Екатерина Шевелёва - Принцессы, русалки, дороги...

• Название: Принцессы, русалки, дороги...
• Автор: Екатерина Шевелёва
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Поэзия
• Год: 1981

Книга охватывает по времени более сорока лет, а по географическим расстояниям — чуть ли не все параллели и меридианы нашей планеты. Писательница рассказывает о видных ученых, артистах, художниках, политических и общественных деятелях, об индийских йогах, с которыми она познакомилась в знаменитом ашраме Ауробиндо на юге Индии, о простых тружениках разных стран.

---

Неистовая гроза, бушевавшая накануне, казалась мне похожей на бой за свободу, а рассвет — он был зарей нового, введением в большой и горячий день.

Я закончила корреспонденцию в «Труд» на рассвете и тут же отправилась дальше по своему обычному вольному маршруту узнавания страны.

САМОЕ ГЛАВНОЕ В МАДРАСЕ

— Мадрас — очень скрытный город! — говорил господин Мурти, заведующий местным отделением индийской информационной службы. Мне нравилось, как он помогал мне знакомиться с его родным городом: давал совет не только куда поехать или пойти, но и в какое время дня. Так, например, знаменитый пляж Марин Бич обязательно нужно было посмотреть рано утром и поздно вечером, а кроме того, хорошо бы и в полдень.

На заре Марин Бич — гигантская геометрическая задача: на золотую прямую песчаного берега опирается синяя окружность горизонта, над которой поднимается сияющий сегмент солнца. На берегу молча стоят молящиеся. В Индии — особенно на юге страны — люди умеют молиться морю и солнцу, пальме, цветам жасмина или лотоса. Неподвижные фигурки в белых одеяниях на золотом берегу, сосредоточенно взирающие на восход солнца, кажутся учениками, озадаченными трудностью геометрического учебника Вселенной.

— Вот видите, какой скрытный Мадрас! Вы могли бы не догадаться побывать на Марин Бич утром и не увидели бы самого главного: как мы любим солнце и море! Но теперь самое главное для вас — посмотреть Марин Бич днем и вечером! — говорил господин Мурти.

Я уже заметила, что, как только я увижу какую-либо «самую главную», «самую важную» достопримечательность Мадраса, у господина Мурти оказывается припасенной для меня другая, не менее главная и важная.

Марин Бич в полдень — раскаленная палитра художника. Краски расплавлены. Кажется, что сливается синее и золотое, зеленое и алое. Сквозь насыщенный влагой и розоватый от накала зной, как сквозь гигантскую промокашку, проступает Прошлое: серые очертания Георгиевского форта с его громадным каменным изваянием — английский корабль, выходящий в море (Георгиевский форт был когда-то первым опорным пунктом англичан в Индии). И облик будущего вырисовывается в густом зное: отвесные полуденные лучи солнца прямо указывают на знаменитую скульптуру известного индийского ваятеля Роя Чоудри «Победа труда», установленную на берегу Бенгальского залива. Скульптор изобразил рабочих, поглощенных простой, но тяжелой задачей — сдвинуть с места гигантскую глыбу земли... Лица людей искажены от непомерного усилия, мускулы напряжены. Но в запечатленном скульптором движении рабочих чувствуется размах, порыв, победа над косностью.

Вечером Марин Бич — народный праздник. Кажется, что весь город пришел сюда отдохнуть от дневного зноя. Моря не видно: оно лишь угадывается по свежему, острому запаху. Вместо иллюминации на берегу вспыхивают то и дело крохотные факелы торговцев. Так в какой-то степени нарушается постановление правительства штата Мадрас, не разрешающее застраивать Марин Бич ни жилыми домами, ни лавками и магазинами, чтобы не портить красоту берега. Исключение сделано лишь для строгих, спокойных зданий правительственных учреждений.

Впрочем, то, что происходит возле крохотных факелов на Марин Бич, совсем не похоже на торговый ералаш и азарт, который можно наблюдать в любом уголке Индии, в том числе на Маунт Род — главной улице Мадраса.

Нет, вечером на Марин Бич торговцы не горланят, не навязывают вам своих товаров. Зачем навязывать? Неужели вы сможете равнодушно пройти мимо этих диковинных сокровищ? Мимо этих фантастически-причудливых ракушек, которые жители городских предместий умудрились выхватить прямо из белой пасти прибоя?! Неужели вы не остолбенеете от восторга перед горками разноцветных камушков, перед клешнями крабов и раскрашенными усиками редких моллюсков! А статуэтки! Кто может пройти мимо изысканно разрисованных всеми цветами радуги статуэток из мелких и крупных ракушек? Они хрупкие? Да, конечно! Между прочим, мрамор тоже не очень-то прочный материал! А какая здесь изобретательность: две ракушки, склеенные вместе — голова; еще одна ракушка — головной убор; несколько пестрых мелких ракушек, нанизанных на нитку, — гирлянда из роз и жасмина, наброшенная по индийскому обычаю на шею именитого гостя. Итак, зачем навязывать покупателям эти роскошные товары? Почему не подождать совершенно невозмутимо того момента — он, конечно, должен наступить в конце концов, — когда потрясенный покупатель начнет умолять продать ему за любую цену этого слепленного из ракушек слона или человека?

Продавцы перебрасываются между собой короткими фразами на местном наречии, в котором очень много «р» и мало гласных. Здесь оно напоминает рокот прибоя, подступающего к берегу...

— А если бы вы побывали на Марин Бич только утром, вы не увидели бы самого главного: как талантливы простые индийские труженики — рыбаки и крестьяне из окрестных деревень. Ведь это они приносят свои изделия сюда. А теперь самое главное для вас — посмотреть... — говорил господин Мурти.

Дней до отъезда из города у меня оставалось все меньше и меньше, а «самых главных» достопримечательностей Мадраса становилось все больше и больше. Я полюбила город и, как это бывает, когда полюбишь всерьез — человека или город, все равно, — уже без подсказок господина Мурти зачисляла в «самое главное» черточки, мелочи, пустяки, иной раз забавные, иной раз самые обыденные. Признаюсь, что даже национальное лакомство Южной Индии — желтый, густой и ароматный «бадам кхир» — растолченный миндаль, смешанный с сахаром и заваренный на молоке, — стало казаться мне одной из самых главных достопримечательностей Мадраса.

Почти накануне моего отъезда господин Мурти сказал:

— Сегодня я свободен и отвезу вас на своей машине посмотреть «Центр индустрии».

— Самое главное в Мадрасе?

— Да, пожалуй, самое главное.

Оказалось, что «Центр индустрии» — это одноэтажные строения, внешне напоминающие подмосковные туристские базы. Только окружены эти золотистые дома и домики не соснами, елями и березами, а пальмами и густыми кустами, щедро усыпанными громадными малиновыми, желтыми, белыми и синими цветами.

Представитель администрации «Центра», господин Чети, пригласил нас в один из домиков, и я поняла, что попала на маленький, неплохо оборудованный стекольный завод. В одном из его крохотных цехов перед верстаком сидел двадцатилетний стеклодув, лучший здешний мастер Парамасиван. Рядом с ним стоял пожилой индиец — ученик молодого, как мне объяснили. На широком верстаке была подвижно закреплена маленькая газовая горелка и лежала груда стеклянных трубок, странно напоминающих здесь, в жаркой Южной Индии, солидные голубые зимние сосульки.

Парамасиван берет стеклянные трубки, небольшими щипцами подвигает ближе к себе горелку, и «сосульки» постепенно превращаются в... статуэтку из ракушек, очень похожую на те, которые я видела на Марин Бич.

— Рыбак склеивает ракушки, нанизывает их на нитку, а мы берем эту модель и превращаем случайную удачу талантливого бедняка в народное ремесло! — сказал мне господин Мурти.

В соседних домах мы увидели сделанные из стекла и фарфора тележки, запряженные быками, пальмы и баньяны, фигурки заклинателей змей и слонов. Господин Мурти напомнил мне, что Индия всегда славилась своими изделиями из слоновой кости, сандалового дерева, верблюжьей кости и рогов буйвола и что правительство Индии сейчас стремится развить талант народа, его древнее высокое мастерство, расширить масштабы народных художественных ремесел; используются не только испытанные материалы, но также стекло и фарфор.

— Обратите внимание, как светло в цехах и какая чистота! — с гордостью сказал представитель администрации господин Чети и предложил нам посмотреть жилые дома рабочих. Вот тогда-то мы и увидели женщину, которую я с тех пор мысленно называю Лакшми, хотя в действительности ее зовут Шанбхагам.

Женщина эта, похожая на статуэтку, вырезанную из сучка эбенового дерева, стояла на пороге крошечного коттеджа, окруженная тремя девочками, такими худенькими и миниатюрными, что угадать их возраст было трудно.

— Грейс Камалан — десять лет, Вайолет Мери — восемь, а Роуз Мари — три года, — прошептала мать. Девочки на все наши нелепые вопросы, которые задаются взрослыми в подобных случаях: «Ну, скажи, как тебя зовут? Ну, скажи, сколько тебе лет?» — вообще молчали.

— Они совсем недавно переехали в этот коттедж! — объяснил застенчивость матери и детей господин Мурти.

Глава семейства, Ратнам, всего четыре месяца назад стал работать в «Центре индустрии». До этого он с женой и детьми жил в деревне, в хижине, состоящей из четырех бамбуковых опорок и пальмового навеса.