Френклин Фоер - Как футбол объясняет мир.Невероятная теория глобализации

• Название: Как футбол объясняет мир.Невероятная теория глобализации
• Автор: Френклин Фоер
• Жанр: Спорт

Футбол - это нечто гораздо большее, нежели игра или даже образ жизни. Это отчетливое отражение противоречивых тенденций современного мира со всеми его радостями и печалями. Футбольные клубы представляют не географические зоны, а социальные классы и политические идеи и зачастую внушают не просто религиозное чувство, а глубокую веру. В отличие от бейсбола или тенниса футбол несет груз вековой ненависти и исторических предубеждений. Это спорт с реальными ставками. Он способен сокрушать правящие режимы и порождать освободительные движения.

Франклин Фоер, осуществивший это замечательное по глубине и охвату исследование, выступает в роли гида в удивительном путешествии по миру футбола, попутно развенчивая мифы нашего времени.

Книга предназначена для широкого круга читателей и окажется одинаково увлекательной как для любителей футбола, так и для тех, кто далек от спорта.

---

V

На следующий день после матча «Старой фирмы» я отплыл в Белфаст по неспокойному зимнему морю. Последняя крупная волна ирландской эмиграции спала около 40 лет назад. Но каждый раз, когда встречаются «Селтик» и «Рэйнджерс», эта волна поднимается вновь. Несколько тысяч жителей Северной Ирландии, католики и протестанты, отправляются на паромах в Глазго на встречу со «Старой фирмой». Социолог Рэймонд Бойль подсчитал, что 80% болельщиков «Селтика» в Белфасте совершают за год 16 поездок на матчи своей команды. Они тратят на это сотни, иногда тысячи фунтов.

К тому моменту, когда я поднялся на паром, большинство североирландских болельщиков уже вернулись домой. Остались лишь самые отчаянные, стремившиеся выжать как можно больше пива из своего уик-энда. В прошлую пятницу из Каррик-фергаса, что в десяти минутах морем от Белфаста, отработав полдня, отплыли в Глазго водители грузовиков, строительные рабочие, бармены. У некоторых не было ни билетов на матч, ни надежды раздобыть их. Они начали пить еще на пароме, располагающем двумя барами с широким ассортиментом напитков, и после этого уже не останавливались. Тридцатидвухлетний Джимми, неформальный лидер группы, спал в Глазго на полу в номере друга в обнимку с бутылкой вина, чтобы сподручнее было регулировать уровень алкоголя в крови. На обратном пути в Белфаст, где его ждала жена, Джимми влил в себя еще пять пинт.

Поскольку паромы переправляют болельщиков как «Селтика», так и «Рэйнджерс», на борту соблюдаются неписаные правила поведения. Сторонники принимающей команды могут петь что угодно и как угодно громко. Небольшие группки сторонников команды гостей своих симпатий не афишируют и не перечат оппонентам. Я плыл на последнем воскресном пароме. Моими попутчиками были в основном болельщики принимающей стороны - «Рэйнджерс», а также семейные пары, ездившие в Глазго за покупками, и представители среднего класса, навещавшие родственников. О том, что днем ранее состоялся очередной матч «Старой фирмы», напоминала лишь расположившаяся на корме шумная пьяная компания.

Большинство болельщиков «Рэйнджерс» выполняли требования этикета. В пестрой толпе, где неизбежно присутствуют католики, запрещено задирать друг друга. Однако состояние болельщиков отнюдь не способствовало сдержанности. Светловолосый, худощавый Джимми в спортивном костюме затянул песню. За ней последовала другая. Зазвучали уже знакомые слова: король Билли, ублюдки фении.

Я угостил их пивом, что было встречено большим энтузиазмом. Джимми пригласил меня разделить с ними компанию в уже и так забитом до отказа углу парома. «Я знаю все, что ты хочешь знать. Спрашивай, я отвечу на любой вопрос».

Но прежде чем я успел задать вопрос, он начал хвастать, что дружит с парнем, который одевается, как талисман клуба «Рэйнджерс». Тем временем товарищи Джимми продолжали петь свое антикатолическое попурри, с особым смаком произнося слова «долбаный папа».

Джимми присоединился к ним. Поставив кружку с пивом на стол, он положил мне руку на плечо. «Фрэнки, приятель, скажи "долбаный папа", - попросил он. - Мы не будем с тобой разговаривать, пока ты не скажешь это. Ну давай. "Долбаный папа". Так приятно произносить эти слова».

Друзья Джимми - две девицы лет двадцати с небольшим, усатый плотник Джон Рой, водитель грузовика Ральфи и шестеро парней помоложе - поддержали своего лидера. Они начали хлопать в ладоши и ритмично напевать: «Долбаный папа!» Одна из девиц обратилась ко мне: «Не будь чертовым фением, Фрэнки. Ну давай же, скажи "долбаный папа"». Я пожал плечами, огляделся, не наблюдает ли кто-нибудь еще эту сцену, и попытался воспроизвести

эту фразу в виде риторического вопроса. На мотив песни «Camptown Races» они запели: «Фрэнки протестант. Ду-да, ду-да».

Наше громогласное пение с рефреном «долбаный папа» явно не нравилось остальным пассажирам. На протяжении всего плавания Джимми обменивался весьма красноречивыми взглядами с мужчиной среднего возраста в свитере. Люди, сидевшие неподалеку от нас, выражали откровенное неудовольствие, высказывая колкие замечания в наш адрес. «Испортили нам поездку. Я заплатила 40 фунтов не за то, чтобы выслушивать оскорбления», - пожаловалась одна женщина стюардессе. Та немедленно подошла к нам и сказала: «Мне очень жаль, но вы все же должны остановиться. Правила есть правила. Это в ваших же интересах». Она предупреждала нас уже во второй или в третий раз. «Когда мы прибудем в Белфаст, - продолжала стюардесса, - с вами там разберется служба безопасности». Если бы они были трезвы, угроза, возможно, и возымела бы действие. «Ладно. Отлично, - отозвался Джимми и вдруг указал на меня пальцем. - Все это устроил вот этот американский протестант». Стюардесса повернулась и ушла.

Между Шотландией и Ирландией - или, точнее, между Глазго и Белфастом -существует тесная связь. Это особенно бросается в глаза в Белфасте. У «Селтика» и «Рэйнджерс» в центре города есть свои магазины, торгующие символикой и атрибутикой. Действующие в его окрестностях фан-клубы «Рэйнджерс» выполняют также функции отделений ордена оранжистов. Таксист Билли отвез меня в свой клуб, расположенный в центре района, который некогда был протестантским, но потом вдруг очень быстро превратился в католический. В клубе есть бар, стоят бильярдные столы, телевизор для просмотра матчей и ряды кресел для проведения собраний. Его завсегдатаи привычным жестом закатывают рукава, чтобы продемонстрировать татуировку «Gers» на предплечье. Он похож на осажденную врагами крепость. Здание окружает высокий забор. На флагштоке реет шотландский флаг. Автомобильная стоянка перед фасадом завалена мусором. «Нам не до внешнего лоска, лишь бы выстоять», - пояснил Билли, перехватив мой взгляд. Он указал на каменную протестантскую церковь через дорогу. Ее трижды сжигали дотла. В Северной Ирландии матчи «Старой фирмы» сопровождаются такими же беспорядками, как в Глазго. Если в Глазго насилие носит бессистемный характер и ограничивается стычками пьяных хулиганов, чьи пути случайно пересеклись, то в Северной Ирландии на границах между католическими и протестантскими районами сражения происходят регулярно. В день моего приезда из Шотландии такое сражение произошло в Лондондерри. На сей раз матч «Старой фирмы» совпал с ежегодным протестантским маршем через город, а такое совпадение взрывоопасно. В телевизионных новостях показывали горящие автомобили, группы католиков, двигавшиеся в центр города, чтобы воспрепятствовать маршу протестантов, полицейские кордоны, не пропускавшие католиков, которые стреляли в них петардами. Отмечались случаи поножовщины и перестрелок.

Главная причина столь трепетного отношения жителей Северной Ирландии к «Старой фирме» заключается в том, что по эту сторону Ирландского моря у них нет ничего подобного.

Но так было не всегда. Когда-то здесь существовали два клуба: католический «Селтик» из Белфаста и протестантский «Линфилд». Однако в 1949 году католический отряд полиции расформировали, и вскоре менеджеры белфастского «Селтика» решили, что не могут более полагаться на протестантскую полицию. Годом ранее они наблюдали, как полисмены-протестанты приветствуют голы, забитые футболистами «Линфилда». Когда же на поле хлынули болельщики «Линфилда» и принялись избивать игроков белфастского «Селтика», ломая им ноги, полисмены не двинулись с места. Постепенно вслед за белфастским «Селтиком» со сцены сошли все остальные католические клубы Северной Ирландии. Лишившись соперников, североирландцы обратили взоры к Шотландии.

На пароме Джимми то впадал в игривое настроение, то начинал говорить вполне серьезно. Потягивая пиво, он откинулся в кресле и взгромоздил ноги на стол. «В Глазго не то что у нас. - Он сделал паузу. - Там можно ходить по улице в футболке "Рэйнджерс", и с тобой ничего не случится. А здесь речь идет о жизни и смерти, приятель. Они настоящие звери. Убивают маленьких детей». В Глазго, по его словам, царит странная атмосфера некого политического эскапизма. Дело отнюдь не в том, что все здесь оставляют политические убеждения дома. Как раз наоборот. Люди вроде Джимми могут демонстрировать в Шотландии свои политические пристрастия, причем самым фанатичным образом. Разница по сравнению с Северной Ирландией заключается в том, что на стадионе в Глазго можно громко выражать свои убеждения, не опасаясь последствий.

Перед прибытием в Белфаст друзья Джимми начали постепенно приходить в себя. Один из них, в оранжевой футболке «Рэйнджерс», облепившей тучные телеса, прыгал по палубе, напевая «Bouncy Bouncy». «Если ты можешь делать Bouncy Bouncy, ты - Тим». Его футболка была единственным ярким пятном, выделявшимся на фоне ночного неба. Когда мы прибыли в порт, он надел флотскую ветровку, застегнул молнию до подбородка и проверил, не высовывается ли футболка из-под куртки. Натянув на глаза синюю бейсболку «Nike», он повернулся ко мне. «Все в порядке», - произнес он и растворился в толпе.