Валерий Горбань - И будем живы

• Название: И будем живы
• Автор: Валерий Горбань
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19780-Х

Этот роман справедливо назвать сагой о чеченской войне. Десятки судеб, перемолотых в ее жерновах, шокируют звездной яркостью, искренностью и исчерпывающей правдоподобностью. Это роман о тех, кто с надсадным хрипом вырвал федеральные войска из позора первых поражений и поднял к блестящим победам. Это роман о тех, кто ежедневно поливал своей кровью землю Чечни; кто, не различая званий, ведомств и родов войск, называл друг друга братишками; кто делился друг с другом патронами и хлебом. Эта сага о тех, кто материл «тупых вояк» и «долбаных ментов», но тут же лез в огонь, чтобы вырвать их из зубов смерти…

---

— Да, ладно, пиши первые две фразы: «Саца! Чекх вала». И так понятно, что если проход запрещен, то нефиг лазить, — принял мудрое решение старшина.

Змей не стал вмешиваться. Так — значит так…

Оставалось осмотреть еще один объект. Прямо над блоком нависал строящийся двухэтажный частный особняк, да еще и с мансардой. Домина этот был уже практически закончен. Судя по всему, оставались только отделочные работы. Дорогущий кирпич в обернутых полиэтиленом блоках, ящики с мраморной плиткой и коробки великолепного кафеля говорили о том, что внутреннее убранство этого сооружения должно будет соответствовать его помпезному внешнему виду.

— Как тебе избушка? — кивнул на особняк Змей подошедшему Пушному.

— Плохо живут бедные чеченцы. Совсем ограбили их русские империалисты, — печально вздохнул в ответ сапер, ютившийся со своей стремительно нараставшей семьей в однокомнатной квартире.

— Ну, пойдем, посмотрим, что там у этих бедняков внутри делается. Вояки говорили, что дом жилой, оттуда стрелять никто не будет. Но, свой глаз-алмаз. Да и не очень-то похоже, что там уже кто-то поселился.

Вот и верь после этого людям! Недостроенный особняк принадлежал большой семье, которая жила здесь же, рядом, через забор, в домике поскромнее. Но, пока шли боевые действия, работы в пустующем здании они прекратили. Никто в нем не жил, и никто его не охранял. Залазь на чердак и бей любого бойца на блок- посту через круглые отдушины — на выбор.

Правда, по словам хозяев, ни они, ни чужие люди пока в этот дом соваться не рисковали. Похоже было, что там кто-то понаставил мины.

Пушной загорелся немедленно:

— Змей, надо чужое все поснимать, свое поставить. Мы ж не знаем, кто минировал! А вдруг духи? Придут, обойдут свои ловушки и перестреляют нас, как кур на насесте!

— Погоди…

— Ну, хоть посмотреть!

— Ладно… Только осторожно там. Мы тебя прикроем снизу.

Змей, сидя на крылечке особняка вместе с двумя бойцами, терпеливо дожидался результатов инспекции. Пушной был прав. Людей на то, чтобы перекрыть постами и этот дом, не хватит. Значит, надо так его нашпиговать всякими подарочками, чтобы никто чужой, особенно ночью, не смог туда забраться безнаказанно.

Взрыв Змей не столько услышал, сколько почувствовал. Крыльцо вздрогнуло, поддав их снизу крепким толчком. И тут же, из круглых отдушин мансарды вылетели длинные струи пыли. Будто огромный пылесос прорвало.

Змей подлетел, как подброшенный катапультой.

Сердце екнуло и бешено запрыгало в грудной клетке.

Подрыв! Ах, Пушной-Пушной! Не дай Бог! Что я твоей Татьяне скажу, когда она придет своего мужа встречать: пятилетняя дочка у подола и двойнята на руках…

Бойцы рванулись было вовнутрь дома, откуда повалила пахнущая смертью смесь все той же пыли и тротиловых газов.

— Стоять! Еще и вы нарветесь!.. Я пойду. Смотрите по сторонам.

Змей, до боли сжав зубы и до рези в глазах всматриваясь под ноги, осторожно вошел в прихожую. Свежая пыль припорошила следы Пушного, но рубчатые следы его ботинок были все же видны на толстой подушке старых наслоений. Вот по ним и ступал осторожно командир, готовясь увидеть в конце этой цепочки, ведущей на верхние этажи, тело своего сапера.

Но это тело, азартно скаля зубы и на ходу сматывая фал саперной кошки, уже само спускалось по деревянной лестнице навстречу Змею.

— Хитрые, твари! Но нас тоже не лохи учили! Я их заморочку убрал. Надо в отряд смотаться, взять кое-что, будет им сюрпризик!

— Ты сначала скажи, что за сюрпризики ТЫ нам устраиваешь? А?!

— Да они там под обычной растяжкой противопехотную мину на неизвлекаемость поставили. А я ее — кошечкой…

— Ты!.. Кошечка! — Змею так захотелось треснуть брату-омоновцу по радостно сверкающим зубам, что он аж отступил на шаг, от соблазна подальше, — Ты нас предупредить не мог?! Мы тебя уже хоронить собрались!

— Да… что-то не подумал…

— Уф-ф-ф! — Змей вытер мокрый лоб, вышел на крыльцо и тяжело опустился на грязные, но теплые, а главное, твердые, в отличие от его собственных ног, доски. — Сигарету дайте!

Бойцы удивленно посмотрели на командира. Всем было известно, что он не только сам не курил, но и курильщиков отрядных гонял за дым в кабинетах и за бычки на заснеженных дорожках возле здания ОМОН. Откуда им было знать, что именно потому и воевал командир с курцами так беспощадно, что сам когда-то смолил не по мелочи. И, бросив это пагубное занятие, стал очень тяжко переносить «вторяковый» дым, извергаемый другими.

Змей, отмахнувшись от зажигалки, сидел, вертел у себя под носом пальцами с размятой сигаретой и потихоньку оттаивал, наслаждаясь запахом хорошего табака, теплом, исходящим от крылечка и покоем, возвращающимся в перебулгаченную душу.

По улице, мимо блок-поста тек почти непрерывный поток транспорта. Шли люди. Досмотровая группа, закрыв лица от пыли матерчатыми косынками, уже вовсю работала, выборочно проверяя машины и документы у водителей. Иногда останавливали и пешеходов. Народ вел себя по-разному. Кто-то злился, кто-то был равнодушен, кто-то улыбался и шутил.

А две девчонки-чеченки, лет по восемнадцати, построив глазки омоновцам, оживившимся при их виде и решившим непременно проверить у них документы, вдруг прыснули, а затем и вообще расхохотались в голос.

— Что у вас там написано? — одна из них показала пальцем за спину бойцам.

Те оглянулись.

У въезда на территорию блок-поста, на протянутой проволоке Мамочка гордо развешивал не просохшие еще таблички.

Старшина услышал вопрос.

— Тут написано: «Стой! Проход запрещен». Не понятно, что ли?

Девчонки снова закатились смехом.

— Да что такое?

— Совсем не так!

— Ну, да?! Вот же, мне говорили… — Мамочка достал «полнометражную» табличку и помахал ею перед хохотуньями.

Те развеселились еще больше:

— Это вы сократили так?

— Ну…

— Это вы по-русски сократили… Тут про стрелять совсем ничего нету. «Саца» — это «стой». А «Чекх вала мегар дац»… Совсем по-русски тут не скажешь. Но, приблизительно, если все вместе читать по словам, то будет: «Проходить быстро запрещено». Наверное, ваши хотели, чтобы люди останавливались для проверки. А без последних двух слов получается: «Стой! Проходи быстро»…

— Ну что, изобретатели? — после занятий по чеченскому языку Змей окончательно отошел от последствий саперной «тренировки».

— А ну их! Ни разу ни русские… — отмахнулся старшина.

— Вот то-то, брат. Это нам — первый урок. Помнишь: «В чужой монастырь со своим уставом»? А ведь нам, хочешь не хочешь, надо искать с этими людьми общий язык. И не только в таких табличках…

Змей

Вот и закончилась наша первая боевая ночь в Грозном.

Закончилась без суеты, без страха. И если поцокали мои орлы зубами, то не из-за пулявшей всю ночь по блоку «биатлонки», и не из-за автоматчиков, точно исполнивших прогноз старлея, а только от неожиданного после вчерашней дневной жары ночного заморозка.

Так что, командир, через левое плечо поплюй, но, похоже, можешь себя поздравить.

Пусть командировка только начинается. Пусть это всего лишь одна из предназначенных твоему отряду сорока пяти ночей. Пусть война в любой момент может подкинуть любой страшный сюрприз. Вон как с Дэном судьба обошлась. Не удалось нам встретиться…

А все-таки — ты готов. И орлы твои готовы.

А солнышко снова шпарит.

Воспоминания о ночном заморозке вместе с потом из-под «Сферы» солеными ручейками утекли. Даже странно подумать, что дома еще сугробы лежат, и метели вовсю буянят. Сейчас бы окрошечки холодненькой… Кстати, давеча, когда шли на базу из ГУОШа, проезжали мимо рынка. Похоже, в Грозном народ действует по правилу: война войной, а торговля по расписанию. На рынке народу полно и издалека видно, что прилавки зеленью забиты. А хочется зеленочки-то, травки-силосу, витаминчиков! Правда, мужики в комендатуре говорили, что цены еще высоковаты, надо чуть подождать. Да только дорога ложка к обеду. Когда всего полно будет, то и охотка отойдет. А вот сейчас лучком зеленым в солонку ткнуть, да с черным хлебушком его! Или редисочкой свежей, ядреной похрустеть… Все, сил нет, слюна аж фонтаном брызжет. И вообще, аль мы не крутые, аль не заслужили?!

— Мамочка!

— Здесь, командир!

— Давай готовь машину и группу прикрытия. Смотаемся на рынок, посмотрим, как тут народ живет. Да надо к обеду зелени набрать. А то мы, как бригада вурдалаков выглядим. Морды бледные, губы синие. В медицинские учебники можно фотографировать, в раздел про авитаминоз. Сколько тебе времени нужно?

— Пять минут.

— Время пошло…

Пять — не пять, но через десять минут уже и «Урал» у коменданта выпросили, и сопровождение в полном боевом из-под брезента радостными физиономиями сияет. Ну, понятное дело — весь цвет отряда здесь. Первый выход в город, на оперативный простор. Это тебе не на блоке торчать, марсианские пейзажи на грозненском асфальте рассматривать.