Тим Лотт - Любовные секреты Дон Жуана

• Название: Любовные секреты Дон Жуана
• Автор: Тим Лотт
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-304-3

«Все существующее – иллюзия. Правда – ложь. Миром правит парадокс. И это дает надежду», – считает герой романа. Разуверившись в любви, он обратил взор внутрь себя и с удивлением обнаружил в своем черно-белом мире мириады оттенков серого. И решил разобраться: Что случилось с женщинами? Что случилось с ним самим? Что вообще случилось?

---

У нас был нормальный брак. Я очень неплохо отношусь к Бет и не держу на нее зла. Просто я больше ее не люблю. Так бывает – все это знают. Это жизнь. Она говорит, что тоже больше меня не любит.

Тогда почему она начала вести себя так, будто я злодей? Почему я вижу в ее глазах ненависть, которую испытывает жертва к насильнику? Почему в ее голосе звучит презрение палача?

С помощью Теренса и моих периодических погружений в психоанализ я начинаю нащупывать ответ. Удивительно, честное слово, как это раньше не приходило мне в голову. Все эти годы я серьезно заблуждался.

Заблуждался, полагая, что в нашем браке и разводе участвуем только мы двое. Как я понимаю сейчас, все гораздо сложнее. Я вдруг осознал, что нас там десятки. Что пространство отношений, которые ты строишь – или разрушаешь, – заполнено людьми, тенями, doppelgängers [6]. Тебе приходится иметь дело не только с партнером, но и с теми людьми, которых он приводит с собой. И он находится в такой же ситуации. И все ваши тени должны узнать и понять друг друга. Прежде всего они должны признать право на существование неоднородной природы другого человека, берущей свое начало в Ид.[7] Работая в рекламном бизнесе, я мог бы понять это раньше.

Возьмем простой пример. Многим мужчинам время от времени приходится сталкиваться с тем, что женщины впадают в ярость без всяких видимых на то причин. До сих пор я считал, что просто, в силу собственной глупости, сам не способен понять, каким своим неправедным поступком дал повод к гневу. Идея о том, что в основе своей женщины добродетельнее мужчин, – одновременно предпосылка феминизма и следствие. Я всегда верил, и мне кажется, женщины разделяли эту мою уверенность, что у них есть встроенный духовный компас, благодаря которому они чувствуют едва уловимые различия между добром и злом гораздо тоньше, чем мужчины.

В глубине души я по-прежнему допускаю, что это так. Но большая часть моего «я» находит теперь другие объяснения этим беспричинным приступам ярости. А именно: людей, особенно женщин, связывают с прошлым глубокие и сложные отношения. Глядя на тебя, они, собственно, не тебя видят. Они видят отца, братьев, прежних партнеров; они видят боль, отторжение и унижение, которые пережили и на которые так и не смогли ответить в свое время. И отождествляют все это с тобой.

Теренс сказал бы, что это распространяется на оба пола, но он хоть и психотерапевт по профессии, иногда бывает удивительно наивным. Если женщины и отличаются от мужчин – в чем, думаю, нет сомнений, – то прежде всего тем, что стараются действовать на символическом, а не на буквальном уровне. Поэтому их тени обладают большей властью, они сложнее. Любая вещь для них становится символом чего-то. Это, наверное, неплохо. Пожалуй, даже здорово. Хотя я не могу себе представить, в каких обстоятельствах это может быть полезно. Но когда вы живете с женщиной, это лишь усложняет ситуацию: неизвестно, к кому она обращается, когда говорит, чтобы вы убирались к черту и сдохли. К своему отцу? К любовнику, который бросил ее десять лет назад? К самой себе? Или, как вариант, к вам?

Если у вас не сложилось четкого представления о себе, вы можете начать оценивать себя сквозь призму ее представлений, а это чревато. Закон джунглей – ты съешь или тебя съедят. Закон любви и вообще жизни – ты действуешь по своей воле или подчиняешься чужой воле.

Моя почти бывшая жена после десяти лет абсолютно нормального, но недостаточно-хорошего-для-нас-обоих брака, решила, что я – исчадие ада, внебрачный сын Розмари Уэст[8] и Пол Пота. А то, что после разъезда я пытался быть хорошим отцом для Поппи, дал Бет все, что она хотела, – деньги, дом, машину, коллекцию дисков, и, как мне кажется, уважение, – в расчет не берется.

Теперь я понимаю, что колотил себя дубинкой логики. Логика, как всегда, ни при чем. Анализ раскрывает более глубокие, первобытные причины ненависти моей жены. Она делает мне больно и хочет, чтобы я причинял ей боль в ответ. Она наказывает меня за мою нелюбовь к ней, но одновременно и за ее нелюбовь ко мне. Ее привычный мир разрушен – в который раз. Он превратился в гору мусора, сваленного в закоулке широкого оживленного проспекта, и ей нужно найти кого-то, на кого можно возложить ответственность. Это – очень первобытный инстинкт. Это – очень женский инстинкт.

Как-то на выставке, посвященной истории испанской инквизиции, я прочел, что у палача душа мужчины. Подозреваю, что так оно и есть.

Но у мстителя душа женщины.

Наверное, сыграли свою роль миллионы лет рабства и жестокого обращения. Настал час расплаты. Почему? Потому что сейчас они наконец могут это сделать.

Бессмысленно, думаю, напоминать, что я не порабощал их. Меня тогда даже не было на свете.

Это еще одна ужасная черта женщин. Боль, которую они на тебя обрушивают: частично она действительно имеет отношение к тебе, а частично – это проценты по вкладу еще чьих-то злодеяний. Злодей этот уже, возможно, умер, получив при жизни свою долю наслаждения за счет женщины. Отойдя в мир иной, но, задержавшись в мире ее символов, он избегнул расплаты.

Я не знаю, почему мужчины в меньшей степени, чем женщины, подвержены этому инстинкту, этому зову прошлого. Но я знаю, что это – одно из их достоинств. Побочный продукт пресловутого буквального мышления. Буквальное мышление, возможно, ужасно; отсутствие связей с прошлым тоже ужасно, но в определенных обстоятельствах этим качествам цены нет.

* * *

– Поппи, как тебе такой слоган? «Косметические салфетки «Титмарш» – это суперочистка плюс свежесть и бархатистость вашей кожи». Должно сработать, по-моему. Я уверен, им понравится.

– А если им понравится, ты сможешь купить новый дом?

– Тебе здесь плохо?

– Ненавижу этот дом.

– Правда, малыш? А почему?

– Он маленький. И пахнет писями.

– Я знаю, что здесь пахнет, моя хорошая. Ты счастливая, у тебя два дома. Большой, где мама. И маленький – пахучий, где папа.

– Я хочу домой.

– К новой кукле? Как ее зовут?

– Папа, я знаю, что ты делаешь.

– Стараюсь тебя развеселить! Да, да, да!

– Стараешься меня отвлечь.

– Да, милая. Думаю, именно это я и делаю.

– Вы с мамой еще муж и жена?

– Да, малыш. Но скоро уже не будем мужем и женой.

– Почему? Почему? Почему?

– Поймешь, когда вырастешь.

– Когда мне будет семь лет?

– Возможно.

– Ты любишь маму?

– Конечно люблю, милая.

– Тогда зачем вы разжениваетесь?

– Так как зовут новую куклу?

– А если вы разженитесь, у меня все равно будет папа?

– Конечно, милая.

– Ты плачешь, пап?

– Хочешь посмотреть кассету? Тебе нравятся «Твинисы»?[9]

– Я не знаю, как ее назвать – Принцессой или Люси.

– Кого?

– Новую куклу.

– А может, Принцессой Люси?

– Пап, у тебя есть подружка?

– Нет.

– Почему?

Потому что, кто захочет спать с пятидесятилетним неудачником, который живет в крохотной квартирке, пропахшей мочой; у которого бессонница и нет перспектив; и который плачет на глазах у своей шестилетней дочери.

На самом деле я сказал:

– Потому что нет. А у мамы есть друг?

– Конечно. Думаю, лучше назвать ее Люси. Пап, что случилось? Почему у тебя лицо красное?

– Оно не красное. Лучше, чем кто?

– Нет красное. Чем Принцесса.

– Люси мне нравится.

– А маме больше нравится Принцесса.

– Слушай, может, хватит об этой чертовой кукле?

– Я хочу домой. Это не чертова кукла. Я хочу к маме.

– Прости, дорогая. Не надо говорить плохие слова. Ну, не плачь. О Господи. Послушай, давай… что-нибудь съедим. У меня есть… полбанки жареных бобов и что-то там еще…

– Ты меня ненавидишь.

– Конечно же нет. Я люблю тебя, Поппи, больше всего на свете.

– Не любишь.

– Люблю.

– Не любишь.

– Люблю.

– Тогда почему ты ушел от нас? Если ты любишь маму, почему ты ушел?

– Я думаю, что Принцесса и правда лучше. Кукла по имени Принцесса.

– Опять ты стараешься отвлечь меня.

– Как его зовут?

– Кого?

– Маминого друга.

– Оливер.

– Хорошее имя.

– Да.

– Он тебе нравится?

– Да. Конечно, меньше, чем ты. Хотя иногда так же, как ты.

– Когда?

– Когда он приносит мне конфеты, и играет со мной, и он никогда не ругается, и обнимает меня, и хорошо к маме относится, и он подарил мне эту чертову куклу.

– Так это он ее подарил? Не говори плохие слова.

– Да.

– Поппи?

– Что?

– Как тебе имя Изабель? Может, назовем ее Изабель?

– Красиво.

– Правда? Скажи маме, что это папа придумал, ладно?

– Ладно. Мне нужно в туалет. Пап?

– Что, малыш?

– У тебя есть мягкая туалетная бумага? А то твои «Космические салфетки» мне не нравятся.

– Косметические. Милая, они не для этого. А мягкой туалетной бумаги у меня нет.

– А у мамы есть.

– Мама может себе это позволить. Она может себе позволить вытирать твою попку шалью из паш-мины.