Ричард Хелл - Погнали

• Название: Погнали
• Автор: Ричард Хелл
• Жанр: Контркультура

---

Все мечтают о чем-то своем, все зациклены на себе, все очень чувствительны к грубой лести, у всех свои слабости, которым здесь потакают вовсю – вульгарно ласкают и гладят по пузу наше непомерное самолюбие, тянут из нас деньгу. Это обидно – когда тебя держат за идиота, но мы все равно поддаемся на эту уловку. Я отдам тебе все свои деньги, только дай мне почувствовать себя пупом земли.

Я устал, меня все раздражает. Я напряжен и встревожен – наркота почти на исходе. И я знаю, что будет завтра. Завтра я буду почти в невменяемом состоянии бегать по улицам в поисках местных дилеров. Да, именно так все и будет, я знаю. Но все равно добиваю остатки спида, оставив на утро самую малость.

Вставляет нормально: насморк проходит, боль в мышцах тоже слегка отпускает, но настроение по-прежнему на нуле. Я весь раздраженный и злой. Включаю телик. Какая-то идиотская комедия про подростков, которые ржут, как кони, над дебильными шутками, так что тянет блевать. Хочется схватить за волосы вон ту жирную телку и вон ту, симпатявую, и со всей силы столкнуть их лбами, так чтобы их черепушки разбились, как перезрелые овощи, и пусть их скушают жуки-червяки. Перерыв на рекламу – тот же непробиваемый идиотизм. Меня сейчас точно стошнит. Зловещий слезливый ролик от «социальной службы»: беспризорный ребенок, вроде бы девочка, с явными замашками потенциальной убийцы. «Заберем ее с улицы…» Американские улицы, судьба-злодейка…

Хочется спрятаться от всего этого, убежать далеко-далеко, но бежать некуда, и я сижу, весь подавленный и убитый. Крисса меня не обогреет, не приютит. Какого хрена я здесь делаю? Хочу домой, в Нью-Йорк. Деньги, машина, кредитная карточка, номера с кондиционером, Крисса и все остальное – на фига мне все это, если нет наркоты?! Без наркоты я вообще никакой. Неужели вам непонятно?! Вы все, что – сговорились?!

Блядь, блядь, блядь. Впереди еще одна ночь. Снаружи – шум уличного движения, жидкий радужный свет, и эта комната, равнодушный гостиничный номер в Рено, штат Невада, и сальная корка смерти, вторгающейся исподволь, время, наждачные струпья, напластования теста из времени облепляют меня, лезут в рот, вкус, запах пота, прогорклый запах времени, растраченного впустую, тошнотворный запах дерьма и блевотины. И рядом нет никого. Вообще никого. И я столько раз проходил через это, для меня все знакомо, и я знаю, что тут ничего не поделаешь, надо просто терпеть и ждать, пока оно не пройдет само. Что-нибудь предпринимать – бесполезно, и к тому же, я слишком слаб, чтобы что-то предпринимать.

Крисса не знает, каково мне сейчас. Я говорю ей, что мне не нравится этот город, он нагоняет на меня тоску. Мне страшно. Я боюсь предстоящей ночи, но это покорный, смиренный страх. Страх солдата на фронте. Добиваю последний запас. Дорожка – тоненькая, как нитка. Звоню в обслуживание номеров и прошу принести ужин, пока я еще могу есть. В маленьком холодильничке – неплохой выбор спиртного, и у нас еще осталось немного травки.

Крисса думает, что я избавился от своей пагубной привычки. Я тоже так думал. И, может быть, так оно и есть; может быть, меня просто корежит от общего недомогания, может быть, я подхватил легкий грипп, а тут еще и бессонница, как назло, и основная моя проблема – страх перед незнакомой открытой реальностью, но это уже не имеет значения. В таком состоянии я ни на что не способен. Мое главное дело – поиски дозы. Без дозы все остальное вообще нереально.

Я забираюсь в постель. Пью, курю, смотрю телик и жду. Криссе я говорю, что, похоже, слегка простудился. Из носа течет, я постоянно чихаю. Когда она засыпает, я приглушаю звук на телевизоре. Я то смотрю телик, переключаясь с программы на программу, то пытаюсь читать, но вообще ничего не воспринимаю. Похоже, я скоро засну. Но потом придется просыпаться – а просыпаться совсем не хочется. Выключаю свет, и еще долго ворочаюсь на постели, и засыпаю только под утро. Простыни все промокли от пота.

Полдевятого утра. Принимаю душ и выхожу на улицу – не потому что мне так уж хочется выйти, а потому что я просто не представляю, что еще делать. Людей на улицах мало, и большинство из них – пьяны в хлам. Прохожу пару кварталов и понимаю, что идти, собственно, некуда. Еще слишком рано, и это не Нью-Йорк. Я понятия не имею, где здесь добывают продукт. В общем, я потихоньку впадаю в уныние, похоже, что все бесполезно, и надо смириться, но я парень упрямый, и продолжаю ходить кругами, непонятно на что надеясь. Яркий солнечный свет режет глаза.

Прохожу мимо свадебных часовен, где можно пожениться, не выходя из машины. Мимо ломбардов и казино. Мимо порнографических кинотеатров. Кто туда ходит? Зачем? Не знаю, и знать не хочу. Это невежливо и неприлично – все равно, что таращиться на обожженное лицо человека, пострадавшего при пожаре. Я не из тех, кому любопытны чужие увечья и боль. У них тоже есть чувство собственного достоинства, но это не моя метафора. Просто мне грустно и страшно – страшно увидеть в них себя. От людей в этом городе у меня все чешется, хочется просто смахнуть их с себя, как насекомых, и добыть дозу, и улететь.

Я не хочу, чтобы Крисса видела меня в таком раздрае, так что я продолжаю бродить по улицам. Покупаю газету и сажусь на скамейку, нагретую солнцем. Сижу часа два, убиваю время: читаю, курю. Самочувствие – хуже некуда. Из носа течет, все тело в поту. Только это не настоящий пот, а та вонючая, как испорченный сыр, испарина, когда все, что есть мерзкого у тебя внутри, выступает сквозь поры наружу. Живот крутит от боли, все мышцы как будто сведены.

Ближе к полудню я, наконец-то, отслеживаю в толпе пару-тройку парней и девчонок, которые, вроде бы, могут избавить меня от страданий. Мелкое уличное хулиганье, костлявые мальчики, которые отпускают усы, чтобы казаться старше, и размалеванные девчонки: прыщи, хмурые взгляды, татушки, одежда из секонд-хэнда.

Я встаю со скамейки и опять начинаю ходить кругами в поисках нужного человека, к которому можно будет подкатиться. Украдкой оглядываюсь по сторонам, чувствуя себя школьником-дегенератом – тем самым придурком, которого никогда не берут играть, или если берут, то последним. В общем, хожу по улице, плотно сдвинув платины защитного панциря. Ощущения странные: как будто мне трудно передвигаться. Какой-то я весь заторможенный и неуклюжий. Одеревенелый. Мне надо держаться легко и раскованно, чтобы расположить к себе этих мальчиков-девочек, моих братьев-сестер, но я себя чувствую просто последним лохом, которого только ленивый не кинет, и я знаю, что это заметно.

Я старый, больной идиот, которому надо ширнуться. Деньги у меня в кармане – это не мои деньги. Это их деньги. Я – как солдат-дезертир, который знает, что его обязательно засечет патруль. Я понимаю, что так нельзя, но ничего не могу поделать. И что хуже всего – вдруг приходит мне в голову, – они могут подумать, что я какой-нибудь робкий педик, который вроде и хочет с ними заговорить, но никак не соберется с духом. Блядь. Я хочу быть крутым и развязным, хочу быть таким же скучающим и молодым, и чтобы мне все было по хую, хочу говорить на их языке – но, как говорится, имею желания, но не имею возможности. Я растерян, надломлен. Я на грани отчаяния.

Останавливаюсь напротив задрипанного магазинчика одежды, перед входом в который собралась небольшая компашка. Надеюсь, что кто-то из них подойдет ко мне, как это всегда происходит в Нью-Йорке. Но они меня не замечают. Верней, замечают, но в упор не видят. Я вижу, что я их нервирую, но все равно продолжаю стоять и ждать. Минуту, еще минуту, еще минуту. Наконец, один из парней отрывается от компании и куда-то идет. Я быстренько перехожу через улицу и устремляюсь вдогонку.

– Привет, – говорю.

Он только косится на меня, но молчит.

– Слушай, парень, – продолжаю я, – я, вообще-то, нездешний, и мне сейчас очень погано. Мне надо ширнуться, но я не знаю, где тут у вас достать джанк. Может, ты мне поможешь? Я заплачу.

Он как будто меня и не слышит.

– Вот, видишь, – я задираю рукав и демонстрирую исколотую вену.

– Ты откуда? – говорит он.

– Из Нью-Йорка.

– Я там был один раз. Девчонки у вас там классные. Ты «У Джорджа» бывал?

– У Джорджа?

– Ага, такой бар в Виллидж.

– В первый раз слышу.

– Сходи как-нибудь. Клевое место.

– Угу, я запомню. – Блядь, блядь, блядь. – Так как тут у вас с наркотой?

– Здесь тебе не Нью-Йорк. Могу достать малость грибов.

– Я уже понял, что здесь не Нью-Йорк. Мне нужен джанк.

– Я подумаю, что можно сделать.

– Ага, ты подумай. А я в долгу не останусь.

– Свяжемся тогда позже.

– Ага.

– Мне надо будет взять тачку…

Я достаю из кармана двадцатку и сую ему в руку. Он смотрит на деньги.

– Где ты остановился?

– В отеле. Но туда нельзя. Может, где-нибудь встретимся? Говори, где и когда.

– Ну, давай на Четвертой, возле «Харди». Это здесь, за углом. Тебе сколько нужно?

– Чего сколько – граммов? Ну, где-то на сотню баксов давай, ага? Может быть, больше. Все зависит от качества.