Павел Хюлле - Вайзер Давидек

• Название: Вайзер Давидек
• Автор: Павел Хюлле
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-352-00117-2

Павел Хюлле (р. 1957) – один из лучших писателей современной Польши, лауреат множества литературных премий. Родился в Гданьске, там же окончил университет по специальности «польская филология», преподавал, работал журналистом. Занимал пост секретаря пресс-бюро независимого профсоюза «Солидарность», директора гданьского телецентра, в настоящее время ведет регулярную колонку в «Газете Выборча». Пишет мало (за двадцать лет – три романа и три сборника рассказов), но каждая его книга становилась настоящим литературным событием.

Наиболее показательным в его творчестве считается дебютный роман «Вайзер Давидек», удостоенный массы восторженных отзывов, переведенный на многие языки (на английский книгу переводил Майкл Кандель, постоянный переводчик Ст. Лема) и экранизированный Войцехом Марчевским в 2001 году. Эта магико-реалистическая история, как и большинство его произведений, построена вокруг темы поиска, с детективными элементами, однако разгадка, при всей своей кажущейся близости, навязчиво маячит за пределами досягаемого, иллюстрируя тезис о принципиальной непознаваемости мира, а самые будничные события играют роль глубоких символов.

Стилистически и тематически отталкиваясь от творчества Гюнтера Грасса, Хюлле выстраивает повествование вокруг фигуры подростка Вайзера Давидека, обладающего чуть ли не магическими способностями и загадочно исчезающего летом 1957 года под Гданьском. Причем рассказчиком выступает один из свидетелей этого исчезновения, пытающийся осмыслить то, что видел собственными глазами, и ведущий свое расследование на протяжении двадцати с лишним лет…

---

После конских султанов, пестрых лент на ногах у лошадей, падений, взлетов и прыжков, а также после выступления пары акробатов в обтягивающих трико «зеленый фрак» объявил иллюзиониста, и все стали искать взглядом смешного карлика, любопытствуя, что он придумает на этот раз. Вдруг конферансье схватился за живот, ужасно скривил физиономию, и тромбон в оркестре издал звук, похожий на громкое пуканье. Тогда из-под оттопыренной – чего никто раньше не заметил – полы фрака выпал под барабанную дробь свернувшийся клубком гном. Все корчились от смеха, когда же конферансье вызвал клоунов для уборки и те, затыкая носы, стали пинать этот клубок, словно попавший под ноги мяч, зрительный зал уже выл и безумствовал, тем более что конферансье уходил раскорячившись, будто наложил полные штаны. Только Вайзер не смеялся, словно его это совершенно не забавляло.

Шимек, сидевший до сих пор неподвижно, достал из-за пазухи бинокль. «Смотри внимательно, – напомнил Петр, – особенно на руки и рукава». Фокусник был, как и конферансье, во фраке, только в черном, на голове у него был, разумеется, цилиндр, на ногах – блестящие как зеркало черные лаковые туфли, и все свои фокусы он проделывал в белых перчатках. Вначале ассистентка подала ему зонтик. В мгновение ока зонтик превратился в длинную удочку с самой настоящей катушкой, леской и крючком на конце. Фокусник приложил палец к губам и потребовал полной тишины – известно, рыба не любит шума. Потом наклонился, словно бы над водой, подсек, и на крючке затрепыхалась, сверкая чешуей, живая рыбка, к тому же золотая. Петр не выдержал: «Ну, видишь что-нибудь, заметил, как он это сделал? – тряс он Шимека за плечо. – Дай посмотреть разок!» Но Шимек нервно крутил колесико и не отзывался. Рыбка отправилась в аквариум, установленный ассистенткой на столике. Видно было, что она живая и плавает, как любая рыбка в нормальном аквариуме. Фокусник сделал несколько подсечек, и всякий раз происходило одно и то же: неизвестно откуда, словно из воздуха, на крючке появлялась очередная рыбка, такая же живая и так же бойко плавающая в аквариуме.

Фокусник отложил удочку и снял цилиндр. «Вот, – лихорадочно прошептал Петр, – теперь следи!» Фокусник вытащил из цилиндра длинную, в несколько метров, связку цветных платочков, потом встряхнул их – они превратились в один большой платок – и быстрым движением накрыл им аквариум с золотыми рыбками. Удочку он двумя движениями превратил в короткую волшебную палочку и коснулся ею накрытого аквариума. Под аккомпанемент барабана и тарелок женщина подняла платок. Вместо рыбок и стеклянного ящика с водой на столике сидел белый кролик, растерянно стригущий ушами, явно перепуганный бурей аплодисментов. «Ничего не понимаю, – сказал Шимек, перекрикивая шум, – ничего не удается заметить!»

Я посмотрел на Вайзера, но тот, похоже, вовсе не разделял ажиотажа Шимека и Петра. Он сидел выпрямившись, устремив взгляд в неопределенную точку арены, как будто все это представление немного наскучило ему и сидел он тут больше из вежливости, а не потому, что ему было интересно. В антракте Элька с Петром пошли в буфет за лимонадом, а я сидел рядом с ним и не осмеливался о чем-либо спросить, хотя цирковое ремесло было ему известно во всех деталях. Оркестр вдохновенно играл без перерыва марши и вальсы, люди проходили между рядами, обмениваясь поклонами или краткими «простите», а на арене резвились два клоуна, пиная один другого в зад, награждая друг друга оплеухами и обливая из ведра водой. Я подумал тогда, что Вайзер хотел бы, наверно, оказаться там, на арене, в каком-нибудь сногсшибательном костюме, показывать эффектные номера и кланяться публике, срывая, как эти клоуны, аплодисменты. Так я подумал, глядя на его сосредоточенное, торжественно-отстраненное лицо, на котором явно отпечаталось сознание: «я бы это сделал лучше» – сознание, знакомое всем непризнанным художникам. Так я думал тогда и еще долго после, но сегодня – когда дошел до этого момента в его истории, – сегодня я вынужден признать, что ошибался, в частности, из-за происшествия, которое случилось во второй части представления. Речь, естественно, идет о том, что произошло во время выступления дрессировщика львов, а также о том, как Вайзер тогда себя повел. Ибо после антракта во время каждого номера я внимательно наблюдал за ним, видел его лицо, руки и пальцы, которые сегодня говорят мне нечто иное, чем тогда, когда Шимек, Петр, а может, и Элька верили, что он хочет стать цирковым артистом. Вайзер смотрел на арену очень спокойно, аплодировал вяло, без энтузиазма, и уж меньше всего его увлекали примитивные трюки карлика и «зеленого фрака» в перерывах между номерами. Так же было во время выступления слонов, пожирателя огня, акробатов с обручами, собак, игравших в баскетбол, гимнастов на трапеции и даже во время второго выступления фокусника, который наколдовал из воздуха кучу всякой всячины: бутылку с молоком, пищащий шарик, огромный букет цветов, парочку голубей, кролика, а из цилиндра извлек бутылку шампанского и два бокала, чтобы в завершение эффектно выстрелить пробкой и угостить пенящимся напитком ассистентку на глазах у восхищенной публики, наблюдающей, как пробка в полете неожиданно превращается в голубя. Вайзер ни разу не пошевелился, в то время как все вытягивали шеи, подскакивали от восторга и громко комментировали номера. Когда в финале представления «зеленый фрак» объявил гвоздь программы – дрессированных зверей, Вайзер только еще больше напрягся и сплел пальцы обеих рук на колене в нетерпеливом ожидании.

По зарешеченному туннелю в клетку, обрамляющую арену, вбежали два льва, львица и черная пантера, такая же, какую мы видели в оливском зоопарке. За ними появился укротитель в высоких сапогах и белой рубашке со стоячим воротником. В руках он держал хлыст, чуть покороче, чем для лошадей. Его жена, как сообщил «зеленый фрак», и ассистентка в одном лице была в обтягивающем костюме с нашитыми блестками и тоже в высоких сапогах, но белых и с бахромой на голенищах. Звери жмурили глаза, кружа по середине арены будто бы в нерешительности.

– Герман! Брут! – крикнул дрессировщик. – На место! – И львы, не торопясь, вскочили на круглые табуреты. – Хельга! – это относилось к львице. – На место! – И львица ловко вспрыгнула на свое сиденье. Теперь пришла очередь черной пантеры. – Сильвия! На место! – И пантера так же, как львы, одним прыжком очутилась на обозначенном табурете. Мужчина обвел зверей пристальным взглядом. – Герман! Брут! Стойка! – И львы поднялись на задних лапах, показывая грудь. – Хельга! Сильвия! Стойка! – Обе огромные кошки одновременно выполнили приказ, и вся четверка стояла теперь на задних лапах, опираясь на зады, совсем как собака в ожидании куска колбасы. Дрессировщик поклонился публике, и в ответ загремели аплодисменты, а звери вернулись в прежнюю позицию. Укротитель приблизился к ним, слегка щелкнул хлыстом и, когда ассистентка приготовила еще одно пустое сиденье, крикнул: – Герман, хоп! – И Герман прыгнул со своего табурета на этот второй, свободный. – Брут, хоп! – прозвучала следующая команда. И Брут, как и его предшественник, проделал то же самое, заняв освободившийся табурет Германа. – Хельга, хоп! – крикнул дрессировщик, но неизвестно почему Хельга медлила и явно не желала прыгать. – Хельга, хоп! – прозвучало повторно, но только после третьего приказа, подкрепленного звучным щелканьем хлыста, Хельга подчинилась. Пантера же, не дожидаясь команды, перескочила сама, как только освободился табурет, занятый минуту назад львицей. Аплодисменты загремели еще до поклона дрессировщика, а тот подошел к Сильвии и погладил по морде свободно свисающим концом хлыста. – Хорошая Сильвия, – сказал он громко, – послушная Сильвия, – повторял он, поглаживая ее пышные усы. Пантера в ответ приподняла голову и хрипло замурлыкала, это тоже понравилось зрителям, и нежная ласка была награждена новым всплеском аплодисментов.

Женщина приготовила большой кожаный мяч. «Герман, хоп!» – и Герман вспрыгнул на мяч, прокатил его несколько метров, перебирая лапами, после чего вернулся на свое место, смешно потряхивая головой, будто кивая. То же самое сделал Брут и потом Хельга, а пантера, снова без принуждения, завершила номер, оставив мяч на противоположном краю арены. Аплодисменты были еще сильнее, однако когда я посмотрел на Вайзера, то увидел, что он не хлопает в ладоши, а только барабанит пальцами по колену. Ассистентка между тем принесла обруч, обклеенный чем-то похожим на бумагу, и подожгла, чиркнув спичкой. По скамьям прокатился возбужденный гул.

– Герман, хоп! – крикнул укротитель и щелкнул в воздухе хлыстом. Лев произвел великолепный прыжок через пылающий обруч и остался на другой стороне арены, вдали от своего табурета. – Брут, хоп! – Снова щелкнул хлыст, и великолепный прыжок, выполненный огромным котом, привел зрителей в восторг. – Хельга, хоп! Сильвия, хоп! – И обе самки оказались рядом со львами. Номер был повторен в обратную сторону – звери прыгали в середину огненного круга и опускались теперь на свои табуреты, а женщина, на костюме которой сверкали и вспыхивали огоньками блестки, соответственно перемещала обруч. Снова вся четверка сидела на табуретах, укротитель поклонился и был награжден очередной порцией аплодисментов.