Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг

• Название: Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг
• Автор: Алексей Исаев
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41198-6

Новая книга ведущего военного историка! Переосмысление трагедии 1941 года. Переоценка Приграничного сражения Красной Армии. Вся правда о великой Битве за Белоруссию. Когда заходит речь об июньской катастрофе Западного фронта, на ум сразу приходят пылающие аэродромы, брошенные на обочинах новейшие Т-34 и КВ, понурые толпы пленных — историки до сих пор представляют Приграничное сражение как избиение огромной, плохо организованной массы красноармейцев немногочисленными, но мобильными и великолепно управляемыми немецкими войсками. Соответствуют ли эти представления действительности? Имела ли Красная Армия в июне 41-го численное превосходство на границе? «Спали» ли приграничные аэродромы? Был ли разгром Западного фронта неизбежной закономерностью — или следствием вопиющих ошибок командования? И как из хаоса, возникшего после окружения под Минском, всего за несколько недель вырос устойчивый фронт, заставивший гитлеровцев отложить наступление на Москву?

Проанализировав колоссальный объем не только советских, но и немецких оперативных документов, прежде недоступных исследователям, Алексей Исаев приходит к сенсационным выводам, давая исчерпывающий ответ на самые сложные и болезненные вопросы отечественной истории.

---

К тому моменту в 29-й танковой дивизии осталось, по отчету Мостовенко, около 60 танков, включая 10 Т-34. Ударные возможности корпуса в тяжелых боях 22–24 июня существенно снизились. О его участии в контрударе совместно с группой Болдина уже не было и речи.

Тем не менее немцы достаточно высоко оценили действия корпуса Мостовенко и передовых отрядов группы Болдина. Уже в промежуточном донесении группы армий «Центр» за 24 июня (поданном в 19.45) звучали такие слова:

«Сильный вражеский контрудар с применением танков против Кузница и Гродно с юга и юго-востока. Здесь идут тяжелые бои (по атакующим вражеским танкам действовали пикирующие бомбардировщики; отдан приказ о переброске сюда 129-го противотанкового дивизиона, одной зенитной батареи VIII АК, а также 129-й пехотной дивизии в полосу XX АК)»[93].

В итоговом донесении группы армий за день говорилось о том, что «XX АК и 8 пд VIII АК временно перешли к обороне».

Когда уже вовсю гремели бои с советскими танками, разведка стала докладывать о приближении все новых и новых танковых подразделений. В докладе разведывательного отдела XX корпуса говорилось:

«Около 12.00 [24 июня. —А. И.] наш разведчик докладывает о большой концентрации танков противника (более 200 танков) в районе Одельск — Индура — Новосиль».

В журнале боевых действий 256-й пехотной дивизии было сказано о множестве таких донесений:

«Разведывательная авиация докладывает в течение дня о крупных скоплениях противника, в первую очередь танков, в районе Индуры, Дубовы-Старой, Одельска, а также о колоннах танков и моторизованной артиллерии на шоссе Белосток — Соколка — Кузница».

Можно себе только представить, как потускнел Мат-терн, когда узнал о приближении к позициям его корпуса сотен советских танков. Однако у него в первой линии было два полнокровных соединения, 162-я и 256-я пехотные дивизии. Хотелось бы подчеркнуть: на пути Болдина был не фланговый заслон, а перешедшая к обороне ударная группировка немцев.

Вскоре подходившие с юга танки вступили в бой. Собственно, наступление группы Болдина началось именно вечером 24 июня. По немецким данным, первый удар последовал только в 19.00 берлинского времени. Не совсем ясно, почему наступление началось так поздно. Возможно, Болдин хотел минимизировать эффект от воздействия немецкой авиации. Не исключено, что части просто задержались на марше, а командование настаивало на немедленном переходе в наступление. В пользу этой версии говорят донесения немецкой авиаразведки, сообщавшей о подходе механизированных колонн днем 24 июня. Если бы они прибыли загодя и лишь ждали своего часа, их бы вряд ли успели заметить.

В своих мемуарах Болдин весьма туманно излагает события, путаясь в их датировке. Это, кстати, касается не только контрудара под Гродно, все его мемуары такие же размытые. Однако Болдин упоминает, что на командный пункт его группы приезжал маршал Кулик. Известно, что Кулик 24 июня был в 3-й армии. Возможно, он вечером того же дня прибыл к Болдину и под его нажимом танковые части перешли в наступление. До наступления темноты оставалось буквально несколько часов.

Первая атака, начавшаяся, по немецким данным, в 19.00 24 июня, была нацелена на деревню Сидру, занимавшуюся главными силами 162-й пехотной дивизии. Как пишет немецкий исследователь Хейдорн, «это весьма энергично начатое наступление привело к панике в Сидре». Командир XX корпуса генерал Матерна был вынужден принять решение оставить позиции и отступить на несколько километров на север. Командир 7-й танковой дивизии Борзилов оценивал потери своего соединения в этом первом полноценном бою в 18 танков «сгоревшими и завязшими в болотах».

Уже в темноте, в 1.00 ночи, последовало наступление на узел дорог Даброву. Судя по всему, этот удар был нанесен частями 36-й кавдивизии. Удар пришелся по слабому звену немецкого фронта. Даброва была расположена на стыке между 129-й и 162-й пехотными дивизиями. Она была занята всего одной ротой. Положение быстро приобрело настолько угрожающий для немцев оборот, что командование было вынуждено усиливать оборону отправкой в Даброву пехотных и артиллерийских подразделений. Лишь рано утром 25 июня немцам удалось вновь прочно закрепиться в этом узле дорог.

В утреннем донесении группы армий «Центр» (поданном в 7.10 25 июня) уже назывались конкретные советские соединения, участвовавшие в контрударе. Были выявлены обе танковые дивизии мехкорпуса Хацкилевича. Интересен также источник информации: «По показаниям пленного тяжелораненого майора, 7-я тд вместе с 4-й тд (обе из Белостока) относятся к 6-му танковому корпусу». Фамилию этого майора установить не удалось, но к вечеру того же дня он также сообщил о третьей участвующей в боях дивизии 6-го мехкорпуса — 29-й моторизованной. Причем пленный дал довольно точные сведения о ее структуре, сообщив немцам номера танкового и мотострелковых полков дивизии Бикжанова. Также в утреннем донесении было указано, что в ходе боев южнее Гродно части XX корпуса подбили 67 советских танков. Скорее всего, речь идет о результатах предыдущего дня, т. е. 24 июня.

Рано утром 25 июня наступление группы Болдина было возобновлено. Атаки последовали при артиллерийской поддержке с направлением главного удара между Сидрой и Маковланами (3 км на юго-юго-запад от Сидры), в тыл частям в Кузнице. Ожесточенные бои в этом районе длились всю первую половину дня, но даже тактического успеха добиться не удалось. Лучшим достижением стал глубокий танковый прорыв у селения Поганицы в 5 км южнее Сидры около 10.00 25 июня.

Одновременно атаке подверглись позиции соседней 256-й пехотной дивизии под Кузницей. В истории полка этого соединения записано: «Как и предполагалось, все загнанные в котел Белостока русские силы попытались прорваться в северо-восточном и восточном направлениях. Для этого особо удобной представлялась дорога через Соколку, Кузницу, Гродно. На этой дороге в течение 24 и 25 июня пришлось отбить тяжелые атаки вражеских танков (обер-лейтенант Пеликан один со своей батареей САУ «Штурмгешюц» вывел из строя 36 танков)»[94]. Интересно, что немцы интерпретировали советский контрудар как попытку прорыва из окружения.

Неизвестно, хотел ли Болдин избежать ударов с воздуха вечерней атакой, но она по крайней мере прошла без систематического воздействия Люфтваффе. Утром и днем 25 июня это было с лихвой компенсировано шквалом авиаударов. На наступающие советские части обрушились «Штуки» VIII авиакорпуса. В конечном итоге атаки были прекращены около 12.00. Части группы Болдина отступили в юго-западном направлении. Наблюдавший за контрударом со стороны командир 11-го мехкорпуса Мостовенко позднее писал в своем отчете по итогам боев: «Наступление 6 мк успеха не имело. 4 тд продвинулась до Кужница и стала отходить»[95].

Может возникнуть вопрос: почему же КВ и Т-34 не опрокинули немецкую пехоту? Во-первых, ее было много, и это был не слабый фланговый заслон, а ударная группировка с сильной артиллерией. Во-вторых, советская атака проводилась при слабой поддержке мотострелков, и немецкие противотанкисты могли стрелять по танкам в упор. Также неуязвимость новых советских танков несколько преувеличивается. Командир 4-й танковой дивизии Потатурчев на допросе в плену говорил: «Легкие немецкие противотанковые орудия были неэффективны против тяжелых русских танков (50–68 тонн), с другими танками, в том числе Т-34, они боролись успешно»[96]. Это слова человека, который лично участвовал в описываемых событиях. Командир 7-й танковой дивизии Борзилов позднее в одном из своих отчетов о боях в Белоруссии писал: «Лично преодолевал четыре противотанковых района машинами «КВ» и «Т-34». В одной машине была выбита крышка люка механика-водителя, а в другой — яблоко «ТПД»[97].»[98]. Немецкая авиация только довершила то, чего уже добилась пехота.

Ситуация, надо сказать, была достаточно типичной. Точно так же германский V авиакорпус под Берестечко на Юго-Западном фронте заставил отступить 12-ю танковую дивизию 8-го мехкорпуса. При этом на Украине у немцев не было наиболее эффективных против наземных целей пикирующих бомбардировщиков. Под Гродно они были. Конечно, даже Ю-87 не могли достаточно результативно поражать танки. Но они могли поражать пехоту и артиллерию. Без них продвижение вперед одними танками было невозможно. Этот сценарий не раз повторялся в ходе войны: под Сталинградом в сентябре 1942 г., под Курском в июле 1943 г. (в наступательной фазе операции). Отражение удара под Гродно было лишь первым примером подобных действий.

Самым обидным во всей истории с контрударом 3-й армии и группы Болдина под Гродно является то, что в построении немецких войск было приличных размеров «окно». В отчете VIII корпуса по итогам боев было сказано: «Особенную заботу создавал для корпусного командования разрыв, зияющий у Лососны между 256-й дивизией и правым крылом 84-го пехотного полка, тем более потому, что там, на аэродроме Каролин, еще утром располагалась корпусная эскадрилья ближней разведки. Если бы русские предприняли в северо-западном направлении атаку, то здесь они не натолкнулись бы ни на какое сопротивление»[99].