Любомир Николов - Гребешок для лесного духа

• Название: Гребешок для лесного духа
• Автор: Любомир Николов
• Издательство: Свят
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1990

— Папа, а почему дух лохматый?

— Ну… потому что у него нет гребешка…

(Из поучительной беседы)

---

— Черт бы побрал этот лонговит! — проворчал Велин.

Не нужно быть врачом, чтобы представить себе, что означал лонговит. Лонговитная терапия могла бы вернуть молодость глубоким старикам, удвоить продолжительность жизни, разгадать многие все еще неизлечимые болезни. Лонговит был воплощением древней мечты о всеобщей панацее — универсальном лекарстве. Плохо было лишь одно: три известных месторождения давали слишком мало для десяти миллиардов жителей. Медленно тянулись часы дежурства. Наконец сестра Ракоци сменила его, и Велин вернулся домой. Жени спала на большой кровати, прижав кулачки к лицу. Велин разделся и осторожно пробрался под одеяло. Усталый, он быстро заснул, ощущая благодатное тепло детского тельца.

Когда он проснулся, был уже день. В комнате никого не было, а из ванны доносился шум воды.

— Жени! — позвал Велин.

— Жени отправилась к сестре Санчес спросить ее, почему она поставила ошибочный диагноз, — отозвалась из ванны Сильвия.

Велин усмехнулся, но тут же лицо его приняло серьезное выражение. Этот несносный ребенок снова впутается в какую-то историю.

Он встал, быстро оделся и вышел в коридор. Комната сестры Санчес была неподалеку. Он уже собирался было постучать, как дверь отворилась и вышла сестра Санчес. Она явно куда-то торопилась.

— Добрый день, — поздоровался Велин, — Жени у вас?

Мексиканка смущенно улыбнулась.

— Они с Фреди куда-то ушли… Я хочу сказать, с Фредом Бэртоном. Он был у меня, и они вышли вместе…

Она еще больше смутилась, лицо ее стало бронзово-красным. «Рассеянная до невозможности… Снова забыла запереть дверь, — машинально отметил Велин. — А лед, кажется, тронулся…» Молчание затянулось, и сестра поторопилась добавить:

— Фред обещал покатать ее на флайере. Они вышли совсем недавно.

Слава богу, ничего страшного. Раз девочка ушла с Бэртоном, значит нечего волноваться. И все же где-то в глубине души Велин испытывал беспокойство. Наверное, причиной тому был вчерашний шок. Хотя волноваться не стоило — невролин, как правило, снимал все последствия нервного потрясения, но, как любил говорить сам Бэртон, чем черт не шутит… И если человек управляет флайером именно в этот момент…

Велин быстро миновал коридор и выскочил наружу. Солнце уже поднялось высоко и припекало вовсю; от мокрого бетона площадки поднимался пар. Вдали темнела высокая стена леса. Там кончалась граница человеческого мира. По ту сторону начиналось непонятное, может, даже страшное…

На краю бетонированной площадки блестела прозрачная кабина флайера. Но сколько он ни вглядывался, нигде не было видно ни пилота, ни ребенка. Сердце вздрогнуло. Все-таки они поступили опрометчиво, не нужно было оставлять Жени одну.

И вдруг раздался крик. Велин вздрогнул и со всех ног бросился к деревьям, где показалась крупная фигура Бэртона. Добежав до пилота, Велин схватил его за плечи и встряхнул. Пилот обернулся к Велину. Лицо его было столь растерянным, в глазах читалось такое отчаяние, что не было необходимости спрашивать, что случилось.

— Где? — еле смог выдавить из себя Велин.

Бэртон безмолвно указал рукой на джунгли.

— Там… Я… только ненадолго… а потом ее увидел уже далеко, среди деревьев. Звал ее, но она не обернулась и, вприпрыжку… Я не думал, что так получится…

Велин изо всех сил стиснул зубы. А потом сказал:

— Бэртон, бегите на базу. Поднимите тревогу. Соберите всех. Ведь это ребенок, он не думает об опасности…

Тяжелые шаги пилота гулко отозвались на бетонированной площадке. Велин повернулся лицом к джунглям и попытался различить что-то за стволами, среди ползущих растений, среди мясистых листьев, окутанных серым туманом. Он позвал Жени — раз, другой, третий, но безрезультатно. И тогда, потеряв самообладание, он бросился вперед.

Велин не знал, сколько времени он бежал — минуту или час. Незнакомые растения обвивались вокруг ног, преграждая дорогу, с треском лопались, обливая его теплой дождевой водой, оставляли зеленые пятна на одежде. Иногда он проваливался по щиколотки, а то и до колен, в мокрую прогнившую землю. От влажного воздуха он стал задыхаться, у него не было сил даже кричать. Однажды ему показалось, что видит силуэт дочери, но это был большой бесформенный гриб. Какие-то мелкие зверюшки в страхе разбегались перед обезумевшим человеком. Кто-то бросился к нему. Оказалось — сестра Санчес. Посмотрев друг на друга, они продолжили дальше — каждый по своему бессмысленному пути, сквозь шепот листьев. Где-то далеко выла сирена. Велин уже не помнил, куда и зачем он бежит, как неожиданно вновь очутился на бетонированной площадке. Он увидел людей, бегущих от станции к лесу. На секунду Велин остановился, чтобы перевести дыхание, потом обернулся назад, собираясь вновь броситься в джунгли, но тут ноги у него подкосились и он едва удержался, чтобы не упасть.

Напряжение, скопившееся в нем, вылилось в идиотский смех — до припадка, до спазм, до колик в животе. Остальные люди, подбежавшие к нему, тоже расхохотались. Из джунглей показалась Жени, ведя за собой низенькое, неуклюжее, очень похожее на картофелину существо с толстыми короткими руками и ногами. Оно робко смотрело на собравшихся добродушными огромными глазами, а буйные серые волосы были тщательно причесаны и перевязаны сзади красным бантом.

Существо-картофелина стояло посреди общего зала и рассказывало. В сущности, оно не произносило ни звука, но собравшиеся вокруг него люди все понимали. Велин прижал к себе Жени и с интересом внимал странным, чужим полусловам, полуобразам, возникавшим у него в мозгу.

…Они страшно обрадовались, когда увидели, что с неба спускается летательный аппарат. И нисколько не испугались, потому что сразу поняли, что люди, столь неожиданно появившиеся в их мире, — умные, добрые, сильные… Им очень хотелось подружиться с пришельцами, но этому мешал один недостаток, оказавшийся потом роковым. Испокон веков у них было одно-единственное оружие против хищников — их мысль. Воспринимая чужую мысль, они возвращали ее усиленной. Тот, другой, воспринимал эту мысль уже усиленной и вновь возвращал ее обратно, и они усиливали ее еще больше. И если первоначальная мысль была недоброй, то впоследствии она становилась страшной… И тот, другой, обращался в бегство… Это свойство для них было таким же, как дыхание или слух. Даже если бы и хотели, они не могут уничтожить его. Что они могли сделать, если люди при виде их всегда испытывали страх? И получалось нечто ужасное… Но потом появился этот маленький человечек с огромным-огромным умом и придумал такое, что еще никогда никому не приходило в голову. Мысли распространяются посредством вот этих отростков, которые торчат во все стороны. А маленький человечек с огромным умом пригладил их, откинув назад, и теперь люди могут приближаться спереди, не ощущая страха, вернее, не принимая от них отражения своего собственного, но многократно усиленного страха.

Жени дернула Велина за рукав и прошептала:

— А я, папочка, совсем, ну нисколечки не испугалась! Подумала, что это лесной дух из сказок и так обрадовалась, а потом обрадовалась еще больше…

Велин вздохнул.

— А как тебе пришло в голову завязать ему бант?

— Так это же ты выдумал. Помнишь, я однажды тебя спросила, почему дух всегда лохматый ходит…

— А-а, — смущенно протянул Велин. — И что я тогда тебе ответил?

— Ты сказал, что он лохматый потому, что у него нет гребешка. И поэтому у меня всегда с собой гребешок, на тот случай, если я его встречу. Ты ведь знаешь, как я люблю сказки о лесных духах…

Велин боковым зрением ощутил на себе укоризненный взгляд Сильвии, но притворился, что не видит ее. В конце концов, победителей не судят, а старая-старая сказка порой приносит пользу.