Аркадий Вайнер - Карский рейд

• Название: Карский рейд
• Автор: Аркадий Вайнер
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1983

Приключенческая повесть, действие которой разворачивается на фоне исторических событий двадцатых годов. В основе сюжета — организация и прохождение Северным морским путём каравана судов к устьям северных рек за сибирским хлебом, в котором нуждаются революционные города — Москва и Ленинград.

---

Спружинив ноги, изогнувшись, словно кошка, Чаплицкий прыгнул с пакгауза через сетку, легко преодолев двухметровое пространство. Почти беззвучно приземлился «на четыре точки», и снова гигантский прыжок, на сей раз через дорогу, в начинавшуюся здесь узкую череду одноэтажных кирпичных домишек, во тьму.

Однако на беду Чаплицкого, расчет его не совсем оправдался: один из патрульных углядел-таки прыжок через дорогу, и на выходе из переулка Чаплицкий услышал мерный топот бегущих матросов.

…Безумный бег по пустому городу, бесчисленные проулки, тупики и заборы, дворы, рвущееся на части сердце…

Но Чаплицкий не зря изучил топографию города, не зря знал его, как свои ладони, — он оторвался на минуту от преследования, и это помогло ему выбежать к знакомому дому, на котором еле виднелась табличка с названием улицы — «Шълогiнская»…

Дом, где жила Лена Неустроева.

Оглядевшись, Чаплицкий нырнул в подворотню напротив…

Плавно качалась белая ночь — долгий, светлый, серый сумрак…

Чаплицкий осторожно вышел из подворотни. Несколько раз оглянулся.

Убедившись, что никого нет, подбежал к окну, несколько раз постучал.

Тихо, шепотом, окликнул:

— Елена!..

В окне показался силуэт девушки. Она испуганно вглядывалась в сумерки белой ночи, в неясную стройную фигуру за окном.

Наконец узнала!..

— Здравствуйте, Лена!

— Петр?! Неужели это вы, Петр?

— Я. Что, не пожалело меня времечко? — с усмешкой спросил Чаплицкий.

Лена ответила грустно:

— Не в этом, наверное, дело. Просто я привыкла к тому, что вы всегда такой блестящий!..

Чаплицкий поцеловал ей руку:

— Леночка, я — как драгоценный камень. Подышите на меня, чуть согрейте — и я снова заблещу. Хотя мы все, вместе с Россией, и постарели на тысячу лет!

— Ну уж — на тысячу! — засмеялась наконец Лена. — Я только на пять. Хотя для женщины и это немало!

— Вы стали еще красивее, — искренне сказал Чаплицкий. — И одухотворенней…

— Это оттого, что я в основном питаюсь пищей духовной, — нервно улыбнулась Лена. — Вы не хотели бы попробовать, Петр?

Чаплицкий шутливо поднял обе руки:

— Ни за что! Пища духовная, Леночка, — это закуска не для меня!

Лена уже без улыбки всмотрелась в него.

— А знаете, Петр, вы действительно постарели. И от этого в вас появилось что-то человеческое. Раньше я вас очень боялась…

Чаплицкий искренне удивился:

— Боялись? Но почему?!

Лена сказала откровенно:

— Вы всегда выглядели ужасно высокомерным. И невероятно умным.

— Ну, это ерунда. У глупых людей очень часто бывают умные лица. Это оттого, что им думать легко, — пожал плечами Чаплицкий. — Значит, вы считаете, что я выглядел раньше высокомерным и умным… А сейчас?

Лена долго смотрела на него — тепло и сочувственно. Потом медленно сказала:

— Сейчас?.. В вас есть что-то потерянное… несчастное… Вы… извините меня, Петр, выглядите неудачником.

— Так-с, — прищурился Чаплицкий. — Понятно. Ведь всякий неудачник кажется женщине кретином.

Лена нервно переплела пальцы:

— Ах, Петр, ну зачем вы так? За эти годы я тоже изменилась. Теперь меня не так легко поставить в тупик вашими софизмами, как когда-то… Незапамятно давно… Когда я считалась вашей невестой…

— Вы еще помните об этом? — с тоской спросил Чаплицкий. — Мне показалось, что вы решили забыть свое прошлое, свою среду, свою отчизну. — И добавил глухо: — Свою память…

— Вам показалось? — мягко переспросила Лена. — И все потому, что я не бегаю по ночам окровавленная, в грязи, с пистолетом за пазухой?

Чаплицкий молча кивнул.

Лена настойчиво сказала:

— Но разве в этом память прошлому?

— И в этом тоже! — упрямо сказал Чаплицкий и неожиданно устало добавил: — Но я вас, Леночка, ни в чем не укоряю. Я бы сам охотно забыл свое прошлое…

Лена подошла ближе, положила руку ему на плечо:

— Петя, может быть, не надо забывать прошлое? Может быть, надо обо всем подумать по-новому?

Чаплицкий покачал головой:

— Не-ет… Я ничего передумать не могу. Мои воспоминания — как матрешки. Они вынимаются одно из другого. И уводят меня слишком далеко.

Лена бросила взгляд на измученное лицо Чаплицкого:

— Петя, вы чаю хотите?

— С удовольствием, Леночка.

Лена зажгла керосинку, поставила на конфорку старый железный чайник. И вернулась к разговору:

— Так что же вас не устраивает, Петр?

Чаплицкий пристукнул кулаком по столу:

— Решительно все. Бросать Россию я не хочу, а жить с большевиками — не могу.

— Почему? Разве честного человека не может волновать их идея свободы, равенства и братства?

— Да вздор это! — злобно бросил он. — Вздор! Я не хочу братства с чукчами! И там, где торжествует принудительное равенство, — нет свободы!

Чаплицкий зашагал по комнате, горячечно блестя глазами, быстро выкрикивая:

— А свобода напрочь исключает равенство, поймите это, Леночка! Пока я свободен, я всегда буду сильнее, умнее и богаче любого из них!..

Они долго молчали, пока Лена не произнесла печально:

— Тогда вы обречены. Они вас уничтожат… И будут по-своему правы…

— Мне это очень горько слышать от вас, Лена, — прошептал Чаплицкий.

Лена сняла с керосинки закипевший чайник, налила гостю чаю. Он сел к столу, сделал несколько жадных глотков. Лена тихо сказала:

— Но это неправда, Петя. Вы ослеплены ненавистью. Неужели вы верите в победу своего дела?

— Верю, — упрямо сказал Чаплицкий. — Хотя наши вожди — те, которые идейны, — безумны! А те, что умны, — безыдейны.

— Чего же вы хотите, Петр?

Чаплицкий снова встал, взволнованно прошелся по комнате, остановился напротив Лены, блестя глазами, неожиданно предложил:

— Лена, Леночка! Давайте уедем… через границу… Вместе!.. Я ведь так сильно… и так нежно любил вас… Я и там найду себе место… Мне одному больше невыносимо… Я так устал.

Лена покачала головой.

— Не хотите?.. А что же делать мне?.. Зря я к вам пришел, зря на вас обернулся…

Лена не поняла его:

— Почему, Петр?..

Чаплицкий тоскливо объяснил:

— Я как жена праведного Лота: обернулся на Содом, и вот — обращен в соляной столп…

Лена промолчала.

— Я видел вас несколько раз с этим комиссаром… Шестаковым, — резко сказал Чаплицкий. — Скажите мне прямо — это из-за него?

Лена неопределенно пожала плечами и снова ничего не ответила.

— Та-ак, та-ак… Понятно… понятно… — сбивчиво забормотал Чаплицкий. — Вот же у вас телефон, Елена… Позвоните, скажите ему… — Чаплицкий отошел к окну, сжатыми кулаками оперся на подоконник, разгоряченным лбом прижался к стеклу, шепча слова, как в бреду: — …скажите ему, что у вас прячется враг Советской власти… белогвардеец Чаплицкий… ваш бывший жених…

Лена молчала.

— Ну, что же вы? — истерически выкрикнул Чаплицкий. — Они высоко оценят такую лояльность…

— Что вы несете, Чаплицкий? Слушать противно! — взорвалась Лена.

Чаплицкий круто повернулся к ней:

— Почему же? Новые времена, новая мораль — сын на отца, брат на брата. Идеи дороже живых людей! Невесты предают своих женихов!

Лена долго, неотрывно смотрела на него. Потом разлепила пересохшие губы:

— Мне сейчас очень больно, Петр… Я вас тоже любила когда-то… — И добавила с мукой: — А вы… Вы горестный и кровавый шут…

Контрразведчик издевательски развел руками:

— Мы все шуты… на подмостках времен!

Лена взяла себя в руки. Показала Чаплицкому лесенку, ведущую на второй этаж:

— Приведите себя в порядок, умойтесь и ложитесь спать. Я постелю вам сейчас… — И так как Чаплицкий молчал, добавила непреклонно. — А утром уходите. Я больше не хочу вас видеть.

Чаплицкий поднял на нее потухшие глаза:

— Я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством. Через полчаса смена патрулей, и я уйду…

Лена не ответила.

Чаплицкий сказал горько:

— Но если вы сообщите Шестакову, что я был здесь, они поймают меня и убьют.

Он подошел к ней вплотную и с гримасой боли и ненависти добавил:

— Прекрасный сюжет: советская Джульетта сдает Тибальду из Чека своего Ромео! Прощайте!..

Лена со слезами на глазах бросилась вон из комнаты. Чаплицкий крикнул ей вслед:

— И запомните: моя кровь падет на вас! Запомните это! Падет на вас!..

Шестаков и Болдырев направились в Чека.

По дороге Болдырев говорил недовольно:

— Ну, и чего мы достигли? Только парня хорошего в лазарет уложили. Да еще двое раненых… И пальбу на весь город подняли.

Шестаков с ним не согласился.

— Это ты не прав, дорогой мой, — говорил он снисходительно. — Конечно, ребят жалко, что тут говорить. Да ведь и сам знаешь, как народ говорит: «Пошел на войну по голову чужу и свою захвати!». Как-никак шестерых бандитов мы положили?