Юрий Иванович - Найти себя

• Название: Найти себя
• Автор: Юрий Иванович
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44785-5

Любая тайна тщательно скрывается от непосвященных. Но есть среди тайн такие, знать которые настолько опасно, что стоит семь раз подумать, прежде чем отправляться в поход за истиной. Борису Ивлаеву повезло. Он не только узнает о существовании иного мира, он в него попадает и при этом остается в живых, несмотря на смертельные ловушки. Только вот незадача: число тайн множится здесь с сумасшедшей скоростью, впрочем, с не меньшей скоростью растет и число подстерегающих Бориса опасностей. И людоеды, в лапы к которым попадает наш путешественник, еще не самое страшное, что грозит ему в новом мире.

---

Хоть я об этом поступке никогда не жалел, но ради собственного здоровья лучше бы я подобного рукоприкладства со своей стороны не допускал. Потом недели две я ходил весь в синяках и с ноющими от болей суставами. Подружки оторвались на мне по полной программе. Хотя после этого случая Машка избегала при мне как заниматься сексом, так и целоваться с другими парнями. Но мне-то от такой постановки вопроса легче не становилось! Только хуже. И настолько хуже, что вот как раз тогда и стали во мне зарождаться мысли о самоубийстве.

По следам нашей развратной королевы и следуя ее личному примеру, двинулись и наши бравые амазонки. Как это ни покажется диким и вульгарным, но их я тоже ревновал. Хотя и не так яростно или с кровожадными намерениями растоптать, разорвать и уничтожить. Не знаю, что втемяшилось в мою слаборастущую голову, но я почему-то считал такое блудливое поведение страшным предательством с их стороны. Радел над их нравственностью, как истинная наседка, и даже уговаривал в том смысле, что им необходимо дождаться для себя приличной пары, выйти благополучно замуж, а уж потом заниматься сексом, сколько и как им заблагорассудится.

Наверное, что-то в моих нравственных поучениях сильно смешило подружек. Потому что они в ответ хохотали как подорванные, потом переходили к ругани и оскорблениям, а потом принимались надо мной издеваться в привычной для нашей компании манере. Еще и приговаривали при этом, душа меня цепями и вытворяя самое постыдное:

– Значит, нам можно заниматься сексом только с мужьями?

– Да! – хрипел я.

– Может, ты еще и сам нам мужей станешь выбирать?

– Желательно, – раздавался мой хрип в ответ. – Я вас всяким отморозкам не отдам!

– Ух ты, какой добренький! А если ты нам до самой старости мужей не отыщешь?

– Отыщу!..

– Да?! А пока будешь их искать, то так и будешь нас использовать в сексуальном плане?

– Мне можно, я в мужьях не считаюсь! – вырывался я из-под кучи их напряженных тел. – К тому же это не я вас, а вы меня используете как хотите!

– Бунт! – вопила наша королева, чуть не отрывая мне при этом ухо. – Да ты, подлый Понч, покусился на сами устои нашего государства?!

Мне было больно, я задыхался, но таки делал последнюю попытку хоть как-то убедить в своей правоте:

– Не путайте политологию, ваше величество, с нашими ролевыми играми! Тем более что вы для меня самые близкие подруги, и я несу за вас самую большую моральную ответственность.

В ответ они еще громче смеялись, обзывали меня уродливым ханжой, а потом еще долго шуточно казнили всякими изуверскими, по их мнению, способами. Так что все мои потуги по поводу правильного воспитания и ограждения моих подруг от интимной близости с другими парнями никакой пользы не приносили.

Зато к концу предпоследнего нашего года обучения в школе я вывел для себя одну важную аксиому. За редким исключением, все партнеры как Машки, так и Веры с Катериной оставались только разовыми любовниками. На второй раз соглашались лишь те несколько «исключений», которые можно было пересчитать по пальцам одной руки. Как только у подружек доходило с парнями из цикла «Очередная жертва» или «Опытный экспонат» до дела, так после этого те исчезали из их жизни или на следующее утро, или в течение последующего часа. Причем в подавляющем большинстве случаев виноваты были именно девчонки. То им не нравилось, как партнеры целуются, то – как обнимают, то – как со всем остальным справляются. А если подруги в конечном итоге не успевали еще и оргазма получить, то начинались такие истерики, угрозы, царапания и удары, что мне оставалось только злорадствовать, тихо хохотать в соседней комнате и мысленно восклицать: «Так вам и надо, сучки позорные! Не хотите меня слушаться, то так и до самой пенсии оргазма не получите! И вообще фригидными станете! Дуры!»

Хорошо, что мои мысли в тот момент не прослушивались, не то бы меня так поколотили, что мама родная не опознала бы. Как правило, после таких неудачных экспериментов королева расслаблялась или со мной, или издевалась над лисичками. Те тоже в притеснении слабого и маленького товарища моральными терзаниями не омрачались.

Как это ни странно могло прозвучать, но я, со своей стороны, даже гордился иногда своими умениями в наших ролевых играх. Потому что в течение первых пятнадцати минут мог доставить оргазм всем троим. Потом, в течение часа, еще по одному разу. А когда наши игрища растягивались на несколько часов, то любая из моих подружек получала восторженное блаженство и все три, а то и четыре раза. Правда, мне при этом они и сами частенько помогали, но кто лучше меня знал все их эрогенные зоны? Кто лучше меня ведал об их привычках и предпочтениях? Кто лучше меня умел предугадывать любое их желание лишь по движению ладошки или измененной модуляции голоса? Правильно – никто! Жалко, что мои умения, знания и врожденные данные пламенного любовника из подруг никто никогда не ценил. Все свои ярко выраженные удовольствия они приписывали только себе, ну и, вполне естественно, непревзойденному таланту «ее величества».

Правда, я чаще и чаще в последнее время стал ловить себя на мысли, что внутренне начинаю обращаться к Машке с какой-то издевкой и уничижением, добавляя к обращению одно словечко: «ваше мелкое величество». И всеми силами старался сдерживаться и не ляпнуть при Марии подобное обращение вслух.

Вот так и жил под гнетом непонимания и оскорблений.

А забывать о мыслях про самоубийство мне помогало стремление к знаниям, повысившаяся тяга к учебе и возросшие невероятно объемы технических работ. Работал и учился я как проклятый, осознав наконец такое понятие, как «тягловая лошадь». Изматывался полностью и порой даже засыпал с раскаленным паяльником в руке. Но только оставаясь в своей комнате или на чердаке деревенского дома в Лаповке, я обретал себя как личность, начинал полноценно жить и порой забывал о жгучей ревности к своим подругам. В некотором роде мне удалось даже создать маленькое государство в государстве, четко ограничив в моей технической вотчине любые импровизации, игрища и попытки повеселиться. Вначале лисички, а потом и само «ее мелкое величество» стали с уважением относиться к многочисленным полкам, баулам, этажеркам и развешанному повсюду хламу. И когда я покрикивал на них: «Не трогайте это!» – лишь презрительно кривили губки, выдавали очередное оскорбление и с гордым видом давали понять, что плевать они на меня хотели. Но – отступали! Так что некоторыми победами в плане своего освобождения из рабства я тоже понемногу стал гордиться. Увы! Если бы только это помогало избавиться окончательно от ревности и остальной зависимости в нашей компании!

Но опять-таки возвращаясь к техническим средствам. Уже на осенних каникулах предпоследнего года обучения мы значительно попытались расширить и сгустить нашу сеть наблюдения как за лесом, так и за участком прилегающей к нему каменной гряды. Но тут нам страшную подножку подставила погода: ранние холода вкупе с проливными дождями и снегом обрушились на нашу голову совершенно неожиданно. Мало того что мигалки срабатывали спонтанно, когда и как хотели, так они еще от влаги выходили из строя, и вся наша сеть превращалась в тончайшую, еле видимую паутинку.

Первые несколько дней каникул я еще мотался по лесу как угорелый, гоняя более здоровых, чем я, раза в три подружек, как только вздумается. Не обращал при этом внимания ни на кашель, ни на сухость в горле, ни на ломоту в костях. Как следствие: на четвертый день свалился в горячке. А накануне повалил такой густой снег, что уже к утру Лаповка осталась без связи, электричества и годных для проезда путей сообщения. Так что меня опять лечил своими народными средствами дед Назар. В бессознательном состоянии я провалялся около шести суток и помню этот отрезок времени лишь как сплошной, обволакивающий все тело жар. Жар вытягивал из меня все жизненные соки, выжигал внутренности, испепелял сознание и с самого начала настойчиво твердил: «Ты умрешь!» Наверное, и умер бы, если бы не прохладная благость на моем лбу. Кто-то догадался класть мне на голову то л и холодный компресс со снегом, то ли просто мокрую тряпку, но именно эта божественная прохлада и удержала мою ниточку жизни возле искалеченного тела. Если бы не это чудесное охлаждение лба, жар бы меня умертвил.

Очнулся я ранним утром и начал со стоном шевелиться, одновременно потирая слипшиеся глаза. Тотчас спальня наполнилась шумом, забегали вокруг подружки, засуетился дед Назар, принесли свет, и показались мои родители. Оказывается, они только пять минут назад добрались сюда на арендованном джипе через двухметровые сугробы. И впервые они мчались сюда с нехорошим предчувствием, особенно мать рыдала, когда узнала о моей болезни и полностью бессознательном состоянии:

– Я знала! Я чувствовала! Что-то случилось с Боренькой!

– Ну теперь уже все хорошо, – пытался я улыбнуться.