Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть II

• Название: Грешница и кающаяся. Часть II
• Автор: Георг Борн
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87216-022-4

Авантюрно-исторический роман «Грешница и кающаяся» был написан известным немецким писателем Георгом Борном в живой, увлекательной и динамичной манере. Писатель рассказывает об удивительных и опасных приключениях князя Монте-Веро и его верных слуг-друзей. Несмотря на многочисленные интриги своих недоброжелателей князь выходит победителем из всех ситуаций благодаря своим нравственным принципам. На протяжении всего романа героям сопутствуют любовь и верность. В настоящий том вошла вторая часть романа.

---

Однако прежде чем лечь, он еще раз обошел комнату, заглядывая во все углы и по привычке разговаривая сам с собой:

— Похоже все-таки, что эти шельмы хотят сыграть со мной злую шутку; если это так, она дорого им обойдется! Я пробуду здесь столько, сколько надо, и если ничего не случится — горе им! Они познакомятся с моими кулаками! Но чу! Кажется, слышен их смех и шушуканье. Смейтесь себе на здоровье, чумазые черти, придет и мой черед посмеяться над вами!

В комнате было душно, или, по крайней мере, моряку так казалось. Он расстегнул свою синюю полосатую рубаху и уже готов был погрузиться в мягкие подушки.

Глубокая тишина царила вокруг.

Мартину подумалось, что комнату эту справедливо называют покоем смерти.

Он невольно поднял глаза на ангела. Действительно ли с ним связано нечто необычайное?

Это-то и предстояло выяснить.

Не раздеваясь, Мартин улегся на мягкие подушки, а ноги, обутые в башмаки, свесил с краю так, чтобы не касаться ими шелкового одеяла. Взгляд его опять обратился к прекрасной парящей фигуре. Собственно говоря, смотреть больше было не на что.

Мартин заложил руки за голову и повел плечами. Да, никогда еще он не отдыхал с такими удобствами, это надо признать.

Чтобы было еще удобнее и спокойней, он хотел задернуть пожелтевший полог, но потом раздумал; в этом случае он окажется в полумраке, свеча и так светит тускло.

По обыкновению он принялся рассуждать с самим собой:

— Ну, пока заснешь, пройдет немало времени,— бормотал он,— известное дело, сон бежит от глаз того, кто его ищет… Ах, если бы я сейчас был на море! Мартин-Мартин, ты стал совершенно сухопутной крысой, просто срам! Покуда Бог поможет возвратиться в Монте-Веро, у меня терпение лопнет от этой собачьей жизни на берегу. Вода — моя стихия, штурвал — моя невеста! Ах, когда буря начнет разгонять и громоздить волны, так что пенящиеся гребни их хлещут через фальшборт… Черт возьми, вот это истинное наслаждение!… Судно кренится, его то вздымает на гребень волны, то бросает вниз между бушующих водяных гор… Как это хорошо убаюкивает, как сладко… что за музыка… как я ее люблю!…

Мартин блаженно улыбался, он видел себя посредине бушующего моря и лежал с полуоткрытыми глазами, совершенно забыв о том, что покоится на шелковых подушках под чудесным изображением ангела. Тут его взор опять обратился вверх, он смутно припомнил, с какой целью находится здесь, и широко раскрыл глаза, уставившись на лепнину. Сквозь полудрему и какое-то непонятное опьянение ему начало казаться, что ангел, доселе свободно паривший в вышине, начал тихо спускаться к нему, все ниже и ниже; благословляющая рука была уже прямо над ним, прекрасное лицо улыбалось так нежно, так обольстительно, ниспадающие складки белой одежды, казалось, шевелились.

Снилось ли все это Мартину? Нет, он лежал с открытыми глазами, однако как бы в лихорадочном бреду — он, который вошел в эту таинственную комнату здоровый, как дай Бог всякому!

Что же с ним происходило? Он более уже не владел собой и не мог, вернее, даже не хотел оторвать взгляд от улыбавшегося ему, озаренного небесной красотой ангела, казавшегося столь обольстительно прекрасным даже ему, Мартину, вообще говоря, не очень-то чувствительному по натуре. Всегда сдержанный и практичный, он не поддавался даже чарам женской красоты.

А сейчас он чувствовал, что кровь в нем волновалась, как морские волны, о которых он только что вспоминал с такой любовью. Он чувствовал, что лицо его раскраснелось и горело, участилось биение его пульса, всегда столь спокойного и замедленного.

Чему приписать все это?

Под влиянием охвативших его непонятных ощущений Мартин совершенно забыл о предостережениях Моро и сомнительных рассказах Сандока, словно ангел парализовал его волю и усыпил в нем чувство осмотрительности, осторожности. Он упоенно смотрел на распростершуюся над ним фигуру; теперь это была прекрасная обольстительная женщина, он видел страстную улыбку на лице, чарующем его до самозабвения, полную нежную грудь, трепетные полураскрытые губы… Сердце его колотилось, кровь волновалась все сильнее. Это был как бы сон и вместе с тем явь, он отчетливо видел пламя свечи, ткань полога, глаза его были открыты, но им овладело странное, доселе неизведанное блаженство.

Прошел почти час с того времени, как Мартину стало казаться, будто ангел спускается к нему. Комната, свеча, полог — все вдруг исчезло, он видел только обольстительную улыбку ангела, тот спускался все ниже и ниже, Мартин чувствовал его прикосновения к своему телу, хотел пошевелиться и не мог… он был очарован… заворожен…

Ангел неотрывно смотрел на него и мягким облаком сковывал его члены. Мартин не сопротивлялся, да и что могло сделать ему это видение, чего бояться? Все предостережения забыты, разрушены обаянием и нежностью ангела. Над самым ухом Мартина звучал неизъяснимо глубокий тихий голос:

— Не бойся ничего, я приведу тебя к вечному блаженству, переход короток, но труден, однако без страдания нет и радости!…

Мартин не шевелился; он чувствовал, как на грудь его навалилась страшная тяжесть; он хрипел; он видел близко над собой ангела, чувствовал его холодную как лед щеку на своем разгоряченном лице; он хотел закричать, но голос отказывался служить ему!

Настала минута несказанного страха и мук; Мартин ощущал уже прикосновение рук ангела к своей шее; они обхватывали ее железными тисками, сдавливали так, что он задыхался; он пытался разжать эти руки и приподняться…

Напрасно!…

Улыбка ангела была уже не ласковой, а зловещей. Холодный пот выступил у Мартина на лбу. Напрасно старался он оттолкнуть душивший его призрак. Закинутые за голову руки оставались неподвижны, они больше не принадлежали ему — он погибал!

Он стонал. Бурно вздымалась его широкая, крепкая грудь.

Нет слов описать весь ужас этого состояния, и все-таки мученик видел ангела пока еще над собой, а не на себе!

Но вдруг ему послышались какие-то чужие, непонятные ему голоса, все ближе и ближе; чьи-то руки начали тормошить его…

Роковой час миновал.

Моро и Сандок вовремя вошли в комнату, это их голоса уловил угасающим сознанием старый моряк, и для него они были лишь далекими отголосками.

Оба негра поспешили к постели, где Мартин лежал весь красный, как в горячке, с широко открытыми глазами.

— Какой тяжелый воздух тут в комнате! — воскликнул Сандок.— Чем это так пахнет? О бедный, бедный Мартин!

— Впредь будет верить в ангела! — пробормотал Моро, боязливо поглядывая на парившее как ни в чем не бывало над кроватью белое изваяние. Он вытащил согнутые руки Мартина из-под подушки и не без труда приподнял его за мускулистые плечи.

— Бери его за ноги, тащи скорей из комнаты!

Они вынесли хрипевшего моряка через коридор в парк, на свежий воздух, и положили его под дерево на мягкий мох.

Старые башенные часы глухо пробили час.

— О Мартин, добрый Мартин! — звал его Сандок, стоя перед ним на коленях и вытирая пот с его лба.

— Полно, Сандок, Мартин оживет. Теперь уж он поверит, сам испытал, как душит ангел; Моро тоже испытал, только он не ждал до конца, вовремя вскочил и убежал!

Прохладный и свежий ночной воздух благотворно подействовал на Мартина, а когда Моро принес в чашке воды и дал ему напиться, он полностью очнулся.

Не сразу сообразил он, что с ним произошло, и удивленными глазами посматривал на обоих негров.

— Очнулся, очнулся! — радостно восклицал Сандок.— Брат Сандок очень боялся за жизнь кормчего Мартина!

Мартин уже посмеивался над хлопотливой заботливостью негров.

— Черт возьми,— пробормотал он хриплым голосом,— прости, Господи, мои прегрешения, но какой-то дьявол с ласковой улыбкой пытался передавить мне шею.

— Ну что, кормчий Мартин теперь верит в ангела-душителя? — со скрытым торжеством спросил Моро, незаметно подмигивая своему собрату.

— Проваливай ко всем чертям! — огрызнулся Мартин.— Да, верю, черт побери!… У меня до сих пор ломит все кости! Нет, брат, шалишь, меня теперь и десятком лошадей не затащишь на эту проклятую шелковую постель!

Сандок был вполне удовлетворен и хохотал во все горло, но заботливости своей не оставил.

— Добрый брат Мартин в состоянии будет ехать верхом?

— Поеду и даже скоро, но дай мне прийти в себя. Да, это была адская мука, и тот бездельник, для которого ты ее уготовил, вполне заслуживает подобной кары.

— О, Сандок сдержит клятву! Барон будет у ангела в покое смерти!

— Хотя бы при мне не называйте его ангелом! — воскликнул Мартин.— Не верю ни в ангелов-душителей, ни в привидения, но за этим что-то кроется.— И он покачал головой.

Тем временем Моро вернулся в комнату за револьвером и свечой. Выходя из покоя смерти, он накрепко запер высокую резную дверь.

Через час Мартин почувствовал, что силы его восстановились настолько, что он может сесть в седло.