Александр Гончар - Знаменосцы

• Название: Знаменосцы
• Автор: Александр Гончар
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1949

В настоящем издании представлена трилогия украинского писателя А. Гончара "Знаменосцы", рассказывающая о событиях Великой Отечественной войны.

За трилогию "Знаменосцы" А. Гончару была присуждена Сталинская премия за 1947 г.

---

— А я установил бы в нем «самовары», — соображал Кармазин, — и тогда площадь графа Сечени была бы у меня, как на ладони.

Гвардии майор Воронцов, прибыв на КП с вечера, сейчас молча сидел у стены на куче немецких противогазов, похожих на собачьи намордники. Казалось, он сидя дремлет, зарыв широкий подбородок в курчавые отвороты кожушка. А между тем он внимательно слушал офицеров. Наконец, поднял тяжелые, припухшие веки:

— Чумаченко, где твои сталинградцы?

— Все на местах, товарищ гвардии майор: возглавляют штурмовые группы.

— Кто да кто?

Комбат стал считать по пальцам. Своих сталинградцев он знал наперечет. Когда назвал Багирова, Иван Антонович спохватился:

— Да! Мой старшина носится с оригинальным планом…

Кармазин вкратце изложил суть этого плана.

Комбат послал за Багировым.

В это время неожиданно в казарму вошли командир полка Самиев, маленький, черненький, как жучок, и генерал-майор, командир дивизии.

— Батальон, смир-рно! — вылетел вперед Чумаченко.

— Вольно, вольно, — остановил его генерал.

Генерал был коренастый, крепкий, выбритый до синевы. Оглядывая на ходу казарму и вытянувшихся бойцов, он прошел к столику, сооруженному из двери.

— Ну-с, чумак, давай карту объектов.

«Чумак» в устах генерала звучало шуткой и свидетельствовало о том, что «хозяин» в веселом настроении. Генерал, конечно, знал, что комбат-3 совсем не чумак, не тот чумак, что ходил в Крым за солью и гулял в Киеве на рыночке. Генерал знал, что комбат-3 капитан Чумаченко в прошлом инженер-электрик Днепроэнерго. Но сегодня хозяин назвал комбата чумаком, и комбат уже чувствовал, что если и будет нагоняй, то не слишком жестокий.

Нужно сказать, что насколько Чумаченко был спокоен и выдержан в бою, настолько же он терялся и дрожал перед начальством. Засуетившись, он подал генералу не ту карту, какая была нужна.

— Ай, чумак, зачем ты мне даешь Терексент-миклош? Неужели мы его должны вторично брать? Я думаю, с них хватит и одного раза.

— Простите, товарищ гвардии генерал-майор!

Вошел старшина Багиров и, вызывая восхищение Ивана Антоновича, смело и по форме подошел к высшему командиру:

— Товарищ гвардии генерал-майор, разрешите обратиться к гвардии капитану…

— А-а, это тот, что гнался на коне за танком? — усмехнулся генерал. — Помню, помню… Ну-с, обращайся, что там у тебя…

Речь зашла о гостинице. Старшина, не торопясь, изложил свой план. Генерал заинтересовался.

— Смело, хотя и рискованно, — сказал он. — Но риск для гвардейца… — генерал выжидающе посмотрел на сухого, как шкварка, Самиева.

— …благородное дело, — закончил скороговоркой Самиев.

Багирову разрешили отобрать в штурмовую группу людей по своему выбору. Такую роскошь Чумаченко допускал только в исключительных случаях. Итти захотели многие. Однако Вася брал «по знакомству».

— Может быть, на смерть идут, — рассуждали между собой телефонисты, — а тоже по знакомству. Не успеют! Чудное творится с людьми.

Действительно, среди отобранных оказались давние друзья старшины, большей частью отчаянные ребята из взвода автоматчиков. Из минометчиков Вася взял Дениса и Романа Блаженко и Хаецкого>. Хотя старшина нередко и укорял Хому за его штучки, однако симпатизировал подолянину.

— Чортов балагур, — говорил Вася Хоме, — ты становишься настоящим солдатом!

Сейчас, когда старшина спросил Хаецкого, готов ли он, тот ответил:

— Как штык!

Осматривая штурмовиков, генерал остановился против Хомы. Подолянин ел его глазами.

— Туже затянитесь, — заметил генерал, беря бойца за ремень. Ватные штаны на Хоме опускались: в карманах было полно гранат.

— Не спадут, товарищ гвардии генерал-майор! — уверял Хома, затягивая ремень.

— Не спадут? — генерал оглядел бойца с ног до головы. — Сталинградец?

— Нет, товарищ гвардии генерал, мы… поближе. Но хватка у нас сталинградская. Старшина научил!

Генералу, видимо, понравился ответ.

— А ну, расстегните фуфайку. Посмотрю, что там у вас есть.

Хома расстегнулся, выставляя грудь с гвардейским значком и медалью «За отвагу».

— Ого! Добре. Я себе давно прошу у командующего такую медаль, — не дает. Это, говорит, только передовикам.

— А вы ж орден Суворова недавно получили, — дерзко бросил Хома. — Разрешите взглянуть, какой он.

Генерал, улыбаясь, расстегнул свое кожаное пальто, блеснув орденами.

— Тоже добре, — сказал Хома.

— Так говорите, готовы… Гм… А вот представьте себе: неожиданно в темноте вы сталкиваетесь с фрицем. Что бы вы прежде всего сделали? Ваше первое движение?

Хома задумался. Иван Антонович похолодел.

— Вот представьте, примерно, что я фриц, что вот так я иду… Что бы вы делали?

— Штурмовал бы, товарищ гвардии генерал. Потому что я вас вижу, а вы меня нет.

— Согласен, пусть так… Допустим, я вас не вижу. Но как именно вы штурмовали бы? А ну, вот вас двое, — генерал кивнул на Багирова и Хаецкого, — вы и вы… покажите. Штурмуйте меня.

Хома испуганно смотрел на генеральское пальто, на белоснежный воротничок, туго подпиравший шею. «Шея, хоть ободья гни», — подумал Хома. От генерала пахло духами.

— Однако, товарищ генерал, — замялся Хома. — Как-то… не совсем… Измажем вас.

— Ничего, ничего. Берите так, как вас учили. Я тоже дерусь всерьез.

Вася подмигнул Хаецкому: давай, мол, по всем правилам.

Бойцы расступились.

Генерал берет у кого-то автомат на руку и шагает, как будто прислушиваясь. Хома и Багиров, улучив момент, набрасываются на «хозяина». Одна секунда — и генеральский автомат летит куда-то в сторону, чья-то соленая рукавица тычется ему в рот, руки заламываются за спину. Генерал что есть силы отбивается, однако — еще секунда — его валят и, держа — Вася за руки, Хома за ноги, — с рукавицей во рту подносят к командиру полка.

— Отпустить! — приказывает Самиев, сияя. — Молодцы!

Генерала отпустили, рукавица куда-то пропала. Он поднялся, тяжело посапывая. Его лицо густо налилось кровью. «Чи не наштурмует он нам!» — подумал Хома. Но генерал был искренне доволен.

— Самиев, что же это такое? — обратился он к командиру полка. — Меня и то свалили, а что с тобой, сухарем, было бы? Клас-си-че-ски. — Десятки рукавиц вытирали его хромовое пальто. — Пускай их, Чумаченко, пускай орлов! Штурмуйте, товарищи, на славу! Всем выдам… Славу.

Бойцы хором заверили, что постараются.

— Крепкий дядька, — сказал Хома, выходя во двор. — Так меня саданул, что я едва удержался.

— Ну, если бы не удержался! — пригрозил старшина. — Я б с тебя шкуру спустил!

Стянутая ночным морозцем земля застучала под ногами, как костяшки.

XVI

— Алло Ференц!

Взлохмаченный художник поднялся на нарах, удивленно оглядывая бойцов, заполнивших бункер.

— Старшина?

— Как видишь… Слазь.

В Будапеште художника многие знали. В подземельях он нередко встречал знакомых, и они давали ему приют.

Ференц спустился с нар и стал совещаться с Багировым. Отель «Европа» интересовал художника, наверное, не меньше, чем старшину. В свое время Ференц оформлял фойэ и биллиардный зал этого отеля. Там висели его картины. Теперь художник беспокоился о том, что дом взорвут и весь его труд взлетит на воздух. Относительно этого они накануне строили немало разных проектов. К удивлению Ференца Вася немедленно перешел от слов к делу.

Художник разбудил какого-то гражданина в кепке и в легком демисезонном пальто.

— Пролетарий, — отрекомендовал его Ференц.

— Давай-давай, — сказал пролетарий и двинулся по длинному бункеру. Бойцы шли за ним осторожно, переступая через спящих. Проводник остановился против стены, покрытой плесенью, и указал рукой:

— Здесь.

— У кого кирки — сюда! — скомандовал старшина.

Кирки дружно застучали. Венгры испуганно просыпались, озираясь: что тут делается? Не только в Пеште, а и под Пештом нет покоя. Ни днем, ни ночью. Габор, проклятый габор!17 Ференц успокаивал их. Бойцы долбили попеременно, врубаясь все глубже в стену.

— Может быть, не здесь, Ференц?

— Здесь, здесь! — уверяли и Ференц, и пролетарий.

— Смотрите, не ошибитесь! Тогда обоим — секим башка.

— Будь спок, Вася! — ответил Ференц солдатским присловьем. — Не психуй.

Бойцы засмеялись.

Наконец, Денис сильным ударом проломил стену. Сдерживая дыхание, стали прислушиваться. Из дыры пробивался монотонный приглушенный гул, как из улья.

Денис просунул голову.

— Полно́, — сообщил он. — Молятся.

Дыру расширили и стали по одному пролезать. Снова очутились в бункере, еще большем, чем предыдущий. Все жильцы стояли на коленях с деревянными крестиками и свечами в руках.