Елена Ханга - Про все

• Название: Про все
• Автор: Елена Ханга
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Отними микрофон. Микрофон - твое орудие. Человек может даже кричать, а ты раз - и отдала микрофон другому.

Я ведь раньше давала микрофон выступающему. И, если вдруг возникала проблема, человека уносит в открытое море, я должна была чуть ли не силой отнимать свое орудие производства. Теперь мужественно держу микрофон сама, чтобы без конфликтов прервать выходящую из берегов речь.

Парик - особая статья. Дело в том, что когда я надеваю парик, я - это уже не я. Совершенно другой человек. Иногда и без тормозов. Бывало, что и теряла грань, что можно, а что нельзя делать и говорить. Когда я в парике, происходит метаморфоза. Обычная Елена Ханга остается дома, пьет чай, вышивает крестиком. А женщина в парике может задать абсолютно любой вопрос. Остается только один критерий: быть тактичной. И, если человек не хочет говорить, не дожимать его. Ведь всегда чувствуется, насколько далеко готов идти герой. Часто перед передачей я предупреждаю гостя:

- Если вы не хотите, скажите, о чем вас не надо спрашивать. Не бойтесь, я вас не подставлю.

Или:

- Подскажите, насколько далеко я могу зайти?

Однажды была такая ситуация, когда я сама себя загнала в угол. Не ту, которая крестиком вышивает, а ту, что в парике, хотя и без безумных линз (кстати, интересно все же, куда бы меня увел "мефистофелевский" глаз?). Тема передачи была изысканна - "Мои сексуальные фантазии".

Одним из героев был парень, который мечтал провести ночь с женщиной другой расы, - очень, кстати, распространенная фантазия. И я, совершенно забыв о том, кто я, стала расспрашивать этого человека:

- Скажите, а вот почему же интересно заниматься любовью с негритянкой?

Настырно так спрашиваю. Он отвечает:

- Существует такой стереотип, что негритянки гораздо более сексуальны, чем все другие женщины.

И тут понимаю, что вопрос мог бы задать он сам:

- А вы, Лена, каково ваше мнение на сей счет? Считаете ли вы, что черные сексуальнее?

И самое ужасное - я сама и подвела его к этому вопросу. Ведь я ощущала себя просто ведущим передачи. У меня в момент беседы не было ни пола, ни расы - в нормальном своем состоянии я бы и четверти тех вопросов, что задавала, и не попыталась бы задать. Моя работа - объективно рассмотреть тему. Я просто стараюсь ПОНЯТЬ своего героя. И вот, когда я подвела его к провокационному вопросу, я вдруг осознала себя собой, которая, естественно, не захочет отвечать, хотя и напросилась. Потому что я не хочу, просто не хочу на полном серьезе обсуждать, какие мужчины сексуальнее - белые или черные.

Наверное, он увидел ужас в моих глазах. И - тактично перевел разговор в иную плоскость, сделал вид, что я не негритянка. Сказал что-то вроде того, мол, что все мы мечтаем о далеком, что экзотика будоражит и еще что-то чрезвычайно лирическое. Выпустил меня из моего же капкана.

Безусловно, для передачи было бы гораздо эффектнее, если бы он все-таки не пожалел меня. Но, признаюсь, что многого не делаю для дешевой эффектности.

Почему я российская журналистка, а не американская? Расскажу про еще одну передачу "Секс и тинэйджеры".

Девочка, совсем ребенок, рассказывает, как много у нее было мужчин.

Пытаюсь понять, почему:

- Ты получаешь удовольствие?

Нет, удовольствием и не пахнет. Девочке лет семнадцать, а у нее было уже больше ста мужчин. Зал настроен агрессивно, чуть ли не вслух ее проституткой обзывают. И она сидит озлобленная, агрессивная не меньше зала. А я все пытаюсь понять:

- А что твои родители?

И тут вступает в беседу наушник:

- Лена! Не надо о родителях, ее изнасиловал отец, когда она была маленькой.

Я девочку не очень хорошо вижу, но понимаю ее состояние. А на мониторе видно, что слезы у нее прямо-таки застилают глаза. Я слышу:

- Отойди от нее, не разговаривай, она сейчас заплачет!

Вот именно этим наше телевидение от американского и отличается. Потому что на самом деле было бы выигрышно, очень выигрышно. Но я ухожу от героини, а тут одна женщина говорит:

- Я хотела бы спросить о родителях этой девочки.

Мне в ухо:

- Лена, а может, добьем?

Но я вырвала у зрительницы микрофон. Понятно, что было бы страшно эффектно: девочка плачет, признается, что ее изнасиловал папа. Настроение аудитории изменилось бы моментально, потому что стали бы понятны мотивы такого поведения. Маленький человек живет с мамой-наркоманкой, когда папа пьет и маму бьет. И девочке просто-напросто нужно, чтобы ее любили. Пусть пять минут, пусть ей за эту любовь надо переспать. Но ее погладят по головке и скажут "ты - моя хорошая".

И вот: передача началась с того, что девочка плохая, а закончилась тем, что она хорошая. Но для нее-то какая травма! Ведь она заранее рассказала режиссеру правду и просила о родителях не расспрашивать. Она не была готова страдать.

Я подождала, пока у нее высохнут слезы, и мы перешли на другие темы. Конечно, если бы это было американское телевидение, такую героиню довели бы до истерики. И зал бы сидел в слезах. А уходя, зрители бы сказали:

- Прекрасная передача!

Так что наше телевидение хоть и коммерческое, но с человеческим лицом.

Как-то мы делали передачу о самоудовлетворении женщин. Уже после показа пришла к нам тогдашняя героиня. Оказалось, ее уволили с работы. Дело оказалось в том, что начальник нашей героини ее домогался. И мог бы простить, если бы она ему с кем-то изменяла, а вот что она изменяла ему сама с собой - вытерпеть не смог. Увидел по телевизору и дико обиделся. Эту передачу мы хотели повторить через полгода. Так эта женщина каким-то образом дозвонилась до Парфенова, отыскала его на даче и сказала:

- Я понимаю, это ваша передача, я не вправе просить. Но если можно - не ставьте ее в программу.

Звонок был в субботу утром, а вечером уже эфир. Парфенов нашел нужных людей, попросил заменить кассету, чтобы просто не подводить человека. В Америке о таком и речи бы не могло идти. Чтобы вот так позвонить и попросить:

- Знаете что, не показывайте меня, пожалуйста!

Разговор там короткий:

- Ты снялся добровольно?

- Да!

- Все, спасибо.

А мы, мы стараемся не обижать людей. Особенно, если человек заранее попросил. Но это как многослойный торт. В конце концов, герои тоже должны отдавать себе отчет в собственных поступках и решениях, - до какого слоя они могут позволить себе откровенничать. Мы же больше печемся о том, чтобы не затрагивать чувства сторонних людей. Рассказывайте о себе, а не о других. Если приходит женщина, она должна понимать, что передача существует не для того, чтобы помочь ей свести счеты с мужем, а исключительно в целях анализа ее личного состояния.

Когда снимали передачу на день святого Валентина, к нам приходили люди, которые в реальной жизни никак не могли признаться в любви. А здесь, в эфире, мы дали им такую возможность. Там все было довольно хитро закручено - ведь надо было пригласить и тех, кому в любви объяснялись, под предлогом, что надо прийти, поддержать знакомого. Более того - их надо было "выдерживать" в неведении, чтобы вывести на сцену в нужный момент. И вот парень объясняется в любви и тут приводят... другого парня! Я осторожно поинтересовалась их сексуальной ориентацией. Они говорят:

- Мы чувствовали, но не решались признаться.

- А родители ваши знают?

- Нет, но теперь узнают.

Ну ладно, ведь они - взрослые люди, пусть сами разбираются со своими родителями. Но когда передача монтировалась, ребята все же позвонили и попросили их вырезать:

- Уберите нас, пожалуйста. Не хотим, чтобы родители знали. Может быть, потом, как-нибудь... Друзей мы не боимся. А мама, если соседи увидят... Это жестоко.

Вырезали. Жаль, потому что как концовка передачи - интрига была замечательной. Передача получилась гораздо скучнее. Но что делать? Человечность требует жертв. Во всяком случае не человеческих.

ПУСТЬ ГОВОРЯТ

Предсказание моей подруги, что со мной будет ассоциироваться понятие "вседозволенность", к счастью, не сбылось. Меня порой поражает, как тактично люди ведут себя. Никто ни разу не крикнул вслед:

- Эй, Ханга! Как насчет этого?

Когда я сажусь в машину, а чаще всего я встречаюсь с незнакомыми людьми именно в поездках, никто сразу не говорит:

- Я вас узнал.

Сначала идет разговор просто "за жизнь", а уж только потом водитель осторожно намекает:

- Вы мне кого-то напоминаете.

Иногда я замыкаюсь:

- Нет, вряд ли, я живу не в России.

И все - дальше разговор не идет.

Иногда спрашиваю:

- И кого же?

- Вы случайно не ведете передачу "Про это"?

- Случайно веду.

- Так вот, знайте - передача мне не нравится, а вот вы мне в ней нравитесь.

Или:

- Я вашу передачу не смотрю, но вот восьмая и пятнадцатая мне понравились. А передача двена-дцатая - просто кошмар.

Или:

- Тема вашей передачи меня не интересует, но ведь интересно посмотреть, что вы наденете в следующий раз - ведь вы всякий раз по-новому одеваетесь.