Юлия Трунина - Нимфа в камуфляже

• Название: Нимфа в камуфляже
• Автор: Юлия Трунина
• Жанр: Фэнтези

---

— Как голова орла, — м-да, ну не зад же льва ему одевать?

Кто не знает, грифон — это гибрид льва и орла, кстати, абсолютно природный гибрид, то есть маги не приложили руку к его созданию.

— Какой рост у Пророка?

— Не знаю, — вот это отрицательная сторона подчинения — объект не может сам думать, он выдает только точные сведения, а нормальный бы ответил, примерно, четыре с половиной локтя, примерно, четыре локтя…

— Где ты встречалась с Пророком?

— В саду.

— Где находится этот сад?

— Около королевского дворца, — интересно, это ж, какое положение при дворе нужно занимать, чтобы так обнаглеть? Ни меньше чем член Совета! Кстати, а не поэтому ли Совет смог пригрозить Такории войной?

— Где вы договорились встретиться с Пророком в следующий раз.

— Нигде.

— А как ты должна доложить о результатах эксперимента?

— Пророк сказал, что сам меня найдет.

Ну и что мы имеем?

А ничего: ни имени, ни описания внешности, ни роста и даже место встречи не известно… М-да, тупик, однако.

— Голос Пророка тебе знаком? — может он шепелявит или заикается?

— Не знаю, — не поняла, ответ должен быть — да или нет.

— Ты раньше слышала этот голос не от Пророка?

— Не знаю, — что бы это значило?

Если бы она узнала, то сказала бы, значит, не уверена… сомнения у нее, а потому ни да, ни нет.

— Тебе кажется, что ты слышала голос Пророка не от Пророка?

— Да.

— Кто говорил голосом Пророка?

— Не знаю.

— Ты видела того, кто говорил голосом Пророка?

— Да, — что-то здесь не сходится.

— Ты видела лицо того, кто говорил голосом Пророка?

— Нет, — так, приплыли, всю ночь гребли, а лодку отвязать забыли.

— Где ты слышала голос похожий на голос Пророка? — попробуем отсюда.

— В "Сером ястребе", — что-то знакомое, вот что-то вертится в подсознании, что-то…

— Что такое "Серый ястреб"?

— Трактир, — ага, вспомнила!

У вас, что там гнездо? Всех в этот трактир тянет?! Нет, определенно, надо посетить эту достопримечательность Бэл'Лиона. Кстати, а не приложил ли орден руку к покушению на Владыку Вирдириона? Но это ж глупо, если они собираются…

— Пророк обещал, что отведет вас Сиан'омери?

— Да.

— Старшие эльфы хотят впустить других эльфов к себе?

— Нет, — ничего не понимаю, как же этот gikaj'an Пророк собрался их вести, он вообще знает куда идти-то?

— Пророк знает, где находится Сиан'омери?

— Нет.

— Куда же Пророк поведет орден, если не знает где Сиан'омери?

— Не знаю.

Вопросы только прибавились, а ответов как не было, так и нет. Надо выбираться от сюда и двигать к своим, вот только вопрос: откуда от сюда и где теперь свои, а, главное… кто теперь свой?

— Где мы находимся?

— В комнате, — незамедлительно ответила эльфийка. Можно было еще спросить, где находятся комната, где дом, улица, город…, но, боюсь, мое знание местности на эльфийский регион не распространяется.

— Как вы меня сюда доставили?

— Через туннель? — у эльфов…? Туннели…? Куда катится мир, скоро появятся друиды-некроманты.

— Где проходит этот туннель.

— Под домом, через лес к Уединению.

— Что такое Уединение?

— Особняк, принадлежащий королевской семье, — нехилый размах у ордена!

— Далеко Уединение находится от Кен'Атари?

— Да, — дальше продолжать нет смысла, в Уединение меня, скорее всего, доставили телепортом и, скорее всего именно это, как толчок чужой Силы, я и ощущала.

— Кто-нибудь, кроме членов ордена Тень Грифона, знает, что я здесь?

— Нет, — сдается мне, что мое возвращение не планировалось.

— Кто еще есть в доме, кроме меня, тебя и твоей ученицы?

— Кухарка, горничная и двое стражников, — обосновалась она здесь прочно.

— Где твои записи по эксперименту?

— В сейфе.

— Где сейф?

— В моем кабинете.

Загляну в сейф и дергаю отсюда. Попробую добраться до столицы и связаться с Оссолоэтом. Он должен понимать, что в первую очередь такие организации угроза правящей династии, а бумаги целительницы будут весомым аргументом.

Я решила усыпить ее, чтоб не шумела, но уже перед самым заклинанием убрала подчинение и спросила:

— Тебе не жалко меня было калечить?

— Нет!!!- злоба выплескивалась вместе со словами. — Ненавижу тебя!!!

— Ну, это сейчас, а до этого я тебе ничего не делала, мы даже не встречались.

— Все вы люди — свиньи… жадные, похотливые, грязные свиньи!!!

— И это говорит эльфийка предавшая корону ради постели любовника! — я слегка просканировала ее сознание и теперь знала причину вступления в орден.

— Ненавижу!!! Тварь!!! Будь ты проклята!!! Надо было сразу тебе глаза вырезать или руки отрезать, посмотрела бы я тогда, как бы ты восстановилась.

Мне стало противно. До этого я была об эльфах лучшего мнения. Да, они высокомерны, заносчивы и своенравны, но… достоинство и честь для них всегда было превыше всего.

Я медленно погрузилась в подсознание целительницы, а потом резко вышла… та дернулась всем телом и повалилась на бок, изо рта у нее тонкой струйкой текла кровь. Глаза у нее остались открыты, она все слышала и понимала, но ни двинутся, ни даже рот открыть, чтобы закричать, не могла.

Я наклонилась, что бы она видела мое лицо:

— Знаешь, почему твои предки, во время Межрасовой войны, при всей их силе и магии никогда не воевали с «внушителями», и если разведчики доносили, что с противником есть ментальный маг, то они разворачивались и отступали? — Она таращилась на меня, и я впервые увидела в ее глазах страх и сомнение. — Да потому, что даже при всем своем самомнении понимали, какие будут последствия, что слишком большие потери придутся на одного мага. Вы не поняли этого, поэтому готовьтесь к последствиям.

Я вышла из комнаты и двинулась вдоль коридора. Во мне не было ни жалости, ни стыда, только злость с поганым привкусом страха. Я была из тех людей, которые считали, что лучше умереть здоровым, чем жить калекой. И осознание того, что я могла очнуться без рук, без ног или слепой, меня бесило и пугало.

Мой самый страшный сон… осознать собственное бессилие, быть беспомощной, когда вокруг враги.

Страх пришедший из детства, когда один за другим я хоронила брата, мать, отца… сестренку… За нее я цеплялась до последнего. Боялась потерять последнюю из моей семьи. Я резала себе руки, чтобы давать ей свою кровь в молоке. Люди говорили, что моя кровь особенная, целебная, поэтому я смогла перебороть Желтую Смерть — чуму… Но она ее не спасла. А я все равно упрямо шла на кухню, спотыкаясь об трупы слуг, ни у кого уже не было сил перетаскивать их даже в отдельную комнату, тем более сжигать. Грела молоко, выдавливала кровь и вливала в ротик двухмесячной сестре… Все делала сама, не подпускала няню, и меняла пеленки… и качала колыбель… и пела колыбельные, хотя та, была три дня как… мертва.

А потом я копала могилы в мерзлой земле, там, на заднем дворе замка Нерушимый, где когда-то был мамин садик. Из центральных ворот, чтобы позвать на помощь или духовника, я выйти не смогла.

Когда селяне в окрестных селах прознали, что в замке чума, а потом когда дошло, что умер князь, то мужики завалили входные ворота и попытались поджечь "чумное гнездо". Огонь не смог пересилить защитных заклинаний, и замок оправдал свое названье.

Я металась среди остальных запертых бедолаг и просила выпустить… просила позвать мою бабушку… Ведь я была жива и не болела.

Но хмурые мужики с повязками на лицах молча делали свое дело. Я взобралась на вышку, где стоял околевший стражник, и кричала до боли в горле, чтоб позвали мою бабушку. Но тогда сестре королевы расскажут, как пытались заживо сжечь ее внучку. А это неминуемая казнь. И они уходили, а я все кричала и кричала… Тогда один развернулся и бросил в вопящего от страха ребенка камень, выкрикнув:

— Заткнись ты, без тебя тошно!

Камень пролетел мимо, а я впервые осознала, что мир не так прекрасен, как любила повторять мама, и закричала тоже, что остальные:

— Будьте вы прокляты! — первые слова ненависти в моей жизни.

А потом я скрывалась вместе няней моей младшей сестры в подвалах замка от обозленных слуг, которые считали, что заразу принес мой отец, и пытались хоть на ком-то из "проклятой семейки" выместить свою боль. Затем пришел голод, и я узнала, что запеченная в углях крыса может быть не хуже жаркого из ягненка… только ее поймать труднее.

Но вот голоса с верху стали доноситься все реже и реже, и добрая няня Янара однажды не проснулась, оставшись лежать окоченелой. Я вылезла на поверхность. В живых не осталось никого… Только я, несколько собак, которым удалось перехитрить голодающих людей, и вороны…

Как я тогда не сошла с ума и дождалась отряд, присланный бабушкой? Не знаю… Бабуля молодец, не получив от сына весточку в течение месяца, она забила тревогу, которую сумела передать своей сестре.