Александр Матюхин - Голова, которую рубили-1

• Название: Голова, которую рубили-1
• Автор: Александр Матюхин
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

— А тело куда же? — Мне и вправду стало интересно, как теперь Карл сможет выпутаться. Голову-то рубить была его идея, да и туалет тоже его...

— Тело? — Мусор подхватил голову за волосы и запихнул ее в пакет, замотал на узел и засунул в другой, побольше,— С телом, конечно, сложнее. А? Сева? Как думаешь, куда его девать?

— У м-меня жена, М-марья! — выдавил Сева, растирая мокрым рукавом лиловый нос.

— Я думаю, что смогу управиться. Только давайте оттащим его в пристройку, а тут все хорошенько приберем. У меня ведь тоже клиенты есть. Держи.— Он протянул мне пакет.

Я взял (тяжелая все-таки штука — голова) и прошел в комнату-пристройку.

— Пал Палыча тащите сами..

— С Севой тащить, что ли?

— Пускай поработает. Ему полезно. Освежится, может.

Через минуту вслед за кряхтениями, доносившимися оттуда, и возгласами Севы насчет его жены Марьи («Да хоть Марфы Андреевны Суворовой!» — в сердцах хрипел ему в ответ Мусор) оба они появились в комнатке. Каждый держал Пал Палыча за ногу, и, так как силы у них распределялись довольно неравномерно, тело то и дело нелепо выгибалось то в одну, то в другую сторону. Мусорщик с Севой протащили его к столу, затолкав плечи и часть спины под него, а ноги Карл прикрыл какой-то тряпкой. Но они все равно выглядывали. Мусор, присев на корточки, стал затыкать рваную дыру в спине Чуварова туалетной бумагой, валявшейся у него повсюду.

— Вот поганец,— пробормотал он, мотая головой.— Ну, задница! А еще инопланетянин — так себя с честными людьми вести. Взял, падла, и копыта отбросил. Ну не засранец, господа? А?

Я сидел на подоконнике, наблюдая, а потом спросил:

— Слушай, Мусор, а если он, ну, пришелец то есть, был этой... гуманоидной расы? Человекообразный, в общем.

— В любом случае он уже труп и ничего больше,— ответил Карл,— этим все сказано.— Окровавленные руки он согнул в локтях, от чего стал похож на хирурга после операции или на какого-нибудь маньяка из фильмов ужасов.— Надо бы руки вымыть, как считаешь?

— С телом-то что будем делать? — уныло спросил я.

Мусор молча ушел в комнату с унитазами. Раздался звук льющейся воды, и только потом раздался его голос:

— Делов здесь на час максимум. Вечерком, как стемнеет, заверну его в клеенку да оттащу на кладбище. Голову кину тоже где-нибудь рядом. Чтобы не искали потом. Главное — здесь убрать, кровь и все такое...

— Лучше на мусорку. Ближе.

— Можно и на мусорку.— Мусор вошел, вытирая руки полотенцем.— Но там бомжей много. Давай-ка его к Севе отнесем. А что, хорошая идея. Квартира большая, гостей заходит мало. Засунем куда-нибудь под кровать, и дело с концом.

— У м-меня жена...— выдавил Сева, распространяя вокруг запах лука. Значит, начал трезветь. Лицо его по-прежнему оставалось белым. Острый нос, наоборот, светился лиловым.

— Знаем, знаем, Марфа твоя! — Мусор перешел на процедуру вытирания тем же полотенцем мокрой своей головы.— Вот ведь гад! Не вылезает! У тебя там в пакете ничего не шевелится?

Я ответил, что ничего. Нагнувшись над телом, Мусор стал затыкать полотенце в окровавленные клочки бумаги. Кровь из раны уже не шла, но все равно по полу расплылась небольшая лужица. Мне она напоминала томатный сок, и тут же пришла еще одна мыслишка — пора бы опохмелиться. Жалко только, что нечем. Плюс еще, бросив взгляд на Севино бледное лицо, цветом и видом напоминавшее испачканную простыню — эффект лилового носа,— я понял, что сейчас никакая жидкость ко мне в рот не полезет.

Мусор снова выпрямился во весь свой сто- пятидесятидевятисантиметровый рост и радостно сообщил:

— Смотри, как ловко заткнул! Почему это я на врача не пошел учиться? Глупый был, наверное, в молодости.

— Ага, фантастикой увлекался. Сигареты нет?

Мусор бодро замотал головой. Похоже, несмотря на то что под его ногами лежал обезглавленный труп с дыркой в спине, к Мусору вновь вернулось его обычное приподнято-без- мятежное настроение. Я уверен, что, наступи сейчас конец света, Мусор спокойненько уселся бы в какой-нибудь кипящий котел и начал бы рассказывать кучке рогатых чертей с трезубцами свежие и ужасно пошлые анекдоты.

— Кстати, господа! У меня к вам есть еще одно деловое предложение. На этот раз по поводу... кто не закрыл входную дверь? — Внезапно голос его сорвался до шепота. Пухлая физиономия побелела еще больше, чем Севина. И точно — я услышал, как входная дверь со скрипом отворяется.

— У т-тебя же там к-кровь на полу! — с трудом выдавил Сева и так побелел, что оставалось удивляться, как он не стал прозрачным или не растворился в воздухе совсем.

Я ничего говорить не стал. Просто развернулся и пакетом, в котором лежала голова Пал Палыча, высадил стекло. Встав на подоконник, спрыгнул в мокрый снег и побежал через дорогу, наперерез машинам, сквозь сугробы, к парку. А затем дальше — домой!!

Паника — вредная штука, но что поделать, когда в руке отрубленная голова, а на топоре могут быть отпечатки твоих рук?!

Поскальзываясь и чувствуя, что носки вновь становятся мокрыми и липкими, я заметил, что сзади меня семенит Сева. Вскоре он догнал меня, и мы перешли на шаг.

Парк кончился, а за ним последовала улица имени Максима Горького.

Некоторое время шли молча. Затем я спросил:

— А Мусор где?

— Мусор тоже смылся. Только, наверное, к себе домой,— хриплым от отдышки голосом ответил Сева.

— А ты почему не к себе?

— Не сообразил.— Сева виновато улыбнулся и снова дыхнул луком,— Знаешь, я пока к тебе заскочу. На минутку. А затем домой. У м-меня ведь жена...

Я примирительно поднял руки:

— Не надо больше о своей Марфе. Пошли.

— Марье...— щепетильно поправил Сева.

— Марфе! Как хочу, так и называю. Я ей не муж, и это моя личная свобода слова! — Пакет с головой несильно стукнулся о колено, но я не обратил на это внимания.

Мерзли ноги.

3

В квартире моей еще с доисторических времен мебели немного — диван, кровать, шкаф, несколько стульев и тумбочек, телевизор и две полки с книгами (последние две вещи не относились к предмету мебели, но я считал их именно таковыми). Еще на стене висел красивый ковер, доставшийся мне от бабушки. На кухне, помимо стола, холодильника и законных плиты с умывальником, стояли четыре табуретки. Вот, собственно, и все мое богатство. Сами понимаете, приличному вору позариться в моей квартире особо не на что.

На кухню-то мы с Севой и прошли. Сева тотчас включил в кране горячую воду, отрегулировал и засунул свою лохматую голову под кран. Тут же начал противно фыркать, как морж.

Я тем временем поставил на огонь чайник и сковородку, дабы Поджарить яичницу. В холодильнике обнаружилась кастрюлька с супом, но мне не хотелось показывать ее Севе, зная его вечно голодную натуру.

Однажды мы ходили на свадьбу к одному нашему общему знакомому (то ли к Савве Ивановичу Крахоборову, то ли к Папаниколаю Аркадию Тысуповичу), и там было на редкость много разнообразной пищи. От хлеба с черной и красной икрой до торта с кремовыми розочками. И Сева на том празднике сделался страшным. После трех выпитых «з-за здровье» рюмочек крепчайшего коньяка он налетел на стол, едва не забравшись на него с ногами, и стал с ужасающей скоростью поедать все, до чего могли дотянуться его тощие руки. Дотягивались они до многого, и со стола в Севин желудок вскоре в определенном порядке перекочевали:

— шесть бутербродов с маслом и черной икрой (красную Сева не уважал и презирал);

— несметное количество пирожных всевозможных видов и размеров;

— тарелка холодца, затем половина еще одной. Вторую половину в неравном бою у Севы отобрали здоровяк Капица и сам виновник торжества, то есть жених;

— тарелка жареной картошки;

— тарелка салата «оливье», пошедшая в Се- вин желудок как гарнир к вышеупомянутой картошке;

— три соленых огурца.

На четвертом Сева заснул, а так бы мог приключиться еще один рекорд Гиннесса...

Сева вылез из-под крана раскрасневшийся, с блеском вернувшейся трезвости в глазах. Нос его поблек, вместо лилового став неопределенно-фиолетовым.

— Голова трещит,— пожаловался он, почесывая макушку,— чего-нибудь выпить есть?

— Компот,— ответил я, роясь в холодильнике. Вернее, делая вид, что роюсь. Рыться было особенно не в чем, потому что помимо кастрюльки и бутылки с компотом внутри железного морозильника, носящего грозное прозвище «Титан-375», была только тарелка с засохшим жиром и кожицей от давно поглощенного мною помидора.

— С яблоками? — оживился Сева, заглядывая в недра «Титана» через мое плечо.— А в к-кастрюле что?

— С грушами,— отрезал я, захлопывая дверцу. Потом снова открыл и вынул четыре последних яйца, прикидывая в уме, сколько придется выудить из домашнего бюджета завтра утром, чтобы основательно затариться едой хотя бы недели на две.

Погруженный в эти размышления, я стал готовить яичницу. Сева сел на табуретку, положив костлявые локти на стол, и, в помощь мне, принялся усердно шмыгать носом.