Гарри Тёртлдав - Крисп Видесский

• Название: Крисп Видесский
• Автор: Гарри Тёртлдав
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7921-0191-4, 5-15-000324-7

Несмотря на все препоны, Крисп завоевывает власть и становится Автократором Видесса. Но проходит всего лишь несколько дней, и ему становится ясно — удержать класть в руках не менее, а может быть, и более нелегко. Враги повсюду. На западе — Петроний, дядябывшего Императора, который почти десять лет фактически управлял империей, пока его царственный племянник предавался разгулу, — а вот теперь поднял мятеж против нового правителя. А на севере Арваш Черный Плащ, предводитель варваров, вторгшихся в страну внадежде на легкую поживу. И Крисп начинает осознавать, что его царствование может оказаться предельно коротким — и предельно кровавым…

---

В любом другом месте роскошные одежды вельмож, крашеные яркими цветами, прошитые золотыми и серебряными нитями, покрытые драгоценными камнями, едва ли уступающими тем, что украшали нежную плоть и длинные волосы их супруг и наложниц, несомненно, притягивали бы глаз. Но в Соборе главенствовали не они, и даже чтобы быть замеченными, им приходилось соперничать.

Даже скамьи, с которых поднимались благородные господа и дамы, были произведениями искусства в своем праве: сработанные из светлого дуба, навощенные до солнечного блеска, инкрустированные красным сандалом и черным деревом, каменьями и перламутром, ловившим и усиливавшим каждый солнечный блик.

Весь Собор, казалось, залит светом, как и подобает храму Фоса.

«Здесь, — читал Крисп в одной из хроник, посвященных строительству Собора, — дух облекся плотью». В каком-нибудь провинциальном городке, вдали от столицы, он так никогда и не понял бы, о чем говорит летописец. В городе Видессе пример стоял перед глазами.

Золотые листы, серебряная фольга и перламутр отбрасывали солнечные лучи в самые дальние углы храма, озаряя почти бестеневым светом четыре облицованные моховиком колонны, поддерживавшие купол. Крисп глянул вниз и увидел собственное отражение в золотом мраморе пола.

Стены Собора покрывали плитки снежно-белого мрамора, бирюзы и, на западе и востоке, розового кварцита и оранжевого сардоникса, повторяя в камне сияющее великолепие Фосовых небес. Взгляд невольно скользил в небо все выше, выше, к полукуполам, где мозаики изображали деяния святых, угодных Фосу, а от полукуполов не мог не подняться вверх, к центральному своду, откуда взирал на молящихся сам Фос.

Поддерживавшие свод стены пробивали десятки окон. Солнечный свет струился в них, разбиваясь о стены. Лучи словно бы отделяли купол от самого Собора. Когда Крисп увидел это зрелище впервые, он не поверил, что свод и вправду опирается на стены, которые венчает, — скорее уж парит в воздухе, подвешенный под небесами на золотой цепи.

И с небес, сквозь завесу солнечных лучей, взирал на собравшихся в его храме ничтожных смертных сам Фос. Здесь он изображен был не улыбчивым юношей, но взрослым мужем; облик его был суров и печален, а глаза… когда Крисп в первый раз пришел послушать проповедь в Соборе, вскоре после своего прихода в город Видесс, он едва не шарахнулся от этих огромных глаз, чей всевидящий взор пронизывал его насквозь.

Такой взгляд и подобал Фосу, каким изображал его свод, — не пастырем, но судией. Тонкие пальцы левой руки прижимали к сердцу массивный том, в котором записаны все добрые и злые дела.

Человек мог лишь надеяться, что добро перевесит, иначе его ожидает вечность в ледяном аду, ибо хоть этот Фос и был справедлив, Крисп не мог представить его милосердным.

Тессеры мозаики, обрамлявшие голову и плечи благого бога, были покрыты золотой пленкой и поставлены чуть неровно. Стоило изменится освещению, или сдвинуться с места смотрящему, как золотой ореол начинал мерцать и переливаться, придавая изображению торжественное великолепие.

Как всегда, только усилием воли Крисп отвел глаза от лика Фоса.

По всей Видесской империи на сводах храмов помещались подобия этого лика — Крисп и сам видел их немало. Но ни одно из них не передавало и малой доли этого скорбного величия, этого сурового благородства. Только в Соборе господь воистину направил руку живописца.

Даже когда взгляд Криспа уперся в массивный серебряный алтарь, стоявший под сводом в самом центре собора, он ощущал на себе тяжесть Фосова взора. Даже вид ошеломительно прекрасного патриаршего трона из слоновой кости не вернул его к реальности до конца, пока собравшиеся в храме стояли молча, ожидая продолжения церемонии.

Гнатий воздел руки, простирая их к богу на своде и к богу за сводом, за синевой небес.

— Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать, — пропел он.

За патриархом повторяли символ веры все в Соборе. Крисп слышал только чистое сопрано Дары. Он сжал ее руку, она стиснула его пальцы в ответ. Краем глаза Крисп заметил, что она улыбается.

Гнатий опустил руки, и вельможи уселись на скамьи. Их взгляды тоже буравили Криспа, но по-иному, чем взгляд Фоса. Они все еще недоумевали, какой Автократор из него выйдет. Благой бог уже знал, но предоставил Криспу самому следовать собственной судьбе.

— Весь город ныне смотрит на нас, — дождавшись тишины, произнес Гнатий, повторяя мысли Криспа. — Сегодня мы узрим, как святые узы брака соединят Автократора Криспа и императрицу Дару. Да благословит Фос их союз и дарует им долгую жизнь, счастье и процветание.

Патриарх вновь завел молитву, по временам прерываясь, чтобы выслушать ответы жениха и невесты. Некоторые реплики Криспу пришлось заучивать: древнее наречие литургий сильно отличалось от того видесского, что звучал на улицах города.

Гнатий прочел традиционную венчальную проповедь, делая особый упор на добродетелях семейной жизни.

— Готовы ли вы держаться этих добродетелей и друг друга до конца дней своих? — спросил он, закончив.

— Да, — прошептал Крисп, и повторил во весь голос, чтобы все слышали:

— Да.

— Да, — сказала Дара не так громко, но твердо.

После этих слов, скреплявших узы брака, друг жениха и подружка невесты — Мавр и одна из служанок Дары — надели на головы новобрачных венки из роз и мирта.

— Узрите их в коронах брачных! — воскликнул Гнатий. — Пред ликом всего града нарекаю вас мужем и женой!

Вельможи и их супруги вскочили с мест, хлопая в ладоши. Крисп едва слышал их. Он не сводил глаз с Дары, и та отвечала ему таким же пристальным взором. Крисп обнял ее, хоть это и не входило в церемонию, вдохнул сладкий запах роз ее венка.

Радостные крики стали громче и искреннее.

Кое-кто подавал непристойные советы.

— Ты побдилъ еси, Крисп! — крикнул один совершенно иным тоном, чем принято было приветствовать императора.

— Многих сынов, Крисп! — взревел другой остроумец.

К новобрачным подошел Яковизий. Невысокому аристократу пришлось встать на цыпочки, чтобы прошипеть Криспу на ухо:

— Кольцо, идиот!

Лишенный какого-либо влечения к женскому полу, Яковизий оставался безразличным и к радостям свадьбы, так что лучше всех остальных мог следить за соблюдением церемонии. Крисп о кольце совершенно забыл и так обрадовался напоминанию, что пропустил мимо ушей то, в какой форме оно было выражено. Яковизий готов был жизнью пожертвовать ради особенно ядовитого словца.

Кольцо лежало в кармашке, подшитом со внутренней стороны пояса и оттого незаметном. Крисп вытащил тяжелый золотой перстень и надел Даре на указательный палец левой руки. Она снова обняла его.

— Пред ликом всего града обручены они! — провозгласил Гнатий. — Пусть же увидит народ счастливую пару!

Вместе с патриархом Крисп и Дара прошли по проходу между скамей, через притвор и к дверям. Когда они ступили на лестницу, толпа на площади разразилась приветственными криками. Кричавших, правда, было поменьше, хотя слугам уже поднесли новые, полные мешки. После свадьбы полагалось разбрасывать не золотые, а орехи и фиги, незапамятно древние символы плодовитости.

Даже мрачные халогаи ухмылялись, окружая свадебный кортеж.

— Не подведи меня, твое величество, — сказал Гейррод, первый из северян, признавший Криспа императором. — Я немало поставил на то, сколько раз…

Дара возмущенно взвизгнула. Возмутилось даже более приземленное чувство юмора самого Криспа.

— И как вы собираетесь решить этот спор? — спросил он. — Благим богом клянусь, об этом будем знать только мы с императрицей.

— Твое величество, ты служил во дворце, прежде чем завладел им. — Гейррод многозначительно посмотрел на него. — Есть ли что-то, чего не узнает слуга, если захочет?

— Но не это же! — воскликнул Крисп и остановился в неуверенности. — Я надеюсь, что не это…

— Ха, — только и ответил Гейррод.

Оставив за телохранителем последнее слово, Крисп повел новобрачную во дворец тем же путем, каким пришел. Несмотря на то что подаяния уже не разбрасывали, народ еще толпился на улицах и площади Паламы: горожане любили зрелища едва ли не больше денег.

После площади тишина дворцовых садов показалась Криспу неземным блаженством. Халогаи отправились в бараки, и лишь дневная стража проводила новобрачных до императорских покоев. Кортеж остановился у подножия лестницы, а молодая пара поднялась к дверям, осыпаемая оставшимися фигами и непристойными советами.

Крисп, как и полагалось жениху, добродушно терпел. Когда ему надоело ждать, он обнял Дару под крики дружков и подружек молодых, распахнул двери и ввел супругу в покои, показав на прощание всем длинный нос, отчего крики стали еще громче.