Олдос Хаксли - Писатели и читатели

• Название: Писатели и читатели
• Автор: Олдос Хаксли
• Жанр: Научная Фантастика

---

В каждую историческую эпоху отдельные сочинения признаются некоторыми или всеми членами общества предположительно верными. Таким образом их наделяют неоспоримым авторитетом. Показать, что его идеи подтверждаются признанными авторитетами, всегда входит в задачу пропагандиста. Если же пропагандист не может заставить существующие авторитеты служить своим целям, ему приходится опровергать их. Дьявол начинает атаку цитатами из Священного Писания; когда же эти цитаты его подводят, он становится на точку зрения Увысшей критикиФ и доказывает, что Писание не более авторитетно, чем УЗаписки Пиквикского клубаФ. В каждый конкретный период имеются некие влиятельные литературные вехи, и пропаганда этого периода вынуждена принимать их во внимание. Правильная ориентация по отношению к признанным авторитетам ? одно из условий, от которых зависит успех пропаганды.

Итак, мы видим, что эффективность пропагандистского произведения определяется условиями того времени, когда оно написано. Эти условия бывают двух типов ? внешние и внутренние, психологические. Внешние условия могут меняться катастрофически, как во время войны, или постепенно, с изменением средств производства и ростом или падением уровня благосостояния народа. Конечно, изменению внешних условий сопутствуют изменения внутренних. Но внутренние условия способны меняться и сами по себе, до известной степени независимо от внешних условий и согласно своим автономным законам. История движется волнообразно, и эти волны в какой-то мере отражают свойство человеческих натур постепенно отвращаться от привычных стереотипов мышления и заменять их новыми. (Этот процесс чрезвычайно усложняется тем, что в современных неоднородных обществах сосуществует множество групп с различными стереотипами мышления и чувства. Сейчас нам нет нужды вдаваться в эти сложности.) Автономная природа психологических колебаний подтверждается историческими фактами. Так, пылкая приверженность сверхактивным религиозным или политическим течениям обычно уступала место относительному равнодушию и любви ко всему мирскому, хотя на это требовалось разное время ? от нескольких месяцев до двадцати пяти лет.

УВсе активные религии, ?пишет профессор Крейн Бринтон в заключительном абзаце своей недавно опубликованной УДесятилетней революцииФ, ? становятся неактивными примерно спустя поколение. Мудрому, опытному и последовательно малоактивному институту, известному под именем Римской католической церкви, всегда угрожали всплески активных религий. До Лютера эти всплески неизменно подавлялись, загонялись в рамки законов и постановлений... Со времен Реформации вне Римской церкви имели место сильные всплески религиозной активности. Пыл фанатиков первой из этих волн, кальвинистов, давно успел угаснуть... Представители второй волны, якобинцы, в пору Третьей республики пошли на компромисс с плотью... Третье бурно начавшееся движение, марксизм, похоже, вступило в застойную фазу, по крайней мере в РоссииФ. Полезно проиллюстрировать колебания в ходе истории несколькими конкретными примерами. Движению францисканцев понадобилось двадцать лет, чтобы утратить первоначальный пыл. Свою первую обитель Франциск основал в 1209 году, а булла Папы Григория IX, которая вопреки заветам святого позволила руководителям ордена владеть и управлять собственностью, была выпущена в 1230-м. Французская революция пришла к термидорианскому перевороту всего через пять лет, Савонарола правил Флоренцией восемь лет, хотя отрицательная реакция общества на его движение религиозных и моральных реформ проявилась несколько раньше. Великое Кентуккийское Возрождение продолжалось с 1797-го по 1805-й, а Уэльское Возрождение 1904-го приказало долго жить всего два года спустя.

Наверное, можно утверждать, что нехватка интенсивности движения компенсируется его продолжительностью. Так, для отхода от светского религиозного скептицизма, царившего в Англии в начале восемнадцатого века, образованным англичанам понадобилось целое поколение. Аддисон жаловался, что в его время исчезла даже видимость христианства; Лейбниц отмечал, что в Англии чахнет даже Уестественная религияФ. И эти мнения подтверждаются фактами. Литература неверия была столь же популярна, как художественная. Например, УБеседыФ Вулстона, посвященные развенчанию чудес, разошлись в количестве тридцати тысяч экземпляров. Но перемены уже близились. В письме Гиббону, отправленном в связи с выходом в свет первого тома его истории и датированном 1776 годом, Юм подытоживает свои впечатления от современной английской мысли следующими словами: УСреди многих других печальных симптомов преобладание суеверия в Англии говорит об упадке философии и деградации вкусаФ. Четырнадцать лет спустя, в 1790-м, Берк заметил, что Уни один человек, родившийся за последние сорок лет, не прочел ни слова из сочинений Коллинза, Толанда, Тиндаля и прочих так называемых свободных мыслителей. Атеизм не только противоречит рассудку; против него восстают даже наши инстинктыФ.

Сорок лет ? вот, пожалуй, самая точная оценка. Чарльз Уэсли был обращен в 1736-м, а Джон ? в 1738-м. К 1750 году движение, явившееся одновременно результатом и причиной этих обращений, зашло достаточно далеко для того, чтобы подкосить популярность деистской литературы. После нескольких небольших флуктуаций, к середине девятнадцатого века, образованное общество вновь пришло к скептицизму и отвернулось от него лишь в конце столетия. Однако из-за выпадов рационализма середины века новая вера уже не могла быть чисто христианской и трансцендентальной; она проявилась в различных псевдорелигиозных формах, самой важной из которых был национализм. Редьярд Киплинг в начале двадцатого века сыграл ту же роль, что в свое время кардинал Ньюмен и Уэсли.

Пропагандисты всегда делают одну и ту же ошибку, полагая, что психологический процесс, наблюдаемый ими в обществе, будет вечно идти в одном направлении. Итак, мы видим, что в эпоху скептицизма пропагандисты торжественно заявляют, что с предрассудками покончено и разум наконец победил. В пору отката к религии христианские проповедники и националисты с тем же пылом и убежденностью провозглашают, что скептицизм повержен навсегда. Не стоит и говорить, что ошибаются и те и другие. История движется волнообразно, потому что (помимо других причин) спустя какое-то время разумным людям начинает надоедать главенствующая мода на мысли и чувства. Пропаганда придает духовным движениям силу и форму, но породить сами эти движения она не в состоянии. Пропагандист ? это человек, который направляет в определенное русло уже существующий поток. В краю, где нет воды, он будет рыть напрасно.

В демократической стране у всякого пропагандиста есть соперники, также претендующие на внимание общества. В тоталитарных государствах писатели не обладают свободой слова, а их читатели ? свободой выбора. Там есть лишь один пропагандист ? само государство.

То, что всесильные правители, нередко прибегающие к террору, являются одновременно и самыми активными пропагандистами в истории, на первый взгляд кажется парадоксом. Но со штыками можно делать что угодно ? только сидеть на них нельзя. Даже отъявленный тиран нуждается в поддержке своих подданных, иначе его сбросят с престола. В первую очередь пропаганда диктатора направлена на то, чтобы узаконить его власть в общественном мнении. Правительствам с большим стажем нет нужды доказывать свою законность. Благодаря долгой привычке людям кажется УестественнымФ, что они живут при абсолютной или конституционной монархии, что ими правит президент республики, или главный архиепископ, или несколько избранных родов ? тут варианты бывают самыми разнообразными. Однако новые правители должны доказать, что они не узурпировали свой титул и не просто отняли власть у своих предшественников, а имеют на нее некое высшее право. Как и любое другое преступление, узурпация стремится оправдать себя в рамках уже принятой системы ценностей ? именно той самой, которая и заклеймила ее как преступление. Например, в Италии в четырнадцатом и пятнадцатом веках были два признанных держателя политической власти ? Империя и Церковь. Поэтому люди, путем насилия и обмана захватившие власть в каком-либо городе, спешили объявить себя законными церковными наместниками или наследственными имперскими воеводами. Для успешного установления тирании им нужны были титулы и видимость общепризнанной власти. Со времен Французской революции право на власть перешло к Народу и Нации. Когда современным деспотам требуется узаконить захват власти, они пользуются лексиконом национализма и той гуманистической демократии, которую сами же подавили. С помощью своей пропаганды они доказывают, что их режим направлен на благо народа или, если экономическая ситуация явно противоречит этому утверждению, что он идет во благо мистической целостности, отличной от составляющих ее индивидуумов и превосходящей их, то бишь Нации. Но абсолютному диктатору мало общественного признания законности его правительства; он требует от своих подданных, чтобы они думали и чувствовали одинаково, и ради этой цели пускает в ход все пропагандистские ухищрения. В среде первобытных народов имеет место полная психологическая однородность. Но для такой однородности необходимо следующее: во-первых, популяция должна быть небольшой, во-вторых, она должна существовать в изоляции благодаря либо географическим причинам, либо исключительности местной религии, и в-третьих, ее система производства должна быть более или менее неспециализированной. Европейские диктаторы могут хотеть, чтобы их народ был однородным, как меланезийское племя, и добиваться от своих подданных покорности австралийских аборигенов. Но рано или поздно обстоятельства скажут свое слово. Пятьдесят миллионов людей разных профессий не могут жить вместе, не проявляя своих естественных различий. Вдобавок, ни один диктатор не может полностью изолировать себя от контактов с внешним миром, как бы ему этого ни хотелось. Отсюда следует, что в конце концов его ждет неизбежное поражение. Однако он уверен по крайней мере в неполном, временном успехе. Диктаторская пропаганда требует покорности и значительных жертв ? в частности, финансового характера, ? но за это стремится убедить человека в том, что как представитель избранного народа, расы или класса он лучше всех прочих людей, населяющих земной шар; она заглушает его чувство собственной неполноценности суррогатным величием коллектива, дает человеку основания для высокой самооценки и обеспечивает его врагами, которых он может винить за свои недостатки, давая выход своей скрытой жестокости и любви к издевательствам над себе подобными. Коммерческая пропаганда приветствуется, ибо она призывает людей удовлетворять низменные желания и помогает им отвлечься от физических страданий и неудобств. Диктаторская пропаганда, по духу всегда националистическая или революционная, приветствуется, ибо она дает волю человеческой гордыне, тщеславию и другим эгоистическим свойствам, а также помогает людям преодолеть ощущение личной неполноценности. Диктаторская пропаганда возводит отвратительную реальность страсти и суеверия в ранг идеала. Диктаторы ? это жрецы национализма, а национализм заявляет, что все уже ясно и для достижения счастливого будущего надо попросту гнуть свою линию. Все люди ищут оправданий таким свойствам характера, как зависть, злоба, алчность или жестокость; с помощью революционной или националистической пропаганды диктаторы снабжают их этими оправданиями. Отсюда следует, что диктаторской пропаганде обеспечен известный временный успех. Но как я уже говорил, рано или поздно невозможность превратить огромное сообщество образованных людей в подобие психологически однородного первобытного племени начнет сказываться на положении дел. Кроме того, у всякого человека есть природная склонность к рационализации и добропорядочности (не будь ее, люди не стремились бы узаконить свои предрассудки и страсти). Доктрина, ставящая во главу угла самые низкие стороны существующей реальности, не может продержаться долго. И наконец, в современном мире просто не работает политика, основанная на племенной морали. Беда в том, что в процессе проверки этого факта диктаторы могут разрушить мир до основания.