-то ее совсем другое: а ведь ей и Вуковуду отпущена всего одна ночь. Бесконечная, сумасшедшая, неповторимая, но всего одна!

Да что же это за жизнь такая…

Но горевать о жизни такой было уже некогда, потому что через порог переваливались и сразу же обмякали, оседали на пол страдальцы из вертолетной группы, как бывает всегда с людьми, мечтающими только об одном — добраться до родного дома. Родным домом был пол в шлюзовой камере, и теперь каждому надо было помочь, что-то расстегнуть, расшнуровать, отвинтить и вообще — вытряхнуть из скафандра, а потом подставить плечо и проводить на камбуз, а вот Гришу на свободную коечку прямо в медотсек, где, хвала черным небесам и живой Вуковудовской крови, все еще теплился желтый прямоугольник. И она, нагибаясь, присаживалась на корточки, обламывала ногти, подставляла колено или спину, наливала кружки, включала тостеры, утирала салфетками, подсовывала кусочки, отбирала кости — словом, вела себя, как и подобает женщине, в дом которой после трудного похода вернулись усталые мужчины. А когда случайно подняла голову и глянула в дверной проем, то увидела через площадку Вуковуда, стоявшего, прислонясь к лифтовому люку, и глядевшего на нее так, как, наверное, смотрят на уплывающую в иллюминаторе Землю — когда лицо безразличное, а глаза остановившиеся и отчаянные…

Прожевали, проглотили. Столпились, естественно, у входа в госпитальный — прапрадедовский способ «живой крови» повторили и чуточку успокоились, отодвинув отлет на полчаса. Спящих решили не трогать, хотя самая глубокая фаза сна уже миновала и обоих мучили видения: Боровиков жалостливо всхлипывал, а Тарумбаев продолжал причмокивать и мычать. Сусанин наклонился и разобрал бесконечно повторяемое «Почему… почему… почему Монк».

— Что значит — «почему Монк»? — спросил он Вуковуда.

— Вероятно, если бы из вашей команды случайно выбрали кого-то — не вас — и обрекли на мучительную смерть, вы тоже до конца дней мучились бы вопросом: почему он, а не я?

— Это само собой, — кивнул Сусанин, — но все-таки: почему они выбрали Монкорбье? Действительно случайность?

— Не думаю. Монк был самым экспансивным, и когда их связали, вряд ли он оставался безучастным. Вероятно, бился, старался разорвать веревки или что там у них… Ругался, и виртуозно. Я так себе это представляю. Наверное, это и навело чартаров на мысль…

Он запнулся, увидев лицо Варвары. Сусанин оглянулся, следуя за его взглядом, отрывисто бросил:

— Приглядела бы за разгрузкой!

Варвара безропотно повернулась, вышла в тамбурную. А Вуковуд-то не знает, что у нее слух как у летучей мыши — даже здесь, в проеме выходного люка, она слышала его приглушенный голос: «Судя по всему, Монка подвесили за ногу, а он пытался изогнуться, схватиться за веревку. А им только этого и надо было…» — «С-с-сифаки бесхвостые… Он был жив?» — «М-м… когда?» — «Ну, когда вам удалось бежать?» — «Нет. Но я бы предпочел не задерживать вас сейчас подробностями». — «Как вышло, что у вас не было с собой парализаторов?» — «Были и парализаторы, все было. Стрелять по людям не могли». — «Люди… Это ж хуже людоедства!» — «Да нет, то же самое. Эмоциональное насыщение за счет чужой жизни. Но попади вы каким-нибудь чудом в прошлое нашей Земли, во времена хомо хабилис, а то и попозднее, стали бы вы стрелять в своих предков из-за того, что они предаются каннибализму? Пеленки человечества, к сожалению, в довольно страшненьких пятнах…» — «Боюсь, Вуд, вы путаете голод с развлечениями!» — «Я не путаю, я ставлю между ними знак равенства. На этой планете, во всяком случае, с ее чудовищными ночами».