Александр Маркьянов - Агония 4. Предчувствие беды

• Название: Агония 4. Предчувствие беды
• Автор: Александр Маркьянов
• Жанр: Политический детектив

Четвертая часть саги о тайной войне. Обновлено 17.08.10.

---

Наверное, сейчас многие зададут себе вопрос как же так, как же они тогда смогли нас опрокинуть если у них все обстояло так плохо. Простого ответа на этот вопрос у меня нет. Я считаю что во-первых: мы сами себя опрокинули, верхушка захотевшая прихватизации сделала такое, что не под силу никакому ЦРУ. Второе борясь с ЦРУ мы не заметили, что основной наш враг теперь — тайные, негосударственные, неправительственные организации. Эти организации сделали для крушения СССР не в пример больше чем ЦРУ.

Кабул

05 сентября 1979 года

Постоянно болеть, конечно, невозможно, это будет уже наглостью — но кое-что сделать все равно можно. Проблема была в том что я был один, и не мог пользоваться силами резидентуры. Любая слежка — если это профессиональная слежка — требует привлечения как минимум одной бригады специалистов. Это только в фильме детектив следит за подозреваемым в одиночку, в жизни это не проходит — срисуют моментально. Но бригады у меня не было — был только я один.

Но и в одиночку кое-что можно было сделать, особенно если не спешить. Моим задание было служить живым почтовым ящиком, и я им служил — передал в центр два сообщения от полковника. Но помимо этого каждый день я выделял немного времени — час не больше — чтобы следить за лейтенантом Мустафой Фархади, ставшим к этому времени уже старшим лейтенантом. Поскольку при обычном методе слежки меня бы неизбежно вычислили — я использовал очень сложный и трудоемкий квадратно-гнездовой* метод слежки, каждый раз сдвигая точку наблюдения и не вися на хвосте у объекта больше трех-пяти минут.

И за это время я понял следующее. Первое — объект придерживается обычных маршрутов: дом, работа, рынок. Второе — что за объектом следят…

Следили помимо меня. Две машины, сменяя друг друга — это то что я заметил, возможно были и другие. Скорее всего — афганцы, Царандой. Тайная война была в полном разгаре.

Сегодня я вышел на точку наблюдения уже под вечер. Эта точка наблюдения располагалась как раз на границе старого города, у остатков стены. Почти стемнело, солнце село за окружавшие старый Кабул горные хребты, но все еще светило из-за них,

Остановив УАЗ у тротуара я просто смотрел вперед. Смотрел — и думал.

Какого черта вообще происходит? Какого беса понадобилось Фархади здесь, в Старом городе, здесь же полно контрреволюционеров? Или он тоже? Тоже контрреволюционер?

Пока думал — едва не просмотрел машину Фархади — хорошо хоть белая, заметная в темноте. Он ехал даже без фар — хорошо, значит, ориентируется, не раз и не два тут бывал…

И что дальше? Ехать следом? В Старом городе — однозначный провал, вычислит сразу — там и машин то почти нет, улицы узкие да еще темно.

Но ели он приехал по делам — значит, он должен будет оставить где-то машину и выйти. Где? За дувалом? Возможно. А возможно — и нет.

Надо решать. Верней, решаться…

Решившись, я вышел из машины и пошел туда, куда только что проехал Фархади. В темный лабиринт улиц Старого города…

Лейтенант Мустафа Фархади остановил машину у одного из домов, совсем недалеко от того места, где был въезд за стену Старого города, заглушил мотор. Хотел оглянуться, чтобы удостовериться в том, что мушавер Сергей следит за ним, но усилием воли подавил в себе это желание. Покачал головой — как можно быть таким глупым… Неужели он и в самом деле думает, что может следить за ним, афганцем и офицером в Кабуле и остаться незамеченным?

— Приехал… — в голосе премьер-министра Афганистана Хафизуллы Амина отчетливо звенело напряжение…

Среднего роста, неприметный человек средних лет метнулся к окну виллы, бросил взгляд на двор, на идущего по нему лейтенанта Фархади

— Я пошел — бросил он на пушту, и скрылся в соседней комнате

Человек этот был русским…

— Хуб асти**, Хафизулла-муалим? — приветствовал учителя Фархади

— Все нормально, Мустафа. Он тебя не увидел?

— Нет, учитель. Как вы мне и сказали — я спокойно ехал, чтобы мушавер Сергей ничего не заподозрил.

— Вот и хорошо. Какие новости ты принес мне?

— Товарищ полковник, он ушел.

Мушавер недобро посмотрел на здоровенного детину, которому два дня подбирали армейскую афганскую форму. Ну не было в афганской армии и таких вот здоровяков!

— Что?!

— Простите… командор Али-Бек…

— Вот так. Теперь докладывай.

— Он нашел машину. Покрутился на улице и пошел обратно.

— Он вас не заметил?

— Никак нет.

Полковник, тоже одетый как афганец — но не как пуштун, а как партийный активист, подозрительно прищурился

— Точно нет?

— Точно… господин командор. Мы за ним через НСПУ*** наблюдали. С крыши.

— Смотрите… Иди на крышу, продолжай наблюдение. Увидишь что необычное — докладывай. Возможно — он тут не один.

— Есть!

Вернувшись в комнату, "командор Али-бек" нашел "муаллима Хафизуллу" в крайне взвинченном состоянии — он ходил из угла в угол как попавший в ловушку зверь. "Командор Али-бек" знал это, если Амин перед подчиненными, перед преданными ему сторонниками держал имидж человека спокойного и рассудительного, то наедине он был тем кем и был. Энергичная и деятельная натура его не давала ему самому покоя.

— Почему мы не начинаем? — этот вопрос он задавал каждый раз, когда видел командора**** и задал его сейчас снова

— Надо ли вам это, Хафизулла-муаллим? — ответил командор — поймет ли вас партия, если вы начнете первым?

— Партия пойдет за мной! Кто сделал для партии больше чем я? Улик против банды больше чем достаточно.

Бандой Амин называл "группу четырех", сейчас скрывающуюся в посольстве Чехословакии. Уже снятые с должностей они все еще были опасны. Преданных им офицеров на всякий случай тоже арестовали — но всех ли? Амин как никто другой в афганском руководстве знал, что такое афганская армия. Когда они победили- многие офицеры только после этого узнали, что они были в одной и той же партии. Он сам создавал систему партячеек в армии, которая по степени секретности не уступала ячейкам террористических организаций. Слишком много в последнее время произошло всего, слишком много расколов слишком много расколов слишком много разных соблазнов. Слишком!

А ведь еще не все парчамисты в армии вычищены. И это при том, что офицерский состав больше вступал в Парчам, где командовал предатель Кармаль, сын генерала. Для них своей партией был именно Парчам, не Хальк.

В Афганистане нее было армии. Армия была инструментом политической, а не вооруженной борьбы.

— Подумайте сами, Хафизулла-муаллим — все равно Тараки сделает ход. Он остался один и понимает это. Он должен что-то предпринять. Упредить мы успеем, учитывая количество источников информации во дворце Арк. Еще несколько дней — и все закончится.

— А этот мушавер? Почему он следит за нами?

— Это наше дело. Мы ним разберемся.

— Это не только ваше дело! Он следит за мной, не за вами! Возможно он знает, что произошло тогда!

— Если бы он это знал — он бы не следил за вами. Он просто передал бы эти пленки куда следует. И тогда вас бы просто здесь не было. Мы разберемся…

Каждый профессионал чуточку тщеславен. И самоуверен — особенно профессионал, который до этого провел десятки успешных тайных операций. Вот таким вот самоуверенным и тщеславным — все в разумной пропорции конечно — профессионалом и был тот, кого называли "командор Али-Бек". Он знал того, кого в разговорах звали "мушавер Сергей", он опознал его и доложил наверх. И получил приказ ждать. Ждать и отслеживать ситуацию. Если "мушавер Сергей" здесь — значит его кто-то послал. А послать его могла только одна сила — "Контур". Получалось, что люди из "Контура" знали по меньшей мере часть из афганского пасьянса и активно участвовали в игре — как всегда против КГБ. Ставки в этой игре были предельно высоки, провал мог отразиться на карьерах и судьбах десятков людей, причем не столько в Кабуле — сколько в Москве. В данный момент Андропов не мог спешить — и в то же время не мог не спешить. Спешить было нельзя, потому что все зависело от Тараки, от его действий — он должен был выступить первым и подтолкнуть его к выступлению больше чем уже подтолкнули было невозможно. Но в то ж время он не мог и не спешить — потому что "мушавер Сергей" был в Афганистане и сразу понятно, что он искал. Если он найдет пленки, если он вывезет их в Москву — это будет катастрофой…

В таких вот обстоятельствах, два раза в день отчитываясь перед Москвой и приходилось действовать командору Али-Беку. Возможно это было следствием усталости и сложной оперативной обстановки — он работал в чужой стране, только-только выучив язык, в условиях противодействия и сознавая свою меру ответственности. Возможно — командор Али-Бек просто постарел — ведь ему было уже за пятьдесят. Но как бы то ни было — он допустил ошибку. Страшную ошибку.