Юрий Петухов - Ангел Возмездия

• Название: Ангел Возмездия
• Автор: Юрий Петухов
• Жанр: Научная Фантастика

Фантастический роман-эпопея в пяти томах «Звёздная месть» (1990—1995), написанный в жанре «патриотической фантастики» — грандиозное эпическое полотно (полный текст 2500 страниц, общий тираж — свыше 10 миллионов экземпляров). События разворачиваются в ХХV-ХХХ веках будущего. Вместе с апогеем развития цивилизации наступает апогей её вырождения. Могущество Земной Цивилизации неизмеримо. Степень её духовной деградации ещё выше. Сверхкрутой сюжет, нетрадиционные повороты событий, десятки измерений, сотни пространств, три Вселенные, всепланетные и всепространственные войны.

Герой романа, космодесантник, прошедший через все круги ада, после мучительных размышлений приходит к выводу – для спасения цивилизации необходимо свержение правящего на Земле режима. Он свергает его, захватывает власть во всей Звездной Федерации. А когда приходит победа в нашу Вселенную вторгаются полчища из иных миров (правители Земной Федерации готовили их вторжение).

По необычности сюжета (фактически запретного для других авторов), накалу страстей, фантазии, философичности и психологизму “Звёздная Месть” не имеет ничего равного в отечественной и мировой литературе.

Роман-эпопея состоит из пяти самостоятельных романов: “Ангел Возмездия”, “Бунт Вурдалаков” (“вурдалаки” – биохимеры, которыми земляне населили “закрытые” миры), “Погружение во Мрак”, “Вторжение из Ада” (“ад” – Иная Вселенная), “Меч Вседержителя”.

---

Пламя раскалило внутренности каменных идолов, и последние принялись сначала тихо, а потом все громче подвывать, выть. Ивану стало не по себе. Доигрался! – сверкнула в мозгу мысль. Он уже не молил Всемогущего о даровании жизни. Он был готов встретить свой конец как подобает, и мысленно просил об укреплении духа. Пламя взметнулось передним стеной. И дороги в этом пламени не было.

Иван закрыл глаза. Огонь подбирался все ближе, он жег, не давал дышать, пожирая весь кислород вокруг, он гудел, вибрировал, он уже опалил часть бороды и волос... Иван чувствовал, что начинает дрожать – неостановимо, крупно, будто его не жгли, а наоборот, морозили, будто его, облитого ледяной водой, выбросили зимой на улицу; его трясло, колотило, било. И он не сразу понял, что трясет-то не его, что это вибрирует столб к которому он привязан.

Столб трясся словно допотопная ракета на стартовой площадке. Но он не просто трясся. Он вдруг начал подниматься – медленно-медленно, по сантиметру в секунду, а то и меньше. Но он пошел вверх!

Иван ощутил, что он вместе со столбом вырывается из пламени, что толпа, костер, площадь, жрецы, идолы и все прочее, остается внизу, а его неумолимо влекет вверх!

Толпа бесновалась. Трехглазые вопили, словно их всех резали живьем.

– Ухо-о-одит!!!

– Прошляпили!!! Лови!!! Хватай!!!

– Сколько времени, эй, сколько щас?

– И-эх! Дурачье!

Это и еще многое другое доносилось снизу. Но громче всех прозвучал вдруг рык двурогого, жреца:

– Месяц развлечений окончен, плебеи!!!

Иван смотрел под ноги – и видел не только стремительно удаляющийся остров со всеми его каменными нагромождениями и башенками, он видел вырывающееся из основания столба пламя – это и было нечто наподобие ракеты!

Иван еще не понял, верить ли в свое спасение или нет, бред ли это, болевая галлюцинация – ведь могло быть, что на самом деле он стоит на площади, умирает в муках на костре, а ему мерещится все! Он не знал. И он не успел разобраться. Потому что его вдруг вместе со столбом-ракетой ударило о что-то вверху. Иван догадался – они пробили какое-то покрытие, ворвались куда-то. Но от удара он лишился сознания.

Хрустальный куб был прозрачнее, чем прежде. И трон сиял неестественной голубизной, переливался. Но вот только на троне никого не было.

Иван стоял, привязанный к столбу, посреди уже знакомого ему зала. Точнее, это столб стоял. А Иван висел на столбе. Он только что пришел в себя и ничего не мог понять. Как он оказался в Меж-архаанье? Что за ерунда?!

А пока он размышлял так, туго ворочая несвежими мозгами, случилось следующее. Из прозрачного куба, словно из собственной комнаты вышла Лана, русоволосая красавица. Вышла и направилась к Ивану. На ходу она произнесла обычным будничным тоном:

– Ну чего ты на меня так смотришь? Это же межуровневая дверь, и ничего в ней такого нету, все просто, я же привыкла... А вот ты все болтаешься на чем-то. Иван, ну ведь есть же мера, нельзя все время висеть. Слава Богу, что еще не кверх ногами. Ну, пусти, я развяжу.

Иван не мог рта раскрыть. Он опять был близок к обморочному состоянию. И все же выдавил из себя:

– Но почему?

– Почему, почему! А кто их знает! У них тут никакой не зал, не дворец! Это просто что-то навроде полигона, понял?!

– Нет, – прохрипел Иван.

– Вот и я не понимаю, – вздохнула Дана. – Они ничего не скрывают, ходить разрешают, где вздумается, чего хочешь, то и делай! А маток, говорят, и так хватает пока! Они готовят чего-то, так вроде бы говорили, только не сказали, что! И им надо изучать поведение этих, как они... а вот, земных особей! Короче, чокнешься с ними! Но кое-чем я уже овладела!

Иван потер затекшие руки. Отошел от столба. Ткнулся носом в лицо русоволосой и прошептал:

– А я думал, ты давно там, – он махнул рукой в неопределенном направлении.

– На том свете, что ли?

– Угу! Навроде!

Он целовал ее. И она отвечала. Но отвечала робко, неуверенно, будто опасаясь чего-то или зная, что они на виду, что за ними следят.

– Да брось ты, – прошептал он ей, – наплюй на этих монстров; ну их!

Она вырвалась. Побежала к кубу. Иван бросился за ней.

– Не надо! – выкрикнула она громко. – Еще рано! Ты потом придешь за мной, а сейчас рано! Уходи!

– Нет уж, – ответил Иван, – не рано! Самое время!

И увидал, что на троне появился изможденный Верховник. Будто из воздуха появился.

Меж-архаанье – Хархан-А – Предварительный ярус. Невидимый спектр. Система. Год 124-ый, временной провал

– А ты все шалишь?! – с укоризной спросил Верховник.

Ивану не понравился его тон. И он не ответил. Ему вообще сейчас было не до пугал и чучел с чьей-то сконцентрированной сущностью внутри.

Он бежал вслед за Ланой. Она влекла его... Но то, что было открыто для нее, было закрыто для Ивана. Лана проскользнула в хрустальный куб, будто это была голограмма. А Иван уперся руками в холодную твердую поверхность. С досады ударил по ней, но лишь отбил кулак.

– Я все равно заберу тебя отсюда! – выкрикнул он.

– Ежели только сам ноги унесешь, – насмешливо проговорил Верховник сипатым голосом Иванова приятеля-забулдыги.

Иван бросился на Верховника – он уже вспрыгнул на куб, замахнулся лучеметом-дубиной, включил усилием воли внутренний механизм ускорения. Но Верховник отшвырнул его от себя когтистой ногой, отшвырнул шутя, словно котенка. Иван несколько раз перевернулся в воздухе. Грохнулся на пол. Снова его спасло лишь умение падать.

– Ты мне больше не нужен, лягушонок, – сказал Верховник мягко и ласково, – ты оказался очень неинтересным и совсем не забавным. Если у вас там сейчас все такие, то наши ребята помрут со скуки! Вот было дело раньше, в годы моей юности, это да-а-а!

Иван приготовился выслушать длинный рассказ-воспоминание, к каким обычно склонны старики всех миров. Но Верховник остановился.

– Ладно уж, – сказал он неожиданно совершенно другим голосом, – надо быть последовательным, скажи спасибо! Раз я принял такое участие в твоей судьбе, лягушонок, раз уж я помогал тебе с самого начала, так и сейчас дам тебе шанс. Но учти, ежели тебя снова подвесят, я пальцем не шевельну, висеть будешь до полного созревания... Все! У тебя двенадцать секунд!

Верховный столь же внезапно исчез.

А Иван стоял столбом. Двенадцать секунд – на что?! Он ничего не понял. Что ему надо делать? Какой шанс?! Правда, сейчас, в ускоренном ритме, каждая секунда была для него минутой, даже чуть более, но... Иван разбежался и опять запрыгнул на парящий хрустальный куб. Он подчинялся теперь лишь внутреннему голосу, внутреннему зову.

Он с размаху плюхнулся на трон. И его тут же будто вознесло куда-то, все поплыло перед глазами. Нет, это была не голограмма, это было нечто пока недоступное земному разуму. Исчезли зал, каменный пол, колонны, все исчезло. А перед Иваном, сбоков, сзади, сверху, снизу, со всех сторон разом выросли уже виденные им когда-то мохнатые лиловые и переливающиеся решетчатообранзые структуры, вновь все растворилось в их бесконечных хитросплетениях, уходящих, казалось, в саму бесконечность, вновь структуры эти дышали, раздувались и опадали... Но время шло! Уже две секунды-минуты прошли, прошли безвозвратно! Надо было сосредоточиться на главном, на самом главном! Но что же главное?! Лана? Он только вспомнил ее имя – и она тут же предстала пред ним, улыбнулась, протянула руку. И это было не видение, это была она сама, живая, настоящая. Иван рванулся к ней, вскочил с трона. И тут же все пропало. Лишь голос прозвучал:

– Нет, не надо, сейчас ты погубишь и себя и меня. Не спеши! Я верю, я знаю, я предвижу – ты придешь еще за мной, ты заберешь меня!

Иван снова уселся на трон. Его колотило в нервном напряжении, убыстрение всех жизненных процессов в организме давалось большой кровью, невидимой, неосязаемой, но проливаемой все же. Сколько лет он отнял у себя? Нет, сколько секунд-минут прошло сейчас? Две, еще две!

И тут Иван понял, что для него самое главное! Ведь без этого и мечтать не следует ни о чем другом. Да, верно! Он очень образно и зримо представил развороченную, разодранную словно консервная банка капсулу. И опять кресло будто взмыло вверх, появились структуры Невидимого спектра. Ивана швырнуло куда-то, он почувствовал толчок, но из кресла-трона не вылетел, он был как бы слит воедино с ним. Это вообще был не трон никакой! Это был недоступный воображению чудо-агрегат, создание сверхцивилизации, создание, обладающее фантастическими, сказочными свойствами. Теперь Иван понял, кем он мог казаться создателям и владельцам подобных чудес – именно комаришкой, лягушонком. Но секунды-минуты шли!

Капсула возникла перед ним внезапно. Она лежала на пустынной и каменистой поверхности с редкими растениями былинками, где-то Иван уже видал такую, неважно где. Он чуть было не бросился к капсуле, чуть не выскочил из кресла-трона. Но вовремя остановился – ведь он всемогущ, лишь пока сидит в нем! И тогда он дал мысленный приказ – идти на сближение с капсулой, он представил, как она увеличивается, надвигается.