Марина Казанцева - Огненные Ифриты

• Название: Огненные Ифриты
• Автор: Марина Казанцева
• Жанр: Научная Фантастика

Месть, пылающая в душе Айрона Коэна, открыла ему путь к самой необычной форме жизни во Вселенной. Но враг, с которым он схватился в Поединке, есть существо, чей разум исчисляет миллионы лет… локального времени. И в этой непостижимой, холодной душе живёт свой неугасимый огонь.

---

Сама эта мысль делала царицу Савскую счастливой. Она схватила шкатулку с принадлежностями, полотенца, накинула плащ и побежала в сторону ручья.

Вода была довольно холодна, но так приятна! Вдыхая тонкий аромат египетского мыла, царица стала омываться, сбросив тонкую сорочку. О, она сама могла варить такие чудные мыла, даже и получше!

Глядя зачарованным взглядом на бегущую воду, она медленно вытирала полотенцем руки, плечи, бёдра. Когда-то за ней ухаживали десятка два служанок, ублажая свою повелительницу тонкими маслами, воскуряя ароматы, стеля по полу ковры из лепестков. Всё это ничто против этого тихого утра. Жизнь во дворце казалась ей далёким, бледным сном, чем-то вроде существования куколки, пока из кокона не выбралась на белый свет прекрасная бабочка.

Стоя на плаще, Маргит медленно натянула свободный хитон, надушенный благовониями. Это был любимый ею аромат ирисовых корней и орхидей. Затем принялась расчёсывать щёткой свои чёрные волосы, ещё влажные после купания. Заколок она с собой не прихватила, поэтому пришлось идти обратно с распущенными кудрями.

«Царь очарован твоими кудрями» — вспомнилось ей из Песни Песней. О, это лишь бледное отражение силы подлинного чувства!

Туфли были слишком несерьёзны для утреннего выхода — это просто два лилейных лепестка, в которых только и ходить по коврам. Они промокли и потемнели. К тому же были холодны — она замёрзла после купания в ручье.

Маргит нагнулась, чтобы поднять с травы плащ и в этот миг услышала резкое хлопанье крыльев. Мелькнула белая тень, и прямо перед ней опустился на траву ангел.

Он несколько утратил своё сияние, но не стал более похож на человека — слишком был он совершенным.

Ангел стоял прямо перед ней, преграждая ей путь обратно. Крылья бледно просвечивали за его спиной, то проявляясь, то исчезая, словно хрусталь в воде — как будто выныривали и пропадали в ином, нереальном измерении. Но сам ангел был более чем реален. И очень зол.

Он стоял и молча смотрел на неё своими золотыми глазами, в которых плавилась ненависть.

— Чего ты хочешь? — наконец, проронила слово Маргит. — Убить меня?

— Было б хорошо. — ответил ей жестокий вестник небес.

— Моё оружие всегда при мне. — напомнила ему царица.

— Зачем ты пошла с ним? — спросил ангел. — Разве я не предупреждал?

Она каждое мгновение ждала атаки и потому вся собралась от напряжения. Вопрос застал её врасплох. Это было довольно странно: он пугал её, но не нападал. И тут вдруг Маргит догадалась: он не смеет! Поэтому у него и меча нет с собой! Она встретилась с царём, и ангел ничего не смог поделать!

— Лилит — это твоя попытка остановить меня?! — догадалась она.

Ангел переменился в лице и внезапно отступил — царица поняла, что попала прямо в точку!

— Ты вступил в союз с демоницей, чтобы убить меня! — дошло до Маргит и более невероятное предположение.

— Я должен был не допустить вашей встречи. — сказал он.

— Почему?!!!

Вместо ответа он вдруг горячо воскликнул:

— Оставь его! Слышишь? Уходи, улетай! Лети в свою Сабею, будь царицей, правь хоть сотню лет, хоть тысячу — я всё дам тебе! Только оставь его!

— Я не могу. — со внезапной злостью ответила царица. — Я не знаю, почему ты требуешь этого.

Ангел в нетерпении покачал головой, словно хотел что-то сказать, но не смог.

Царица Савская подобрала с травы полотенца, накинула плащ на плечо, взяла шкатулку и подошла вплотную к ангелу. От его тела шёл не жар, а холод, словно он только что спустился из-за облачных высей. А, может, прямо из ледяной тьмы космоса. Лжёт он, что не знает про устройство мироздания. Ангел лжёт.

— Я собираюсь уходить. — жёстко сказала Маргит, нисколько не сомневаясь, что он уступит ей. — Тебе ещё есть, что мне сказать?

Он повернулся и пропустил её, глядя с высоты своего роста на царицу, и явно желая убить её. Но что-то ему не позволяло.

— Ты его не любишь. — сказал он вслед ей, поскольку больше нечего было ему сказать.

— Не тебе судить. — холодно бросила Маргит, чувствуя, как острые волны возбуждения проходят по её телу — она упивалась игрой с опасностью, словно схватилась в поединке воли с ядовитой змеёй.

— Когда ты поймёшь, что я был прав, — прозвучал за спиной медово-ледяной голос. — то я приду к тебе, чтобы насладиться твоим унижением. И тогда не жди от меня пощады.

Маргит резко обернулась, но ангела уже не было у ручья.

Эта краткая встреча внесла смятение в её душевное состояние. Пришла вдруг в голову мысль, что она действительно заблуждается. Соломон ничего ей не обещал, она лишь женщина, которая с ним путешествует тайком. Женщина, на которую стараются не смотреть слуги и воины, сопровождающие царя в поездке, словно делают вид, что не видят её. Такое впечатление, что исчезни она в один короткий миг, они не заметят этого, как словно не было её. Её с царём усердно оставляют наедине и в дороге, и на отдыхе. Возможно, это его распоряжение, но каковы его дальнейшие планы? Пока она не знает, чем завершится это волшебное путешествие. Не зря же ангел бросил ей: когда ты поймёшь, что я был прав… Прав в чём? В том, что она царя не любит?!! Но это же абсурд!

Когда закончится это путешествие, а дней пути едва ли больше месяца — озеро Тан вовсе не столь далеко — что он скажет ей? Конечно, будет и обратный путь, но Маргит уверена: он будет уже не столь прекрасным.

Найдя, что ему нужно, он скажет ей: всё было хорошо, но нам пора расстаться. Тебя ждёт твоя страна, меня — моя. Мне было хорошо с тобой, ты осчастливила меня, Маргит.

От этих мыслей голова царицы пошла кругом — неизвестность, как могильный червь, сжирала счастье. Всё показалось зыбким, неверным, призрачным. Она с головой нырнула в иллюзию, что стала центром мира для возлюбленного своего.

Едва Маргит вышла к месту ночёвки, то увидела, что палатки уже свёртываются, поклажа грузится, прилежные слуги снаряжают лошадей в дорогу. Соломон деятельно принимает в этом участие. Увидев её, он воскликнул издали:

— Где ты пропадала?! Скорее одевайся — солнце уже поднялось!

От этих слов ей стало ещё более не по себе — он весь в предвкушении дальнейшего пути, словно именно эта цель — неведомые сокровища — есть то, что тянет его, как магнитом. Царица Савская лишь приятное дополнение к вояжу.

Наверно, эти мысли отразились в её лице, потому что Соломон запнулся на слове, и в глазах его появилось странное выражение.

— Что-то случилось? — спросил он напряжённым голосом, а Маргит искала обострённым нервом в его интонациях ответ на свои вопросы.

— Ничего не случилось. — стараясь говорить ровно, ответила она. — Я просто ходила к ручью умыться.

Он, кажется, не верил: всматривался в её лицо, в её глаза и что-то в них искал.

— Но ведь всё было хорошо. — с сомнением проговорил он.

— Конечно. — коченея от своих мыслей, ответила царица. Кажется, он так назвал то, что было между ними?

— Тогда я не пойму, зачем это холодное лицо, зачем эта враждебность во взгляде?!

— Я просто подумала, что скоро мы прибудем в конец пути, и что тогда будет дальше.

— А, только это? — облегчённо вздохнул он. — Давай обсудим это позже. Сейчас просто не время. Для меня этот вопрос не прост.

Это всё, что ей удалось добиться. Но отчего он так играл с ней?! Разве просто объяснить свои планы?! Взять и изложить, что собираешься делать! Не надо заводить царицу Савскую скрытностью. Она в состоянии выдержать любую весть. Расстаться — так расстаться.

«Как я сюда попала? Как очутилась в этом мире? Ах, да — меня сюда перенёс Айрон. А это значит, что отпуск скоро кончится. Хочу ли я возвращаться? Нет, я хочу остаться здесь. Здесь моя жизнь прошла, здесь мой дом, моя любовь, моя мечта. Если он позовёт меня с собой, я брошу всё на свете и пойду. Не буду перед ним демонстрировать нелепую женскую вздорность, не буду делать обидчивую мину. С ним нельзя играть в эти обыкновенные женские штучки — он от них скучнеет. Что есть глупее, нежели уподобляться множеству тех недалёких баб, что пытаются сломить своих мужчин капризами, придирками и слезами? Я выше этого. Я — царица Савская.»

Ни с кем из женщин не говорил царь Соломон и пол-слова, поскольку не считал их разумными. И только царица Савская удостаивалась его речей, его внимания, его благодарности, его любви. Это что-то значит, поскольку весь тот день, после краткой утренней размолвки, они ехали на своих конях бок о бок. И всю дорогу царь рассказывал ей множество тех удивительных вещей о мире, что вокруг. О тайнах недр, о горных высях, о полёте птицы, о повадках зверя, о связях вещества. Всё это говорилось таким живым и поэтичным языком, настолько образно, настолько удивительно прекрасно, что Маргит поняла, отчего Соломона называют Мудрым — ему открыто нечто особенное в жизни. Он мыслит не так, как все, а проницательнее, острее, с иного угла зрения. И лишь женщины ему казались тяжёлым, тёмным куском плоти. Все, кроме Маргит.