Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть II

• Название: Грешница и кающаяся. Часть II
• Автор: Георг Борн
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87216-022-4

Авантюрно-исторический роман «Грешница и кающаяся» был написан известным немецким писателем Георгом Борном в живой, увлекательной и динамичной манере. Писатель рассказывает об удивительных и опасных приключениях князя Монте-Веро и его верных слуг-друзей. Несмотря на многочисленные интриги своих недоброжелателей князь выходит победителем из всех ситуаций благодаря своим нравственным принципам. На протяжении всего романа героям сопутствуют любовь и верность. В настоящий том вошла вторая часть романа.

---

Жозе вошел в незанятую никем нишу рядом с той, где сидела прекрасная Франциска Суэнца. Из оркестра лились мелодичные звуки одной из тех идиллически страстных песен, что пользуются таким успехом у постоянных посетительниц Шато-Руж. Жозе прислушался к тому, что делалось в соседней нише. К своему удивлению он услышал, как нежный женский голос подпевал музыке. То унылый, то страстный, он действовал завораживающе. Жозе слушал, а красавица продолжала тихо напевать: «Однажды и я любила… прошло то время, прошло… я любила искренне, любила горячо, любила тебя лишь одного, тогда еще щеки мои умели краснеть. А теперь… теперь я брошусь в бездну ночи, туда, туда, где царят лишь деньга, веселье и вино…»

Песня эта, грустная и жалобная вначале, постепенно становилась пылкой и страстной: мигом наслаждения, но наслаждения всепоглощающего, способного хотя бы на время заглушить тяжелые воспоминания. Девушка пела с таким чувством, с каким можно петь только тогда, когда слова и мелодия глубоко трогают, отвечают настроению, сердце трепещет от воспоминаний.

«Ты один тому виною… прошло то время, прошло… Ты сорвал душистый бутон, а потом… а потом… ха-ха, ха-ха, ха-хз-ха… ты бросил меня. Так брошусь же я туда, туда, в бездну ночи, где царят лишь деньги, веселье и вино.»

То безысходным горем, то жестокой насмешкой звучал голос красавицы, словно она хотела в этих звуках излить свое горе несчастной любви, освободить свою душу, измученную тяжкими укорами совести.

Жозе понял, что Франциска Суэнца находилась в нише одна. Он решил смело войти к ней и больше ее не покидать. Но в тот самый момент, когда монах приблизился к красной занавеси, тут же оказался и Мефистофель. Обе маски переглянулись, и монах схватил Мефистофеля за руку.

— Что вам угодно? — холодно спросил последний.

— Сообщить вам кое-что важное,— тихо ответил Жозе.

— Говорите скорее, мне некогда!

— Вы идете к даме в жемчугах, она принадлежит мне!

— Ого! — произнес Мефистофель вызывающе.— А кто вам дал право на нее, монах?

— Бургосский монастырь!

— Вы шутите?

— Говорящий с вами не костюмирован; он действительно монах.

— Какое же дело благочестивому брату до красавицы в жемчугах? — спросил Мефистофель с иронией.

— Более дела, чем вы думаете, к тому же оно важнее того, что привело сюда вас. Передайте графине, что дама в жемчугах — беглая монахиня Франциска Суэнца, а мне поручено ее тотчас вернуть в монастырь.

— Вы что, решили сыграть со мной дурную шутку, благочестивый брат? Отбить у меня даму, а затем вдоволь надо мной посмеяться? — Мефистофель отступил на шаг и вызывающе посмотрел на монаха.

— Вы ставите меня в затруднительное положение. Могу ли я здесь показать вам документ, свидетельствующий о святом приказании отцов Санта-Мадре. Ступайте к графине и передайте ей мои слова.

— Что вам известно о моих отношениях с графиней?

— Вы ей служите и исполняете ее поручения.

— Кто вы?

— Вы меня не знаете, хотя я знаю вас. Спросите благочестивого брата Эразма из монастыря кармелитов о брате Жозе из Мадрида, стоящем перед вами.

— Однако, судя по вашему произношению, вы испанец. Позвольте проводить вас к графине. Я хотел бы, чтобы вы сами повторили ей свои слова. Я послушник Эдуард из монастыря кармелитов.

— Послушник Эдуард? — повторил Жозе недоверчиво.— Странное имя для монаха.

— Я еще не принял постриг и потому ношу светское имя,— отвечал Рыжий Эде.

— Я с удовольствием исполнил бы твою просьбу, если бы не опасение, что красавица в жемчугах выскользнет у меня из рук.

— Я войду к ней и буду стеречь ее до твоего возвращения.

— Пожалуй, я могу положиться на тебя.

— Графиня смотрит сюда. Ступай скорее, чтобы мне не пришлось долго оставаться в обществе обольстительной женщины.

— Ты хочешь уже теперь упражняться в умении держать обет целомудрия? — Монах устремил на Мефистофеля хитрый взгляд.— Это весьма похвально, послушник Эдуард.

Мефистофель, приподняв портьеру, скрылся в нише, а Жозе направился к графине, в которой читатель, вероятно, уже узнал Леону Понинскую.

С явным нетерпением смотрела она на приближавшегося монаха, что имел серьезный, как ей показалось, разговор с Рыжим Эде. Напрасно старалась она угадать, кто он и не встречала ли она его раньше.

«Может быть, это Ренар,— думала Леона.— Но нет, это невозможно, он сейчас в Фонтенбло.»

— Черная маска,— проговорил, подходя, монах,— ты поручила послушнику Эдуарду отыскать красавицу в жемчугах.

— Кто ты такой, монах?

— Тебе довольно знать, что я монах, маска. Дама в жемчугах в моем распоряжении; сегодня же ночью я должен доставить ее туда же, где находится девушка, что привез тебе послушник.

— Ты знаешь? Негодяй проговорился?

— Говорите спокойнее и не так резко, графиня.

— Вы знаете меня? Отвечайте, кто вы.

— Вы узнаете об этом из грамоты.— Отведя Леону в сторону, монах подал ей шкатулочку.

Леона поспешно открыла ее. В шкатулке находилась верительная грамота отцов Санта-Мадре, и хитрая графиня сейчас же переменила тон и уже вежливо спросила монаха:

— И все же, откуда, благочестивый брат, вы знаете меня и что вам известно о девушке?

— Девушка находится в монастыре кармелитов на улице Святого Антония.

— Где и вы живете во время вашего пребывания в Париже?

— Нет, графиня, я живу в другом монастыре, но сегодня же ночью я должен доставить даму в жемчугах в монастырь кармелитов.

— С какой целью?

— С тем, чтобы завтра или послезавтра отправить ее в Бургосский монастырь, откуда бежала монахиня Франциска Суэнца, называемая вами красавицей в жемчугах.

— Теперь я все понимаю.— Графиня улыбнулась под черной маской: в уме ее уже сложился план, как воспользоваться новым стечением обстоятельств.— В таком случае я не имею права на прекрасную девушку, но не окажете ли вы мне услугу, благочестивый брат?

— С превеликим удовольствием, графиня. Что вам угодно?

— Вы сказали, что должны доставить монахиню сначала в монастырь кармелитов, а затем уже в Бургос?

— Именно так, прекрасная графиня.

— Не можете ли вы отложить на несколько дней ее отправление?

— Это противоречит приказанию.

— Я обещаю вам, ваша любезность окажет ордену большую услугу.

— Ваше обещание не может изменить приказание… Однако я желал бы услужить вам и исполнить вашу просьбу, но при одном условии.

— Каком же? — поинтересовалась черная маска.

— Чтобы вы открылись мне.

— Вы многого требуете!

— Не бойтесь, я обещаю вам во всем свое содействие.

— В таком случае я желала бы видеть вас прежде, нежели вы отправите даму в жемчугах в Бургос. Спросите у брата Эразма графиню Леону Понинскую, и он приведет вас ко мне во дворец.

— Благодарю вас, графиня, вы не раскаетесь, что открыли брату Жозе свое имя. А теперь должен покинуть вас, чтобы освободить Мефистофеля от караула.

— Должно быть, он не наскучил ему.

— До свидания, да благословят вас все святые! — прошептал Жозе и удалился. Черная маска тоже через несколько минут исчезла из зала.

Испанец монах старался поскорее пробраться сквозь толпу, становившуюся с каждой минутой все более развязной и бесцеремонной.

Посреди зала продолжались танцы, они принимали все более чувственный характер. У столов, уставленных шампанским, толпились остальные гости.

Было уже за полночь, вино лилось рекой; гости разгорячились, и в Шато-Руж воцарилась вакханалия. Вино развязало не только языки, но и страсти, и все вокруг стало лишь отражением необузданного чувственного опьянения, сладострастного возбуждения ума, жажды бурных любовных приключений, полного забвения всякого воздержания и приличий.

Жозе тихо поднял красную портьеру. Мефистофель до того был погружен в созерцание прекрасной дамы в жемчугах, что не заметил движения ткани. Франциска Суэнца, действительно, обладала всеми прелестями едва развившейся женской красоты; и половины ее совершенств нельзя было оценить, видя ее лишь в просвете ниши. Теперь она предстала перед сладострастным рыжебородым монахом из монастыря Санта-Мадре во всем блеске своей дивной, обольстительной красоты.

Прелесть молодости сквозила в каждом движении прелестной девушки; ее почти прозрачные пальцы играли жемчугом, нити которого ниспадали с ее шейки на чудную снежно-белую грудь. Франциска улыбалась, но ее улыбка была совершенно иной, чем заученная улыбка танцовщиц. Она скрывала тайную грусть. Темные волосы девушки, перевитые жемчужными нитями, роскошно падали на прекрасной формы плечи. Дымкой грусти были подернуты ее чудные глаза, матовая бледность прелестных щечек оттеняла изящный маленький рот, подобный пурпурным розам ее милой родины. Желтое атласное платье, отделанное кружевами, было приподнято снизу душистыми ветками жасмина и открывало не только белую шелковую юбку, но и прелестные маленькие ножки в изящных атласных сапожках с золотыми пряжками.