Гай Валерий Катулл - Книга стихотворений

• Название: Книга стихотворений
• Автор: Гай Валерий Катулл
• Жанр: Античная литература

Гай Валерий Катулл Веронский

---

Стихотворения Катулла, как это принято у античных лириков, не имеют заглавий. В примечаниях заглавия даны им лишь условно.

1. <К КОРНЕЛИЮ НЕПОТУ>

Посвятительное стихотворение к прижизненному сборнику стихов («книжечке» небольшого объёма); при составлении посмертного собрания было поставлено во главе его (ср. ниже, № 14b). Одно из самых популярных в древности стихотворений Катулла; размер его (фалекий) стал нередок в посвятительных стихах (Марциал, кн. I, III, V, VI, XI; Авсоний, XXIII — «…Так веронский писал поэт когда-то…»). Корнелий Непот, приблизительно одних лет с Катуллом, родом тоже из Предальпийской Галлии, был историком и стихотворцем-любителем; его «Летопись» в трёх книгах, которую здесь имеет в виду Катулл, представляла собой синхронистическую роспись событий римской и мировой истории с мифологических времён до последних лет — при сбивчивости античной хронологии это действительно требовало учёности и усердия. До нас дошло лишь извлечение из другого его труда, «О знаменитых людях»: здесь мимоходом упоминается и Катулл как лучший (наряду с Лукрецием) поэт своего времени («Аттик», 12).

Ст. 1. Для кого… — Начальный вопрос — подражание зачину пролога Мелеагра Гадарского к его греческой антологии «Венок», вышедшей лет за 40 до книги Катулла («Палатинская антология», IV, 1).

Ст. 2. Пемзой жёсткою… — Античная книжка имела вид папирусного свитка шириною в нашу тетрадь, обёрнутого вокруг палочки, за которую держал его читатель; верхний и нижний обрезы свитка (особенно в дорогих подносных экземплярах) выглаживались пемзой и иногда окрашивались.

Ст. 5. …в то время… — т. е. когда Катулл был ещё начинающим поэтом, а Непот уже известным учёным — ок. 60 г.

Ст. 9. Дева… — Муза (или богиня Минерва), покровительница поэзии. Это заключение — общеэллинистический мотив «вечного памятника» поэту в его стихах (ср. знаменитую оду Горация III, 30).

2. <К ВОРОБЬЮ ЛЕСБИИ>

Ручные воробьи не раз упоминаются латинскими поэтами (особенно Марциалом, не без влияния Катулла: см. I, 9, 3; 109, 1; IV, 14, 13; VII, 14, 3; XI, 6, 16; XIV, 77; в других местах упоминаются ручные попугай, ворон, соловей, дятел). Воробей был посвящён Венере (на колеснице, запряжённой воробьями, является Венера в гимне Сапфо) и особенно годился в герои любовного стихотворения. «Воробышек» было ласкательным словом у влюблённых ещё в комедиях Плавта. Хозяйка воробья не названа по имени, но уже древние не сомневались, что это Лесбия (Марциал, VII, 14: «…любимая нежным Катуллом / Плакала Лесбия, ласк птички своей лишена»). Стихотворение построено как пародия на гимн: обращение, описание божества в его действиях, заключительное пожелание.

2b. <ОТРЫВОК>

В рукописях за № 2 следуют такие три стиха:

…Так мне мило, как девушке проворной
Было яблоко мило золотое,
Поясок развязавшее девичий.

Речь идёт об Аталанте, быстроногой деве-охотнице аркадских мифов. Она согласилась выйти замуж лишь за того, кто победит её в беге; победил её Гиппомен (или Миланион) тем, что стал на ходу ронять золотые яблоки, подарок Афродиты, и Аталанта, не утерпев, каждый раз наклонялась за ними и задерживала бег. Если этот отрывок связан с предыдущим, то в выпавшем тексте могла содержаться, например, мысль: «Мне этого так же хотелось бы, как Аталанте — яблок…».

3. <НА СМЕРТЬ ВОРОБЬЯ ЛЕСБИИ>

Парное стихотворение к предыдущему (ст. 4 повторён оттуда буквально). Как предыдущее пародирует форму гимна, так это — форму плача. Образцы эпитафий животным были в эллинистической поэзии — например, эпитафия Симмия на смерть куропатки («Палатинская антология», VII, 203), кончавшаяся: «В самый последний твой путь ты к Ахеронту идёшь». Катуллу, в свою очередь, подражали Овидий («Любовные элегии», II, 6) и Стаций («Сильвы», II, 4), написавшие элегии на смерть ручных попугаев. Стихотворение насыщено поговорочными выражениями («глаз… дороже», «мёда нежней») и словесными повторами (ст. 3—4).

Ст. 1. …о Купидоны и Венеры… — Редкий оборот вместо «Венера и Амуры»: так как Амуров — Купидонов, воплощение страстей, обычно в свите Венеры представляли себе нескольких, то по аналогии с этим и «Венеры» названы во множественном числе, тем более, что уже Платон («Пир», 180) различал двух Венер, земную и небесную, а Цицерон («О природе богов», III, 23, 59) — четырёх. Возможно и влияние изображений Венеры вместе с тремя Грациями.

Ст. 12. Орк — римский бог смерти (греческий Аид — Плутон) и его подземное царство («откуда нет выхода» — описание, в греческой поэзии традиционное, но в латинской прижившееся лишь после Катулла).

Ст. 18. …глазки — (разговорное уменьшительное). Клодия, предполагаемый прототип Лесбии, славилась именно красивыми глазами: «волоокой» называл её Цицерон («К Аттику», II, 14, 1).

4. <КОРАБЛИК ГОВОРИТ>

По возвращении из поездки в Вифинию (ст. 11) в своё имение на озере Гарда близ Сирмиона (ст. 24, ср. № 31), Катулл в благодарность богам за благополучное путешествие посвятил в местный храм изображение того корабля, на котором он плыл. Стихотворение написано как пересказ посвятительной надписи при этом приношении, по греческому обычаю сделанной от лица самого посвящаемого предмета; некоторые комментаторы предлагают видеть в нём монолог Катулла (или храмового сторожа), показывающего гостям предметы местного святилища.

Ст. 1. Корабль… — В подлиннике слово phasellus, собственно, египетский челнок в форме фасоли (отсюда название), который делали, однако, и довольно большим для морских переездов.

Ст. 6—13. …и Адриатики / Бурливой брег… — Перечисляются (в обратной перспективе) этапы пути корабля: он был сделан из леса, росшего на горе Китор в Малой Азии, между Вифинией и Пафлагонией (о местном буке упоминает даже «География» Страбона, XII, 3, 10), спущен на Чёрное море (Понт) в ближнем городе Амастре (Амастриде), принял на борт Катулла, видимо, в одном из портов Мраморного моря (Пропонтиды), посетил на севере Эгейского моря берег Фракии, а на юге — Родос, через Кикладские острова достиг Коринфа, здесь волоком через перешеек попал из Эгейского моря в Ионийское, а потом в Адриатическое, по которому довёз Катулла до устья По. И Киклады и, особенно, Адриатика считались опасными и бурными местами, а «дикая Фракия» — разбойничьим краем. Такой перечень напоминает список должностей (cursus honorum) знатного покойника — обязательный элемент римских эпитафий и панегириков.

Ст. 22. …береговым богам… — Обеты за спасение от крушений. Ср. Вергилий, «Георгики», I, 436: «Спасшись, тогда моряки вам на суше исполнят обеты, / О Панопея, Ино с Меликертом и Главк-беотиец!..»

Ст. 27. Двойничный Кастор и двойничный Кастора, — Кастор и его брат Поллукс — созвездие Близнецов-Диоскуров, покровителей мореплавания: их знаком были огни св. Эльма. Ср. № 68, 65.

5. <К ЛЕСБИИ, О ПОЦЕЛУЯХ>

Ср. № 7; оба стихотворения были очень популярны в античности, о них упоминает Марциал, XI, 6; XII, 59; VI, 34: («…Сколько Катулл умолял дать Лесбию, я не считаю: / Жаждет немногого тот, кто в состояньи считать!»). Ключевое слово basium («поцелуй») избегалось в классической латыни и, быть может, было диалектизмом Предальпийской Галлии, родины Катулла; но оно вытеснило все иные синонимы и легло в основу соответствующих слов во всех романских языках. Концовка стихотворения — от ходячего представления о том, что всякое чрезмерное обилие грозит «завистью богов» и возмездием, поэтому лучше не вести ему точного счёта: для колдовства, «наводящего порчу», необходимы точные данные о всяком предмете.

6. <К ФЛАВИЮ>

Мысль этого стихотворения (и близкого к нему № 55) — от общего места греческой морали, сформулированной ещё у Платона, «Пир», 182d: «по общему мнению, юношей достойных и благородных лучше любить открыто, чем тайно, хотя бы они были и не так хороши собой». Адресат ближе неизвестен.

7. <К ЛЕСБИИ, О ПОЦЕЛУЯХ>

Ср. № 5 с тою же концовкой на мысли о «сглазе». Стихотворение обыгрывает контраст между древней простотой основного образа «много, как песчинок в песке и звёзд на небе» (повторяется потом в № 61, 199—203) и изысканностью географических реалий.

Ст. 4. Под Киреною, сильфием поросшей… — Кирена — греческая колония на африканском берегу (в нынешней Ливии), основанная, по преданию, в VII в. до н. э. царём-заикой Баттом, могила которого в центре города чтилась как святыня. Вокруг Кирены росло пряное лечебное растение сильфий («ласерпиций», ассафетида), служившее главным предметом её торговли и изображавшееся на её монетах (правда, ко времени Катулла это, по-видимому, уже было лишь преданием; через сто лет, по свидетельству Плиния Старшего, XIX, 38, это растение уже окончательно перевелось в Кирене и доставлялось лишь из Персии и Индии). К югу от Кирены лежала Ливийская пустыня и в ней (в 500 км от Кирены) знаменитый оазис с храмом египетского Аммона, отождествлявшегося с Зевсом — Юпитером. Уроженцем Кирены и потомком Батта считался Каллимах, ведущий александрийский поэт III в. до н. э., образец стиля для Катулла и его друзей; весь этот набор образов как бы подсказывает читателю его имя.