Тобайас Смоллет - Приключения Родрика Рэндома

• Название: Приключения Родрика Рэндома
• Автор: Тобайас Смоллет
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1949

В настоящем издании представлен роман шотландского писателя Т. Смоллета «Приключения Родрика Рэндома», в котором автор выразил критическое отношение к просветительскому оптимизму, заострив внимание на «темных» сторонах человеческой натуры. Характерной особенностью художественной манеры Смоллета является гротеск.

---

Наконец настал блаженный час, я полетел в указанное место, и меня провели в комнату, где я не провел и десяти минут, когда послышался шелест шелка и шаги, поднимающиеся по лестнице. Сердце мое забило тревогу и быстро колотилось в груди; щеки запылали, ноздри раздувались, а колени дрожали от восторга! Дверь открылась, я увидел золотую парчевую юбку и рванулся вперед, чтобы обнять мою очаровательницу. Земля и небо! Как описать мне мое состояние, когда я узрел мисс Спаркл, превратившуюся в морщинистую семидесятилетнюю каргу!

Я онемел от изумления и остолбенел от ужаса! Эта древняя Урганда{82} заметила мое расстройство, подойдя с томным видом, схватила меня за руку и писклявым голосом спросила, не болен ли я. Ее чудовищные ужимки укрепили во мне омерзение, которое я почувствовал с первой же минуты, и нескоро я мог оправиться настолько, чтобы держать себя с обычной любезностью. Однако в конце концов я опомнился и извинился перед ней в своем поведении, объяснив его внезапно начавшимся у меня головокружением.

Моя дряхлая дульцинея, вне сомнения, обеспокоенная моим смятением, едва узнав причину, коей я его приписал, выразила свою радость тысячью кокетливых нежных гримас и напустила на себя резвость шестнадцатилетней девушки. Она посматривала на меня умильно мутными глазами, потускневшими от слезоточивости; затем, как бы устыдившись этой вольности, потупляла глаза, краснела и играла веером; засим вскидывала голову, дабы я не заметил параличного дрожания, сюсюкая задавала ребячливые вопросы, хихикала, улыбалась, не открывая рта, чтобы скрыть опустошительную работу времени, разрушившего ее зубы; снова делала мне глазки, вертелась в кресле, желая показать свою живость, и позволяла себе множество других глупостей, простительных только юности и красоте.

Как ни был я потрясен моим разочарованием, однако по своей натуре не мог оскорбить никого, кто меня любил; поэтому я постарался казаться покуда довольным, решив бросить всю эту затею, как только мне удастся вырваться отсюда. Я произнес несколько учтивых фраз и выразил особое желание узнать имя и положение леди, удостоившей меня такой чести. Она сообщила мне, что ее зовут Уитерс, а живет она у сэра Джона Спаркла в качестве гувернантки его единственной дочери и скопила некоторую сумму, вполне обеспечивающую ее до конца жизни; что она имела удовольствие видеть меня в церкви, где моя наружность и манеры глубоко затронули ее сердце, и она не находила покоя, пока не разузнала о моей репутации, которая оказалась во всех отношениях столь безупречной, что она уступила пылкому влечению и отважилась открыться в своей любви, может быть, недостаточно заботясь о благопристойности, предписанной ее полу; но она надеется, что я прощу ей проступок, причиной коего в известной мере являюсь я сам, и припишу ее смелость неумолимым велениям страсти.

Ни один подорвавший свое здоровье распутник не проглатывал пилюли с большим отвращением, чем то, какое испытал я, давая ответ, приличествующий этой лестной речи; и тем не менее надежды мои начали понемногу воскресать, когда я подумал о том, что, поддерживая для вида интригу с дуэньей, могу получить доступ к ее питомнице. Ободренный этой мыслью, я вновь обрел безмятежное расположение духа, моя сдержанность исчезла, я заговорил en cavalier[79] и даже начал ухаживать за сей престарелой кокеткой, которая казалась весьма довольной своим обожателем и пустила в ход все приманки, чтобы закрепить воображаемую победу. Любезная хозяйка дома попотчевала нас чаем и конфетами, после чего удалилась, как и подобало вежливой и опытной матроне.

Получив возможность обмениваться наедине нежными признаниями, мисс Уитерс (она все еще пребывала девственницей) завела речь о супружестве и проявила при этом такое нетерпение, что, будь она на пятьдесят лет моложе, я, может быть, и удовлетворил бы ее желанье, не прибегая к помощи церкви, но от этого шага удержали меня и добродетельность моя и забота о собственных интересах. Когда помыслы старой девы сосредоточиваются на молодом человеке, она докучает ему своим ухаживанием, настоит ему хоть раз пойти ей навстречу — и он уже никогда не избавится от ее назойливых домогательств и упреков.

Мне надлежало откладывать эту церемонию под самыми благовидными предлогами с целью познакомиться тем временем с мисс Спаркл, и я не отчаивался в успехе, рассуждая, что буду поддерживать общение с моей дамой и, по всей вероятности, получу приглашение посетить ее дом и таким путем обрету возможность побеседовать с ее очаровательной воспитанницей. Соблазненное такой мечтой, сердце мое расширилось от радости, я говорил пылкие слова ветхой гувернантке и с благоговением поцеловал ее сморщенную руку. Она была столь восхищена своей удачей, что не могла скрыть восторг, набросилась на меня, как тигрица, и прижалась своими увядшими губами к моим устам, как вдруг (несомненно, по проискам ее злого гения) чеснок, которого она поела поутру, вероятно чтобы рассеять ветры, возымел столь неожиданное и бурное действие, что натура человеческая — если принять во внимание положение, в коем я находился, — не могла выдержать такое потрясение хоть в какой-то мере спокойно. Я потерял всякое терпенье и способность соображать, отскочил от нее в одно мгновенье, схватил шляпу и трость, сбежал по лестнице, как будто за мной гнался сам дьявол, и едва мог совладать с судорожным сжатием кишек, жестоко оскорбленных хлынувшим на меня ароматом. Стрэп, нетерпеливо ожидавший моего возвращения, увидел меня в крайнем расстройстве, застыл на месте от испуга и не посмел осведомиться о причине.

Прополоскав несколько раз рот и подкрепившись стаканом вина, я со всеми подробностями рассказал ему о случившемся. Сначала он ничего не ответил и только возвел глаза к небу, сжал руки и испустил глухой стон. Наконец он меланхолическим тоном выразил тысячу сожалений, что мои органы чувств слишком деликатны и возмущаются запахом чеснока.

— Увы! Да поможет нам бог! — воскликнул он. — Запах чеснока да и всякий другой аромат не причинил бы мне ни малейшего беспокойства. Вот что значит быть сыном сапожника!

Я поспешил ответить

— В таком случае я хотел бы, чтобы ты пошел и исправил мой промах.

Услыхав такое предложение, он вздрогнул, попытался улыбнуться и, покачивая головой, вышел из комнаты.

То ли старая леди была обижена моим внезапным уходом и ее любовь уступила место ненависти, то ли она стыдилась встретиться со мной, памятуя о своей слабости, — этого я не знаю, но больше она не докучала мне своею любовью.

Глава LI

Я поддерживаю знакомство с двумя нобльменами. — Меня представляют графу Стратуелу. — Его любезное обещание и приглашение. — Поведение его привратника и лакея. — Он принимает меня с необычной ласковостью. — Соглашается замолвить за меня слово министру. — Сообщает о своем успехе и поздравляет меня. — Заводит разговор о Петронии Арбитре, — Восхищается моими часами, которые я заставляю его принять. — Я подношу бриллиантовое кольцо лорду Стрэдлу. — Сообщаю о своей удаче Стрэпу и Бентеру, который, к моему великому огорчению, выводит меня из заблуждения

Обманутый в своих матримониальных чаяниях, я стал сомневаться в своих Способностях заполучить состояние и подумывать о какой-нибудь, службе правительству. Ради того, чтобы ее добыть, я поддерживал знакомство с лордами Стрэдлом и Суилпотом, чьи отцы имели вес при дворе. Эти молодые нобльмены шли мне навстречу в такой степени, что большего я не мог и желать; я принимал участие в их полуночных развлечениях и часто обедал с ними в тавернах, где имел честь платить по счетам.

В один прекрасный день, перегруженный их заверениями в дружбе, я воспользовался случаем и выразил желание получить какую-нибудь синекуру, для чего обратился к их помощи. Суилпот, стиснув мне руку, сказал, что я могу рассчитывать на его предстательство. Другой поклялся, что он гордится возможностью исполнить мое поручение. Поощренный такими заявлениями я попросил представить меня их отцам, которые могли бы сделать то, в чем я нуждался. Суилпот откровенно сознался, что не говорит со своим отцом уже три года, а Стрэдл уверил меня, что его отец недавно досадил министру, дав свою подпись под протестом в Палате и в настоящее время не может быть полезен своим друзьям; но он взялся познакомить меня с графом Стратуелом, близким другом весьма известной особы, стоящей у власти.

Я принял это предложение с большой признательностью и налегал на него столь неотступно, невзирая на тысячи его уверток, что он вынужден был сдержать обещание и в самом деле повел меня на утренний прием сего великого мужа, где оставил в толпе просителей, а сам прошел в его кабинет, откуда вышел через несколько минут с его лордством, который поздоровался со мной за руку, сказал, что сделает все возможное, и пожелал видеть меня часто.