Гарри Тёртлдав - Молот и наковальня

• Название: Молот и наковальня
• Автор: Гарри Тёртлдав
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998

Видесс в кольце врагов. Трон занял новый император — деспот, мало заботящийся о варварских племенах и враждебных государствах, покушающихся на страну. Немногие осмеливаются выступить против него. И головы этих немногих вскоре оказываются на копьях.

Лишь одно имя оставляет надежду на освобождение — Маниакос. В изгнании на самом краю цивилизованного мира молодой Маниакос принимает вызов, собирает войска и отправляется в путь, чтобы свергнуть тирана. Но тиран делает все возможное, чтобы остановить и уничтожить мятежника. И даже если Маниакос сможет выжить, ему еще предстоит объединить разоренную страну, отразить нападения многочисленных врагов — и сразиться с бывшим другом, который стал самым опасным врагом империи.

---

Но вот из леса показались разведчики. Пришпорив своих коней, они помчались к Маниакису с криками:

— Они приближаются!

Автократор махнул рукой горнистам; те сыграли тревогу. По всей линии будущего сражения воины стали подниматься на ноги, потянулись к лежавшему рядом оружию. Маниакис тоже вытащил из ножен свой меч — полированное лезвие ярко сверкнуло в лучах солнца.

Спустя пару минут из леса появилась конница Симватия. Когда Маниакис заметил на голове дяди окровавленную тряпку, у него екнуло сердце. Но Симватий приветственно помахал ему рукой, давая понять, что рана пустяковая, и Автократор облегченно вздохнул. Симватию все же не следовало ввязываться в рукопашную, мельком подумал он.

Конники, скакавшие в арьергарде быстро приближавшегося отряда, то и дело оборачивались, чтобы пустить стрелы в гнавшихся за ними кубратов. Номады были явно поражены, увидев впереди новые, свежие вражеские силы; тем не менее они не прекратили преследования. Их хриплые гортанные вопли напомнили Маниакису хищный рев диких зверей. Но эти хищники в человеческом образе были куда хитрее и опаснее любого зверя.

Маниакис медлил до тех пор, пока не увидел в накатывающейся волне кубратов хвостатый штандарт Этзилия. Убедившись, что каган находится среди атакующих, он зычно крикнул:

— Видессия! — И взмахом руки приказал своим воинам вступить в бой.

В тот же момент горнисты Симватия протрубили сбор, что означало приказ прекратить отступление, перестроиться и встретить врага лицом к лицу.

На мгновение у Автократора застыла кровь в жилах — он боялся, что конники Симватия не сумеют остановиться. При Генесии видессийская армия только и делала, что отступала. Так смогут ли воины передового отряда, начав бегство, вспомнить о долге и повиноваться приказу? Или имперскую армию вновь постигнет ставшая за последнее время уже привычной печальная участь?

Маниакис не смог сдержать радостного возгласа, когда под прикрытием отважно сражавшегося арьергарда конники Симватия дружно натянули поводья и развернули своих коней, чтобы встретить кубратов лицом к лицу. Воздух наполнился свистом стрел, поток которых обрушился на номадов проливным дождем. В тот же миг на обоих флангах заработали собранные саперами катапульты, осыпавшие варваров градом здоровенных булыжников. Один из камней буквально раздавил степного конька, как человек давит сапогом крысу; другой снес голову одному из кубратов так аккуратно, как не смог бы самый лучший палач. Тело кочевника, продолжавшего судорожно сжимать в руках лук, еще несколько секунд держалось на лошади, прежде чем обмякло и вывалилось из седла.

В этом сражении влияние катапульт было ничтожным, сродни булавочным уколам. Да и уколов-то этих было раз-два и обчелся. Но кубраты привыкли принимать смерть в бою от копий и мечей, а не от летящих по небу булыжников. Маниакис заметил охватившее их замешательство, усугубленное внезапным переходом конницы Симватия от беспорядочного бегства к жестокой сече.

— Видессия! — вновь вскричал Автократор. — Вперед!

Горны взвыли, повторяя его команду. А потом все звуки утонули в реве видессийцев, ринувшихся в лихую атаку. Кое-кто из них, вторя своему Автократору, кричал: «Видессия!», но большинство свирепо выло: «Маниакис!»

Стоило ему услышать этот победный клич, и беспощадно разящий меч затрепетал в его руках, превратившись в живое существо.

Главное преимущество кочевников заключалось в умении в мгновение ока переходить от атаки к отступлению, а точнее, к бегству. И наоборот. Но теперь они сами себя этого преимущества лишили. Их было слишком много. Пока передовая линия наступавших пыталась развернуть коней для отступления, основная масса продолжала напирать вперед. Пользуясь этим, видессийцы, с их тяжелыми, более мощными конями, защищенные металлическими щитами и кольчугами, врезались в ряды атакующих, рубя мечами налево и направо. Битва мгновенно превратилась в побоище, какого номады не видывали более десятка лет.

— Ну, каково тебе теперь, Этзилий?! — исступленно вскричал Маниакис, мечом прокладывая себе дорогу туда, где колыхался на ветру хвостатый штандарт кагана. — Каково чувствовать себя болваном, попавшим в простейшую ловушку? В простую, но без вы-ы-ыхода-а? — Автократор буквально взвыл, словно взбесившийся пес.

Возникший перед ним кочевник взмахнул кривым мечом. Маниакис принял его удар на щит, а затем нанес ответный. Кубрат подставил свой щит, маленький, крытый сырой кожей всего в один слой. Ему удалось отразить первый удар, но прикрыть плечо от второго кочевник уже не смог. Автократор навсегда запомнил истошный, полный боли вопль, но взбудораженный конь пронес его вперед и мимо, и дальнейшая судьба варвара осталась Маниакису неизвестной.

Не сразу, но все же довольно быстро кочевники сообразили, что угодили в смертельную ловушку. Первым совершенно бесстыдно ударился в бегство Этзилий. Превратности войны были кубратам не в новинку; они прекрасно понимали, что к чему. Когда им грозило поражение, номады обычно не стеснялись отступить, чтобы совершить новый набег при более благоприятных обстоятельствах.

Прежде, выиграв главное сражение, видессийская армия позволяла кочевникам беспрепятственно уйти, дабы самой избежать внезапного контрнаступления. Но не на этот раз.

— В погоню! — вскричал Маниакис. — Гоните их, как волки гонят оленя! Не давайте им ни минуты отдыха; не позволяйте им уйти безнаказанно! Сегодня они должны полной мерой получить то, что заслужили, вторгнувшись на наши земли!

Год назад, преследуя видессийцев от Имброса до самого Видесса, кочевники сумели раздробить войско Маниакиса на мелкие горстки и начисто уничтожить большую его часть. Сегодня Автократор жаждал добиться того же. Однако он вскоре понял, что требует от своих людей слишком многого. В отличие от воинов Этзилия, видессийцы предпочитали сохранять боевые порядки, уклоняясь от беспорядочных стычек один на один, а потому те, чьи кони двигались медленнее, сдерживали тех, кто мог бы продвигаться вперед быстрее.

Только поэтому войско кубратов избежало немедленного разгрома. Видессийцы продолжали продвигаться вперед, добивая раненых и тех несчастных, чьи выбившиеся из сил лошади уже не могли нести своих всадников достаточно быстро. Время от времени арьергард кочевников пытался преградить дорогу наступавшим, но без особого успеха. Войска империи с легкостью преодолевали все заслоны на своем пути.

Маниакис с ненавистью поглядел на солнце, уже приготовившееся нырнуть за горизонт.

— Не пора ли разбить лагерь, величайший? — спросил кто-то из воинов.

— Нет, — ответил Автократор. — Мы двинемся дальше, несмотря на темноту. Нынче ночью кубратам будет не до отдыха. Они попытаются сделать все возможное, чтобы оторваться от нас. А мы не позволим им этого! Как не позволим им устроить нам ночную засаду. Мы вышлем вперед еще больше разведчиков и будем продвигаться медленнее, но не остановимся.

И они продолжали двигаться вперед, временами задремывая в седле, временами вступая в короткие ожесточенные схватки с почти невидимыми в темноте врагами. Когда конь Маниакиса ступил в воды небольшой речушки, Автократор даже обрадовался — холодная вода, захлестнувшая ноги, заставила его встрепенуться.

Когда на востоке забрезжила заря, Симватий привстал на стременах, оглянулся и сказал:

— По-моему, обоз изрядно отстал.

— В ближайшие два дня смерть от голода нам не грозит, — отозвался Маниакис. — А те, у кого не окажется в запасе пары сухарей и куска сыра или вяленого мяса, сваляли дурака. Ничего, впредь будут умнее. — Автократор бросил на дядю внимательный взгляд. Окровавленная повязка на голове придавала тому весьма живописный разбойничий вид. — Лучше расскажи мне, как тебя угораздило.

— Пустяки, — ответил Симватий. — Когда мы вернемся в Видесс, от всего этого останется только замечательный героический шрам. А пока сия повязка служит лишь свидетельством моей бестолковости. Когда началась схватка, один из моих воинов зарубил напавшего на меня кубрата. Парню пришлось потрудиться, извлекая меч из мертвого тела. А затем он размахнулся, чтобы поразить следующего кочевника; вот тут-то ему и подвернулась моя незадачливая голова. Я даже прикрыться не успел.

— Если сам не проболтаешься, я никому не расскажу, — серьезно пообещал Маниакис. — Но тебе придется позолотить ручку тому парню, чтобы и он держал рот на замке! — Дядя с племянником расхохотались.

Погоня продолжалась весь день, хотя войско Маниакиса теперь двигалось заметно медленнее — конникам приходилось беречь лошадей. Кубратам удалось немного оторваться от преследователей. Этзилий, сменивший уставшего коня на свежего, скакал впереди своих людей. Каган возглавлял уже не войско, а беспорядочную толпу номадов, впервые за долгие годы испытавших унизительное поражение и желавших только одного: любым способом уклониться от встречи со своими врагами.