Леонид Борич - Случайные обстоятельства

• Название: Случайные обстоятельства
• Автор: Леонид Борич
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

Герои нового романа Леонида Борича «Случайные обстоятельства» — наши современники. Опытный врач, руководитель кафедры Каретников переживает ряд драматических событий, нарушающих ровное течение его благополучной жизни. Писатель раскрывает опасность нравственной глухоты, духовного мещанства.

В книгу входит также роман «Третье измерение» — об экипаже атомной подводной лодки.

---

Варламов хотел поинтересоваться наконец, что из этого следует, но не мог же он так прямо спросить об этом, раз командир не находил пока нужным что-нибудь пояснить.

— Вас радуют результаты учений? — спросил Букреев.

До этой минуты Варламов был учениями доволен, вот и замполиту понравилось... Но теперь выходило, по характеру самого вопроса, по тону, каким это было сказано, что он, Варламов, не мог ответить совершенно уж положительно. Да и было кое-что, как не быть — живое все-таки дело, и люди — не автоматы.

— Были, товарищ командир, некоторые упущения, — вынужденно признался Варламов, но он так сказал это, что упущения все-таки как бы терялись в ряду крупных успехов.

— «Некоторые упущения»... — повторил Букреев. — То есть мелочи разные, так?

Варламов понял, что уже не приходится ждать похвалы — теперь в пору было, кажется, подумать о том, что завтра придется переигрывать эти учения заново.

— А за сколько времени трюмные надевают спасательные аппараты, вы знаете? — спросил Букреев.

— Я был в центральном, товарищ командир, — напомнил Варламов.

— И значит, не можете знать?

Букреев сказал это со столь не свойственной ему участливостью, что Варламов подумал: «Как будто с больным разговаривает».

— А старпом все должен знать, — проговорил Букреев. — Потому и записано в корабельном уставе, что частое оставление корабля старшим помощником несовместимо с должным исполнением им своих ответственных обязанностей.

Варламов обиженно молчал. Он ведь и так последнее время возвращался домой не раньше девяти вечера, и вот — благодарность...

— По-моему, у нас на корабле этот пункт устава вполне соблюдается, — сказал Ковалев. — Даже с лихвой.

— Так точно, — подтвердил Варламов, чувствуя поддержку замполита. — К жене, как... к любовнице ходишь — только на ночь.

— Как, как? — с интересом спросил Букреев. Выпад замполита он решил оставить попросту без внимания: не Ковалева это дело, в котором часу старший помощник с корабля сходит.

— Как к любовнице — только на ночь, — повторил Варламов.

— Ну, значит, вам повезло, — рассмеялся Букреев. — Еще и не всякая любовница согласится... Это поискать надо.

— Конечно, — улыбнулся Ковалев. — Такое может только жена терпеть.

— Иногда и жене надоедает, — сухо сказал Варламов.

Букреев взглянул на него и подумал, что старпом, пожалуй, прав.

— А вы можете уходить домой сразу после ужина, — сказал он Варламову. — И по воскресеньям вообще дома сидеть... Меня ведь не интересует, сколько времени вы тратите на службу. Мне только одно нужно, старпом: чтобы порядок на корабле и в казарме был образцовым.

Впрочем, Букреев вообще не понимал людей, для которых личная жизнь только и начиналась после службы. Он не мог понять, как вне службы можно находить что-то такое, что будет не то чтобы интереснее, важнее — он даже и предположить этого не мог, — но хотя бы настолько же интересным и важным, как служба.

— Да, и еще... — сказал Букреев. — Мне нужно, чтобы ваши подчиненные, старпом, успевали включиться в спасательные аппараты до того, как они уже не смогут в них включиться.

— Ясно, товарищ командир.

— Рад, что ясно... — Букрееву тоже было ясно: старпом действительно кое-что понял. А вот заступник его... — Максим Петрович, вы видели, как у нас пробоины на учениях заделывают?

— По-моему, нормально, Юрий Дмитриевич.

— Нормально!.. — Букреев усмехнулся. — Даже красиво заделывают! Но там, где это удобно и легко. Все заранее примерено, каждый знает свой маневр... А надо учиться заделывать эти пробоины там, где трудно и неудобно. И вводные наши должны быть как снег на голову.

— Усложним аварийные ситуации, — согласился Варламов.

— Обязательно, старпом. Условия должны быть максимально приближены к боевым.

— Ясно...

— То есть вы хотите утром повторить учения? — сощурился Букреев. — Я правильно понял?

Неправильно он понял, совсем Варламов и не собирался именно завтра — не одно еще учение у них впереди...

— Завтра же надо готовиться к приезду командующего, — напомнил Варламов.

— И к приезду — тоже, — спокойно подтвердил Букреев.

— А как же...

— А так! Такая уж у вас должность, старпом. Все командиры через это прошли.

— Ясно, товарищ командир, — вздохнул Варламов.

— И почаще завтра выводите из строя освещение, — сказал Букреев. — А то у нас сплошная иллюминация на учениях. — Как будто... командующего встречаем.

— Сделаем сплошную темноту, — заверил Варламов, чуть улыбнувшись. — Как будто не встречаем...

— Правильно, старпом. А на разборе сейчас — побольше о недостатках. Чтоб служба медом не казалась.

— Видимо, о положительном тоже следует сказать, — заметил Ковалев.

— Пока не следует, — отрезал Букреев. — С положительным мы уж как-нибудь сами справимся.

— Ясно, товарищ командир. Разрешите идти?

— Да, старпом. И поэнергичнее действуйте. Учитесь быть командиром.

Когда Варламов вышел, задвинув за собой дверь каюты, Букреев спросил:

— Нравится наш старпом?

— Нравится, Юрий Дмитриевич.

— Толковый, — согласился Букреев. — Жаль отпускать такого. А нужно. И так в девушках засиделся...

Слушая его, Ковалев подумал, что все еще можно было понять, пока в каюте стояли они двое — он и Варламов: свободное кресло только одно было. Но сейчас...

— Простите, Юрий Дмитриевич... У нас на корабле так принято — всегда только стоять в присутствии командира?

— Почему же? — помедлив, спросил Букреев. — Прошу...

Ковалев поблагодарил и сел в кресло.

— Что-то не замечал раньше, что вы такой стеснительный, Максим Петрович.

— Я-то что, — улыбнулся Ковалев. — Я ведь не гордый, могу и напомнить о себе. А вот механик наш, например, тот, бывает, подолгу простаивает в этой каюте. Да и штурман, и врач...

Букреев нахмурился, взглянул исподлобья на Ковалева и сказал:

— Мои отношения с подчиненными — это мое личное дело. И давайте договоримся раз и навсегда: за корабль отвечает прежде всего командир. Это не каприз, не самолюбие, а необходимость.

— Я и не собираюсь командовать кораблем. По уставам не положено, да и не умею.

— Тогда все в порядке. А то, знаете, бывает, что и на мостике хотят покомандовать, и в торпедную атаку заодно уж сходить... Правда, — добавил Букреев, чтобы все же заранее предостеречь, — у меня на корабле этого пока не было. Не замечал, во всяком случае.

Спокойно выслушав, Ковалев улыбнулся:

— Думаю, и сейчас такой угрозы не существует.

— Вот это вы хорошо выразились, — вежливо сказал Букреев.

Он надел свитер — подходило уже время всплытия, — натянул канадку, вынул из ящика стола сигареты и положил в карман. Скоро можно будет закурить...

— Юрий Дмитриевич, — сказал Ковалев, вставая, — может, не повторять завтра учения? Люди и так устали, а впереди еще столько работы...

— Я уже дал старпому указание повторить. — Букреев снял сапог и стал перематывать портянку. — Вы же слышали.

— Но другие-то еще не слышали. Сами дали указание — сами и отмените. Все в руках командира...

«А ты, кажется, все-таки с юмором», — подумал Букреев.

— А, черт, опять съехала! — Он потуже обернул ногу. — Есть на флоте афоризм, Максим Петрович: «Если тебе дано указание, не спеши выполнять его, ибо оно будет отменено». Слыхали, наверно?

— Слышал. Довольно остроумная шутка.

— Возможно, — согласился Букреев. — Но вредная по существу. И родилась-то она именно потому, что мы слишком легко отменяем свои же указания.

— А если целесообразно отменить?

— Для дела или для подготовки к встрече? — зло спросил Букреев.

— Для личного состава. Значит — и для дела.

— Это все лирика, Максим Петрович. Старпом должен выходить от меня с твердой уверенностью, что как я ему сказал, так и будет. Если только не помешает какое-нибудь стихийное бедствие.

В динамике над столом зашуршало, Букреев поднял голову, и Варламов доложил по трансляции: «Товарищ командир, время всплытия».

— Иду, старпом... — Он надвинул на самые глаза шапку. От предвкушения свежего, настоящего воздуха, соленых брызг и самого моря, по которому так уже истосковались глаза, видевшие все эти двадцать дней только пластиковые стенки кают и узких коридоров, настроение сразу поднялось. Ни с кем не хотелось больше ссориться, выяснять отношения, что-то требовать, заставлять, приказывать... И Ковалев, в сущности, тоже был вроде бы толковым замполитом, а то, что лез иногда не в свои дела, — так ничего, привыкнет, оботрется, должен будет понять...

— Пошли, Максим Петрович, настоящего воздуха хлебнем, неконсервированного... — Букреев улыбнулся. — И трубку мира выкурим. А?

Они вышли из каюты, пошли коридором к центральному отсеку, и Ковалев сказал по дороге:

— Я знаете о чем подумал, Юрий Дмитриевич?

— Ну?

— Трудно нам будет...

— С кем?

— Друг с другом.