Гарри Тёртлдав - Тьма надвигается

• Название: Тьма надвигается
• Автор: Гарри Тёртлдав
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12847-6

Не успели поблекнуть в памяти выживших кровопролитные битвы Шестилетней войны, как начинает рушиться миропорядок, установленный победителями. Опозоренная, растоптанная, униженная Альгарве видит в кончине герцога Алардо повод вернуть отторгнутые у нее земли Бари — но прежние ее противники не намерены мириться с новым возвышением исконного врага. И вот эскадрильи драконов затмевают небо, поливают огнем беззащитные города. Катапульты забрасывают вражеские крепости разрывными ядрами. Ручные левиафаны атакуют из-под воды крейсера противника. А в лабораториях колдунов творятся загадочные опыты, что грозят пролить убийственный свет на основы основ волшебства…

На Дерлавай надвигается тьма.

---

Ворчали, жаловались и призывали проклятия на головы Ваддо и столичных инспекторов все, кому пришлось работать на стройке. Но все так тихо, что за пять шагов уже никто не услышал бы. А по тому, как усердно трудились жители деревни, никто не догадался бы, какие чувства они испытывают на самом деле.

Пожаловаться на скорость, с какой росли стены, не могли даже столичные инспекторы.

— Ну вот видите? — заявил один из них, когда сарай был готов за два дня до назначенного срока. — Можете ведь эффективно работать, когда хотите.

Ни Гаривальд, ни его товарищи по несчастью не сочли нужным рассеять их невежество. Анноре в эти дни приходилось трудиться за себя и за мужа. Работа должна быть выполнена, а кто ее делает — не столь уж важно. Это тоже было эффективно — в понимании ункерлантских крестьян.

Построенный в такой спешке сарай простоял пустым добрых три недели. Всякий раз, проходя мимо, Гаривальд подавлял смешок. Это была эффективность в понимании слуг конунга: вначале поторопиться ради пустой спешки, а потом бесконечно дожидаться следующего этапа работ.

Наконец на дороге с ярмарки показалась колонна стражников. Чтобы защитить деревню от четверых изможденных зэков в гремящих на каждом шагу кандалах, требовалась, по всей видимости, добрая дюжина охранников. Половина тут же отправилась обратно, на ярмарку, а остальные собрались поселиться в Зоссене надолго. После первой же трапезы жителям деревни стало ясно, что новые пришельцы еще прожорливей инспекторов.

— Теперь осталось привезти сюда кристалл и чародея, чтобы провести жертвоприношение и наложить чары, и вы будете связаны с большим миром, — провозгласил один из инспекторов с пьяноватым пафосом. — Это ли не достижение?!

Гаривальд вполне обошелся бы без таких достижений, однако инспекторы давно дали понять жителям деревни, что мнение любого зоссенца для них значит меньше, чем ничего. Поэтому крестьянин промолчал.

А вот злая на язык старуха Уоте удержаться не смогла:

— Так что это выходит, у вас и хрусталика при себе нет?

— Нет, конечно, — возмутился инспектор. — Мы что, на чародеев похожи?

Уоте закатила глаза.

— И это называется эффективность? — поинтересовалась она — не иначе как спьяну, потому что на трезвую голову таких вопросов не задают.

Оба инспектора и все шестеро стражников разом уставились на нее. На деревенскую площадь опустилась тишина.

— Эффективно то, на что укажем мы, корова ты старая! — рявкнул тот инспектор, что заговорил первым.

— Это я-то корова? — огрызнулась Уоте. — Это вы тут как свиньи в канаве!

Испуганное молчание стало оглушительным.

— Придержи язык, бабка, пока тебе его не обкорнали. Хочешь, чтобы конунг Свеммель узнал твое имя, когда сюда прибудет кристалл?

Инспектор ухмыльнулся — жадной улыбкой доносчика. Гаривальд недолюбливал старую Уоте — даже трезвая она любому могла плешь проесть. Но она была из его деревни. Глумливое торжество в голосе инспектора — горожанина, слуги конунга — заставляло крестьянина ощущать себя скотиной, а не человеком.

Лицо Уоте смялось, словно клочок бумаги. Она бочком ускользнула с площади и несколько дней отсиживалась после того случая дома. Гаривальд подозревал, что это ей не поможет — разве что хрустальный шар задержится в пути настолько, что кто-то другой из его односельчан успеет навлечь на себя инспекторский гнев.

Когда кристалл все же привезли — случилось это неделю спустя, — с ним прибыл еще один наряд стражи. Обычно в Зоссен столько чужаков не заглядывало за год. Вместе со стражниками приехал чародей. Красный нос, румяные щеки и налитые кровью глазки выдавали в нем большого любителя выпить. Манера прихлебывать из фляжки на поясе — тоже. Аннора смотрела на него с презрением.

— Нам прислали не чародея, а пьянь подзаборную.

— Может, мы большего и не заслужили, — ответил Гаривальд, пожав плечами. — Чтобы принести жертву, великой волшбы не надо.

Как выбирали, кого из заключенных принести в жертву первым, он так и не выяснил. Сам он, как мог, делал вид, что ни зэков, ни охраны, ни чародея в деревне нет. Некоторые зоссенцы пытались сдружиться с обреченными, носили в сарай добрую еду вместо помоев, на которых только и можно дотянуть до дня казни. Гаривальд полагал, что толку в этом нет; скорей всего, стражники сами слопают и мясо, и варенье, чем кормить заключенных.

Охранники растянули первого заключенного между колышками, вбитыми посреди деревенской площади.

— Я ничего не сделал, — бормотал тот снова и снова, — я правда ничего не сделал…

На слабые его протесты никто не обращал внимания. Гаривальд, как и многие его односельчане, наблюдал за происходящим жадно. В Зоссене давно уже никого не приносили в жертву. А все необычное — интересно.

Появился чародей. На ходу его шатало. Уложив хрустальный шар на грудь приговоренному, он снял с пояса атейм. Гаривальд побоялся бы в таком состоянии хвататься за нож — по пьяному делу можно себе палец отхватить.

— Да я правда…

Последние слова обреченного захлебнулись приглушенным бульканьем. Хлынула кровь, словно из зарезанной свиньи. Чародей, икая, принялся читать заклятье. Гаривальд испугался, что с пьяных глаз он перепутает что-нибудь, но нет: залитый кровью хрустальный шар начал светиться.

Один из инспекторов поднял каменный шар и отнес к кадке с водой, чтобы смыть кровь. Другой указал на еще дергавшееся тело преступника.

— Зарыть эту падаль, — велел он и ткнул пальцем в стоявших поблизости: — Да, ты, ты, ты и ты!

Вторым «ты» оказался Гаривальд. Когда он, поднатужившись, выдернул из земли обвязанный веревкой колышек, за его спиной инспектор с кристаллом довольно провозгласил:

— Котбус на связи!

Гаривальд доволен не был. Но это ничего не меняло. Крестьянин ухватил мертцеца за ногу и поволок прочь.

* * *

Леудаст шагал по западному бережку ручья, служившего в здешних краях границей между той частью Фортвега, что оккупировал Ункерлант, и той, которую заняла Альгарве. По другую сторону речушки двигался навстречу им альгарвейский патруль на единорогах.

Один из альгарвейцев помахал им. Леудаст, не зная, стоит ли откликаться, покосился на сержанта Магнульфа, и только когда тот поднял руку, повторил его жест. Рыжики остановили своих скакунов. Шкуры единорогов были покрыты бурыми и зелеными пятнами. Ункерлантские кавалеристы поступали так же, и фортвежские — когда у Фортвега еще оставалась кавалерия. Так животных труднее было увидеть и спалить. Вот только красоты им это не прибавляло.

— Привет, люди Свеммеля, — крикнул один альгарвеец не то на фортвежском, не то на ункерлантском. — Вы меня понимать?

Леудаст снова покосился на Магнульфа. Пускай сам он был капрал, но ветеран-то дослужился до сержанта. Между Ункерлантом и Альгарве сохранялся мир. Но две державы воевали прежде не раз, и война скоро может начаться снова. Во всяком случае, на эту мысль наводили Леудаста постоянные учения последних недель. Что, если войсковой инспектор разузнает, что они имели с врагом… сношения?

— Вы меня понимать? — повторил альгарвеец, не дождавшись ответа.

Магнульфа, должно быть, волновало то же, что и Леудаста. С другой стороны, что, если альгарвейцы по случайности скажут нечто важное, о чем непременно следует доложить начальству?

— Понимаю, что ж, — промолвил наконец сержант. — Чего надобно?

— Горящий вода есть? — спросил кавалерист и, запрокинув голову, приложил к губам кулак, будто флягу.

— Он про самогон толкует, сержант, — прошептал Леудаст.

— Сам знаю, — нетерпеливо отмахнулся Магнульф и повысил голос: — А что, если есть?

— Хотить пробовать? — Альгарвеец хлопнул себя ладонью по лбу. — Нет, хотить торговать?

— А что у вас есть? — поинтересовался Магнульф и вполголоса добавил, обращаясь к товарищам: — Если они хотят получить от нас выпивку, значит, им есть чего предложить.

— Ага, — согласился Леудаст, только что подумавший о том же. Он бы предпочел выпить все спиртное сам.

Разговорчивый альгарвеец на другом берегу поднял повыше что-то блеснувшее на жарком северном солнышке. Прищурившись, Леудаст понял, что это кинжал.

— Красивый нож, — пояснил рыжик — очевидно, сказать на понятном ункерлантцам языке слово «кинжал» он не мог. — Отнять у фортвеги на война. Много есть.

Магнульф потер подбородок.

— На дорогие кинжалы можно выменять куда больше выпивки, чем мы отдадим за них альгарвейцам, — заметил он.

Товарищи его вразнобой закивали.

— Ладно! — гаркнул сержант. — Переходите к нам! Посмотрим, что получится!

Он махнул рукой, приглашая альгарвейцев на западный берег.

— Мир между нам? — переспросил рыжик.

— Да, между нами — мир, — согласился Магнульф.