В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XVII-XVIII веков

• Название: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XVII-XVIII веков
• Автор: В. Новиков
• Издательство: «Олимп»;000 «Издательство ACT»
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 1998
• ISBN: 5-7390-0274-Х (общ.);5-7390-0469-1 («Олимп»); 5-237-00424-5 (ООО «Фирма «Издательство ACT»)

В книгу вошли краткие пересказы наиболее значительных произведений зарубежной литературы XVII–XVIII веков. Издание адресовано самому широкому читательскому кругу: ученикам старших классов, абитуриентам, студентам, учителям и преподавателям, а также тем, кто просто любит литературу, кому свод пересказов поможет в поисках увлекательного чтения и в составлении личных библиотек

---

Весной расцветают вишни в горах, и люди с детьми и женами, разодетыми, разубранными, спешат полюбоваться прекрасным зрелищем, да и себя показать. Откупоривались бочки с вином, в колясках сидели красавицы и прятались за занавесками, служанки пили вино и плясали, скоморохи исполняли танцы в львиных масках. О-Нацу не показывалась на людях, на представление не явилась, сказалась больной и укрылась за натянутой тут же занавеской, Сэйдзюро заметил, что О-Нацу одна и проскользнул к ней боковой тропинкой. Они сжали друг другу руки и забылись от радости, только сердца трепетали согласно. Когда же Сэйдзюро внезапно показался из-за занавески, скоморохи внезапно прервали представление, и люди были удивлены. Но уже сгущалась вечерняя дымка, и все разошлись, никто и не догадался, что представление было подстроено, особенно невестка — ведь она ничего дальше своего носа не видела!

Решил Сэйдзюро выкрасть О-Нацу и бежать с ней в Киото, торопились они захватить лодку, уплывающую до захода солнца. Только отплыли они в лодке, полной всякого народу — были там и продавец, и прорицатель, и заклинатель, и оружейник, только вышли в море, как один пассажир закричал, что оставил свой ящик с письмами в гостинице, и лодка повернула назад, а на берегу Сэйдзюро уже ждали, схватили, связали веревками и доставили в Химэдзи. Горевал Сэйдзюро, боялся за свою жизнь и за жизнь О-Нацу опасался. А она тем временем молилась божеству, что в Муро, о продлении дней Сэйдзюро. И вот явилось к ней ночью во сне божество и дало ей чудесное поучение: «Послушай, девчонка, тут все меня умоляют: то дай денег, то хорошего мужа, то того убей, он мне противен, то дай мне нос попрямей, поровней — все просьбы такие мелкие, хоть бы кто-нибудь чего другого пожелал, но и божество не все может, не над всем властно. Вот слушалась бы родителей и получила бы хорошего мужа, а так предалась любви и вон какие теперь страдания испытываешь. Дни твои будут долгими, зато дни Сэйдзюро сочтены».

А наутро оказалось, что у отца О-Нацу пропали большие деньги, обвинили во всем Сэйдзюро, и принял он смерть в расцвете лет и сил. А потом уже летом перетряхивали зимнее платье и нашли нежданно-негаданно те деньги.

О-Нацу долго не знала о смерти Сэйдзюро, но однажды детишки принялись распевать под ее окошком веселую песенку — и как раз о казни ее милого. Рассудок у нее помутился, выбежала она на улицу и стала бегать и петь вместе с ребятишками, так что прямо жалость брала глядеть на нее. Прислужницы ее все одна за другой тоже посходили с ума. Придя в себя, О-Нацу сменила свое платье шестнадцатилетней на монашескую рясу, возносила молитвы, рвала цветы и ставила их пред алтарем Будды, все ночи при светильнике читала сутры. Деньги же, найденные в платье, были пожертвованы отцом О-Нацу на помин души Сэйдзюро.

НОВЕЛЛА О БОНДАРЕ, ОТКРЫВШЕМ СВОЕ СЕРДЦЕ ЛЮБВИ

Если нужны бочки — покупайте в Тэмма!

Человеческой жизни положен предел — любви же нет предела. Был один человек, познавший бренность нашего бытия — он изготовлял гробы. Жена у него была непохожа на деревенскую женщину — кожа белая, походка легкая, будто ноги не касались земли. Служила она с молодости служанкой в барском доме, сметлива была — и старой хозяйке могла угодить, и молодую ублажить, так что вскоре доверили ей ключи от кладовых. Однажды к осени начали прибираться в доме, укладывать летнее платье, чистить-блистить дом сверху донизу. Собрались и колодец за оградой почистить, чего только не вытащили из него на свет божий: капустные листья с воткнутой швейной иглой, ножик, гвоздик, заплатанный детский нагрудник, призвали бондаря поставить новые заклепки на нижний обруч сруба. Стал бондарь чинить обруч, да глядь, рядом бабка возится в луже по соседству с живой ящеркой, и сказала ему бабка, что ящерка эта зовется хранительницей колодца, а если поймать ее и сжечь в бамбуковом коленце, а пепел высыпать на голову той, которую любишь, то и она в тебя влюбится без памяти. А любил бондарь здешнюю горничную с легкой поступью О-Сэн. Наобещала бабка бондарю приворожить его милую, а тот и загорелся, словно костер, наобещал ей с три короба.

А в Тэмма орудовали лисы и барсуки, что наводили страх на жителей, ведь ничего нет в мире страшнее оборотней, отнимающих жизнь у людей. Одной темной ночкой озорная старуха, что обещала окрутить горничную, прибежала к воротам дома, где служила О-Сэн, и наплела всяких небылиц, дескать, встретила красавца, молодого, гордого, что он клялся ей в страстной любви к О-Сэн, а если та не выйдет за него, грозился помереть, а после смерти всех в этом доме порешить. Тут старая хозяйка, испугавшись, молвила, что раз так, а такая тайная любовь — не редкость на белом свете, то пусть уж берет О-Сэн, если он человек порядочный, может прокормить жену и в азартные игры не играет. Да и бабка, улучив момент, напела О-Сэн про молодого красавца, что проходу ей не дает, все просит сосватать, и та, не вытерпев, просила бабку устроить свидание. Порешили на том, что отправятся в одиннадцатый день на богомолье в Исэ, а по дороге…

Наступила пора цветения вьюнков, хозяйка приказала подготовить все к любованию ими рано поутру: постелила О-Сэн в саду ковры, на них сиденья особые установила, поставила чайники с чаем и рисовые пирожки в коробках, приготовила накидки, пояса широкие атласные, сделала барыне прическу, проверила — нет ли у слуг заплат на одежде, — ведь из соседних домов тоже придут любоваться цветением. О-Сэн тем временем отправилась на богомолье с бабкой, да еще за ними увязался работник из дома, который давно имел виды на горничную. По дороге, как и было договорено, к ним присоединился бондарь, и все бы хорошо, но увязавшийся работник был совсем некстати. На ночь устроились в гостинице. Хотели было О-Сэн и бондарь перемолвиться о сердечных делах, а работник настороже, не спит, разговоры заводит, бондарь же как на грех всего припас — и гвоздичного масла в раковине, и бумажных салфеток, да только ничего не вышло. Всю ночь строили они друг другу рогатки любви, да оба не добились толку. Уселись они поутру вчетвером на одну лошадь и отправились в храмы, да только о храмах никто не думает: то работник ущипнет О-Сэн за пальчик, то бондарь ее — за бочок, да все тайком да тишком. Но в городе работник зашел к приятелю, тут дело и сладилось, свела бабка О-Сэн с бондарем в лавке у поставщика завтраков бэнто. Вернулся работник в гостиницу, а О-Сэн с бабкой уж и след простыл.

Вернулись с богомолья порознь, да хозяйка все равно разгневалась, заподозрила невиновного работника в дурном поступке и согнала с места Но работник не прогадал, устроился у продавца рисом в Кита-хама и женился на одной из тамошних потаскушек, живет себе там, об О-Сэн и думать забыл. Что до О-Сэн, не могла она никак забыть недолгую любовь бондаря в лавке поставщика завтраков, чахла и тосковала, чувства ее пришли в смятение. Тут начались в доме неприятности: то в крышу ударила молния, то петух закукарекал в ночи, то у большого котла вывалилось дно. Призвали хитроумную бабку, а та возьми и скажи, что это бондарь требует к себе О-Сэн. Дошло до хозяина с хозяйкой, и те настояли, чтобы О-Сэн отдали бондарю. Справили ей платья, какие положены замужней женщине, вычернили для красоты зубы, выбрали благоприятный день, отдали некрашеный сундук, корзины, две накидки с хозяйских плеч, москитную сетку — словом, кучу всякого добра. И зажили они счастливо, бондарь был трудолюбив, да и О-Сэн многому научилась, ткала материю в полоску и красила ее фиолетовой краской. И очень любовно ухаживала за мужем, зимой согревала ему пищу, летом обмахивала веером. Родилось у них двое детей. И все-таки женщины — непостоянный народ, посмотрят пьеску из тех, что ставят в Дотонбори, и все принимают за чистую монету. Расцветут вишни, распустится глициния, глядь, а она уж гуляет с каким-нибудь красавцем, про бережливость забыла, на мужа смотрит свирепо. Нет, в знатных семьях такого не бывает, уж там-то женщины всегда верны мужьям до самой смерти… хотя и там изредка случается грех, и там женщины заводят себе любовников на стороне. А ведь всегда опасаться нужно ложного пути.

Однажды в доме бывшей хозяйки О-Сэн справлялись пышные поминки, все соседки явились подсобить, да и О-Сэн пришла, она ведь искусница была по хозяйству. Принялась она красиво выкладывать на большом блюде пироги и хурму, а тут хозяин стал доставать с верхней полки посуду, да и уронил на голову О-Сэн, прическа ее и растрепалась, увидела это хозяйка, взревновала, говорит, прически просто так не разваливаются. Рассердилась О-Сэн на хозяйку за такую напраслину и решила отомстить: и вправду завлечь хозяина, натянуть нос хозяйке. Зазвала она хозяина к себе ночью, бондарь крепко спал, светильник у него давно погас, но, услышав шепот, проснулся и бросился на любовников. Хозяин бросился бежать в чем мать родила, а О-Сэн — что ей было делать, как уйти от позора: взяла она стамеску и проткнула себе грудь, ее мертвое тело было выставлено на позор. Сложили о ней разные песни, и имя ее стало известно далеко по всей стране вплоть до самых далеких провинций. Да, не избежать человеку возмездия за дурные дела.