Автор неизвестен - Плутовской роман

• Название: Плутовской роман
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Европейская старинная литература

---

И, обращаясь к академикам, он объяснил им, что в подобных обстоятельствах всякое сопротивление неуместно, но, если бы потребовалось, Обманутый и он сумели бы показать всем севильским альгвасилам, где раки зимуют.

Есть и среди нас мужчины, — заявил тут один поэт громадного роста, точно великан из процессии тела господня, получивший ученую степень в бунте «Ярмарки и зеленого стяга». — Мы бы тоже могли этих молодчиков потрясти на одеяле так, что они костей бы не собрали, а я среди присутствующих здесь сеньоров, пожалуй, еще самый слабый.

Альгвасил тут же приступил к исполнению своих обязанностей, полагая излишними дальнейшие споры и разговоры, но ие взятку или подарочек. Донья Томаса наблюдала за ним, держа в одной руке шпагу, а другую обмотав плащом, готовая сразиться бок о бок со своим солдатом, — дама она была не робкого десятка и отлично владела всеми видами оружия, ибо ей пришлось дать немало сражений, пока она добилась указа об аресте сбежавшего долишика. Хромой последовал за приятелем, академиков же будто ветром сдуло, и заседание бесславно скончалось от этой ветряной оспы. Пристроившись поближе к альгвасилу, Хромой шепнул ему, показывая на ладони кошелек с тремястами эскудо:

Надеюсь, ваша милость сменит гнев на милость, приняв сию смягчительную смесь из ста пятидесяти двойных дублонов.

Альгвасил взял кошелек и поспешно ответил:

Прошу прощения, сеньоры, я ошибся. Ступайте своей дорогой, сеньор лисенсиат, вы ничего мне не должны сверх того, что заплатили. Даяние же ваше принимаю как возмещение за немалую опасность, коей я подвергал себя, схватив, кого не следовало.

Солдат и донья Томаса, тоже в свое время поднесшие альгвазилу подарочек, принялись его увещевать, но тщетно. А друзья наши тем временем убежали так далеко, что оказались у переправы из Севильи в Триану. Наняв лодку, они переправились на другой берег и провели ночь на идущей от моста улице Альтосаио — главней улице этого предместья. Сеньора Томаса де Битигудиньо со споим любезным, весьма раздосадованные неудачей, отправились ночевать в гостиницу, а альгвасил — к себе домой, весело беседуя с тремястами эскудо. Но Хромой не лег спать: он еще до рассвета покинул друга и помчался в Севилыо, чтобы разнюхать, как там обстоят дела их обоих, — не преминув по пути затеять несколько драк на площади Ареналь, где обычно собираются пикаро.

Альгвасил тоже проснулся чуть свет — его тревожила мысль о дублонах, накануне спрятанных под подушку. Но, засунув туда руку, он денег не нашел, а когда вскочил с постели и бросился их искать, то увидел кругом горы угля — ив спальне, и в прочих комнатах. Так всегда бывает с деньгами, подаренными чертом! II столько там было этого добра, что бедняге пришлось выбираться из дома через слуховое окошко, а когда он наконец вылез, весь уголь обратился в золу. Не случись этого, альгвасил, верно, сменял бы свое занятие на ремесло угольщика, особливо кабы уголь был из того дуба, что растет в аду и вечно дает новые побеги. Аминь!

Хромой меж тем шнырял по Севилье, посмеиваясь в усы, — он знал, что произошло со взяткой, сунутой альгвасилу. По улице Красильщиков он вышел на площадь Святого Франциска и вдруг, оглянувшись, заметил, что за ним гонятся Стопламенный, Искра н Сетка. Тут Хромой бросил свои костыли и пустился бегом, а преследователи за ним, громко крича:

— Держите хромого вора!

И когда Искра и Сетка уже настигали его, навстречу Хромому попался писец, который шагал по улице, сладко зевая. Бес и юркнул писцу в рот, как был, одетый и обутый, — лучшего убежища ему бы и не сыскать. Искра, Сетка и Стопламенный хотели было тоже прошмыгнуть в это святилище, дабы вытащить беглеца, но на его защиту выступил отряд портных — пустив в ход иглы и наперстки, они вынудили бесов отступить. Тогда Стопламенный послал Сетку в ад — узнать, каковы будут дальнейшие распоряжения. Гонец вскоре вернулся с приказом тащить в преисподнюю всех — и Хромого, и писца, и портняжек. Приказ был выполнен. Однако писец, после того как его заставили изрыгнуть Хромого, наделал в аду столько хлопот, что судьи тамошнего края почли за лучшее изгнать смутьяна обратно в его контору, портных же вре- менио оставили, дабы те сшили Люциферу парадный костюм к торжеству по случаю рождения Антихриста. Обманутая в своих надеждах донья Томаса начала хлопотать о разрешении на переезд в Индию вместе с солдатом, а дон Клеофас, узнав о горестной участи приятеля Беса, вернулся в Алькала продолжать учение, убедившись, что и чертям нет житья от своих альгвасилов и альгва- силам — от чертей. На том конец сей истории, и автор благодарит всевышнего за то, что позволил благополучно ее закончить. Читателей же автор умоляет, ради собственного их блага, позабавиться сочинением и не слишком строго судить сочинителя.

Алонсо Де Кастильо-и-Солорсано Севильская куница, или удочка для кошельков

Посвящение

Сиятельнейшему сеньору дону Мартину де Торрельяс-и-Бардакси, Эредиа Луна-и-Мендоса, Андрада-и-Рокаберти, графу де Кастель Флоридо, владетелю бароний Антильон и Новальяс, селений Альмольда, Наваль и Алакон и прочая

Здания, покоящиеся на непрочном фундаменте, нуждаются в более крепких опорах, нежели здания, для коих были вырыты глубокие рвы и заложено надежное основание. Так и труд сей, по предмету коего сразу можно судить, сколь слабое перо его писало, сколь ограниченный ум замыслил и сколь малая ученость украсила, не сможет существовать без могучей опоры в лице Вашего Сиятельства, кого избрал автор, дабы имя Ваше и древние гербы придали его сочинению знатности, а благородное покровительство Ваше защитило.

Вельможам столь высокородным весьма свойственно ободрять смиренных и воодушевлять робких — достохвальные сии дела подвигают на еще большие свершения, ибо похвала придает духу и побуждает таланты блистать к вящей своей славе. Тут выбор мой удачен — пусть нельзя этого сказать о выборе предмета, — и под сенью Вашего Сиятельства (в ком сочетаются достоинства доблестного кабальеро и мудрого правителя) книга сможет появиться на свет, не страшась оскорблений критика и попреков хулителя.

Автор желал бы наполнить всю эту книгу восхвалениями предков Вашего Сиятельства, знаменитого их рода, великого почтения, коим они были окружены, их высоких должностей в древнем сем королевстве и в других, что получило продолжение в деяниях Вашего Сиятельства (чей приветливый нрав и радушное обхождение пленяют все сердца), но тогда пришлось бы уместить в небольшой книжонке тему, требующую толстых томов.

Итак, примите, Ваше Сиятельство, малый сей дар, и пусть материя, в нем описанная, не умалит Вашего благоволения, — знатным особам не раз преподносились творения такого рода, и принимали их не столько ради самого предмета, сколько ради цели, с коей они были написаны, — состоит же она в исправлении нравов и в назидании беспечным, дабы первые улучшились, а вторые научились уму-разуму.

Автор уповает, что великодушие Вашего Сиятельства не отвергнет его подношение, и тогда он возьмется за перо для осуществления замыслов более важных и воспоет славу знаменитых Ваших гербов.

Да хранит Ваше Сиятельство бог, как я того желаю.

К услугам В. С.

Дон Алонсо де Кастильо Солорсано

Пролог

Любезный читатель! «Севильская Куница» выходит в свет, дабы стать мишенью для всех желающих; автор скромно признает, что изъянов в ней ты найдешь немало; признание сие спасает его от твоих упреков, и он надеется их не слышать, полагая, что ты не будешь чрезмерно строг к его перу, дабы не отбить охоту забавлять тебя своими трудами. Но что пользы пытаться снискать твое расположение, коль нрава ты придирчивого и все равно поступишь так, как тебе вздумается. Да наделит тебя бог терпимостью! Ежели возьмешься читать не с добрым намерением, даже изысканное покажется тебе пошлым, ничто не придется по вкусу. Что ж, клевещи, злословь, смейся, издевайся, разнеси все в пух и прах — я даю вдоволь пищи для твоего язвительного ума.

КНИГА I

Куница, как пишут жители тех мест, где она водится, — это зверек, имеющий зловредную привычку воровать, притом непременно по ночам; величиною она чуть поболе хорька, весьма хитра и проворна, ворует кур, и, ежели где появится, их не спасут ни курятник, ни высокая ограда, ни запертые ворота — уж в какую- нибудь щель она да пролезет.

В этой книге изображена женщина, прозванная Куницей за то, что от рождения была наделена повадками зверька, о котором мы сейчас рассказали. Бойкая и бесстыжая, она выросла в семье, где родители, хоть бы и занялись ее воспитанием, сами были такого склада, что не могли бы исправить беспутные замашки дочери; вот и удалась она в отца и в мать — с дурными склонностями, чрезмерной бойкостью и безудержной наглостью. При столь порочном праве юность свою она провела в отчаянно дерзких похождениях — никакие кошельки, никакие ларцы не могли уберечь свое содержимое от крючков ее коварства и отмычек ее хитрости.