Бриджит Бардо - Инициалы Б. Б.

• Название: Инициалы Б. Б.
• Автор: Бриджит Бардо
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 2-246-52601-9, 5-7027-0421-5

Автобиография живой легенды французского кино Брижит Бардо вышла в Париже в сентябре 1996 года и сразу же стала бестеллером. В своих страстных, причудливых, ошеломляющих откровенностью мемуарах Брижит Бардо рассказывает о детстве и первых шагах в кино, о зените своей славы, о взлетах и падениях. Карьера и любовь для нее неразделимы. Судьба бросает ее от съемки к съемке, от мужчины к мужчине. Читатель узнает о тоске и одиночестве молодой женщины, осаждаемой поклонниками и фоторепортерами; поймет отчаяние влюбленной, часто желаемой мужчинами лишь для удовлетворения собственного тщеславия. В своей книге Б.Б. Сумела блистательно показать и фасад, и изнанку чарующего мира кино, мира легенд и грез. Брижит Бардо родилась в 1934 году. Училась балету, была фотомоделью. Первый раз снялась в кино в 1952 году. Широкую известность ей принес фильм режиссера и мужа Роже Вадима "И Бог создал женщину" (1956 год). С тех пор актриса работала у таких знаменитых режиссеров, как Луи Маль, Жан-Люк Годар, Кристиан-Жак. Наибольший успех ей принесли фильмы: "Бабетта идет на войну", "Истина", "Презрение", "Вива, Мария!", "Ромовый бульвар". За свободомыслие, талант, красоту, дерзость и неуемную энергию французы выбрали ее образом Франции: с нее лепили бюст "Марианны" - символа французской республики. Ушла из кино в 1973 году и все свое время посвятила борьбе за права животных. Б.Б. четыре раза была замужем. Имеет 36-летнего сына Николя.

---

Смерть все еще преследовала меня.

Я была совсем одна.

Мама уехала к папе в Сен-Тропез. Патрик исчез неизвестно куда! В моем горе со мной были только Мишель и мадам Рене, они пытались утешить меня, но безуспешно.

На следующий день Гуапу уложили в небольшой деревянный ящик, Мишель и мадам Рене отвезли ее в Базош. Земля Базоша приняла Гуапу и вечно будет охранять ее непробудный сон. Увы, с того дня маленькое кладбище для животных, устроенное под яблонями, разрослось, мне пришлось пережить потерю многих моих маленьких друзей.

Не знаю, так это или нет, но, думается, Гуапа совершила усилие, чтобы не умереть до моего возвращения домой.

* * *

Но жизнь продолжалась.

Незадолго до этого мне показали прекрасную квартиру площадью триста квадратных метров, на двух верхних этажах дома на бульваре Ланн, с большими террасами, усаженными деревьями, откуда открывался великолепный обширный вид, с одной стороны на Булонский лес, а с другой — на парижские крыши и Эйфелеву башню.

Я подумала и решила, что не стоит больше цепляться за квартиру на авеню Поль-Думер, которая без Гуапы показалась мне пустой, унылой, осиротевшей. И вообще, с ней было связано слишком много тяжелых воспоминаний. Быть может, перемена обстановки пойдет мне на пользу и в любом случае, станет поводом навести порядок в моем хозяйстве.

Патрик был на седьмом небе от счастья!

Наконец-то у него будет престижная квартира, соответствующая моему положению, достойная такой прославленной кинозвезды, как я. А пока что надо было сделать ремонт, оборудовать и обставить это жилище. Я захотела построить на террасе одиннадцатого этажа деревянный домик и устроить там спальню с огромными окнами, выходящими на этот чудесный висячий сад. Начинаешь жизнь на новом месте, так не скупись!

Я сменила двух или трех архитекторов, теряла время, выбрасывала деньги на ветер и совершенно измучилась. Бросив все в подвешенном состоянии, я уехала в Сен-Тропез, чтобы погреться на солнышке в «Мадраге», перед тем как отправиться в дальнее и долгое плавание, имя которому — «Ромовый бульвар».

Как только мы приехали, Патрик выразил мнение, что и «Мадраг» не мешало бы слегка обновить. Мало того, что ванная у меня была слишком маленькая, гримироваться негде, так еще и бассейна не было, а в комнатах для друзей не хватало удобств, там было допотопное центральное отопление, работающее на угле!

Честно говоря, он был прав.

А с другой стороны, зачем мне гримироваться, если, живя здесь, я целый день хожу полуголая? Зачем нужен бассейн, если море рядом? Зачем современное, по последнему слову техники, центральное отопление, если мы никогда не бываем там зимой?

Он пилил меня каждый день, я не выдержала и пригласила Роже Эрреру, архитектора по интерьеру и моего друга, чтобы узнать его мнение и услышать его предложения.

Я одобрила проект, подписала смету и чек, обеспечивающий две трети расходов, — это были пустяки по сравнению с тем, что меня ждало в Париже, на бульваре Ланн. Я готовилась сменить кожу. Готовилась к полному обновлению.

По контракту Эррера должен был закончить все и сдать мне «Мадраг» в обновленном виде к марту 1971 года. Все работы должны были провести за зиму... По крайней мере, собакам будет нескучно, они смогут вцепляться в задницу рабочим, а за обедом им перепадут кое-какие объедки в дополнение к обычному меню.

Сейчас я живу на вилле «Мадраг» почти круглый год и благодарю Бога за то, что решилась на этот ремонт, без которого не смогла бы проводить там зимние месяцы и уж тем более не смогла бы сделать этот дом своим основным местопребыванием.

* * *

Дождливым октябрьским утром я вместе с частью съемочной группы села в самолет до Малаги и направилась в Альмерию (опять!), в отель «Агуадульсе» (снова!). Со мной были Дедетта и ее сын Жан-Пьер, нагруженный коробкой с великолепными париками, которые мне предстояло носить в течение всего фильма; ассистенты, секретарь группы, но ни одной амазонки!

Не было и Патрика. Мы с ним опять повздорили, он собирался присоединиться ко мне позже... в мое отсутствие он навестит друзей, присмотрит за ремонтом... словом, в ход шли любые предлоги, лишь бы избежать неприятной обязанности сопровождать меня в забытую Богом дыру под названием Альмерия!

Съемки проходили исключительно на натуре, часто на борту корабля, стоявшего у причала, затем на том же корабле, но в открытом море.

Робер Энрико — славный человек, мы с ним прекрасно ладили. У него гармонично сочетаются талант и глубокое знание дела. Он привык вникать во все мелочи, и это позволило ему создать безупречный фильм, в котором ничто не делалось кое-как.

Мне не сразу удалось найти общий язык с Лино Вентурой, который странным образом напоминал мне Габена. Нелюдима Лино ничто не интересовало. Как только съемки заканчивались, он исчезал, даже не попрощавшись, замкнувшись в самом себе, вечно чем-то озабоченный. Иногда мы, разыскивая сколько-нибудь приличный ресторан, обнаруживали его за столиком, в одиночестве: он внимательно изучал меню, в надежде обнаружить там какое-то особенно вкусное блюдо. Именно таким окольным путем, через гастрономические изыски, мне и удалось немного сблизиться с этим разочарованным гурманом. Дедетта, вечно думающая о жратве, оказала мне неоценимую помощь по кулинарной части! Кроме того, мой парикмахер Жан-Пьер был помешан на игре в тарок — и Лино тоже! Так, с помощью вкусных блюд и карточной игры мне удалось приручить этого медведя, который под толстой шкурой скрывал душу столь же прекрасную, сколь и ранимую, — Лино Вентуру.

У него была такая аллергия на людей, что он не участвовал ни в одной любовной сцене, не целовался ни с кем из партнеров — это было специально оговорено контрактом. Вот вам доказательство, что можно сделать прекрасный фильм о приключениях и о любви, не навязывая зрителям отвратительных по откровенности эротических сцен. Раз уж мы затронули эту тему, позволю себе сказать следующее: я очень рада, что ушла из кино в то время, когда талант актеров стал определяться их умением раздеться, расставить ноги, лизаться друг с другом и все прочее под жадным взглядом кинокамеры.

Хотя я и была секс-символом, в душе у меня сохранилась стыдливость, не приемлющая такой стиль в искусстве. Меня тошнит от этой выставки человеческого мяса, в то время как воображение имеет над человеком большую власть, чем изображение — вспомним, какие чудеса творит гипноз.

Съемки этого фильма доставили мне огромное удовольствие, несмотря на сюрпризы погоды, бушующее море, морскую болезнь и иногда непростые характеры тех, кто меня окружал. На этот раз я создавала образ непохожего на меня человека, звезды немого кино, капризной, кокетливой, требовательной, избалованной, не способной на глубокое чувство, — и все же имевшей со мной что-то общее. Мне страшно нравились ее мимика, манера опускать, а потом широко открывать глаза, показные излияния чувств, неискренние, но по-детски наивные.

Незадолго до моего отъезда в Мексику мама Ольга предложила мне прочитать сценарий фильма, который должен был сниматься будущим летом в Мадриде с участием Клаудии Кардинале и назывался «Нефтедобытчицы».

Из аэропорта Мехико, где меня встречали «марьячос», я поспешила вместе с моим мозговым трестом в отель «Лума», уже знакомый мне по временам «Вива, Мария!». Я в знакомых местах: это очень важно для меня.

Я была в восторге от новой встречи с Мексикой: эта чудесная, удивительная страна покорила меня, еще когда снимали «Вива, Мария!», но, в сущности, я так мало ее знала.

Накануне нашего отъезда в Веракрус вдруг, как снег на голову, явился Патрик! Я его уже не ждала, я больше не нуждалась в нем. Но раз уж он был здесь, вместе с моими амазонками, — я разрешила использовать его в качестве статиста в сцене погони.

Когда съемки были окончены, Патрик, желая получше узнать Мексику, взял напрокат американскую машину и повез нас четверых — Жан-Пьера, Стефанию, Кароль и меня — на экскурсию по этой прекрасной стране.

XXVII

Возвращение было невеселым.

В конце января в Париже стояла омерзительная погода, все было серое, грязное, тусклое. Даже квартира на авеню Поль-Думер казалась тесной и убогой, а мадам Рене как будто скукожилась! На липких тротуарах толклись прохожие с угрюмыми, мрачными, пугающими физиономиями. На мокрых, унылых фасадах домов проступала грязь.

Патрик, за последнее время привыкший к роскоши и независимости, воспользовался моментом и объявил мне о своем предстоящем отъезде на горнолыжный курорт, где родители сняли ему квартиру!

А я? Меня в расчет не берут? Я ведь тоже сняла шале в Мерибеле, и что мне теперь с ним делать?

Это были мои трудности, не его.

И он уехал!

На сей раз я отнеслась к этому иначе: я решила ни в коем случае не принимать его обратно. Я была сыта этим по горло, дальше так продолжаться не могло.