Пьер Мариво - Жизнь Марианны, или Приключения графини де ***

• Название: Жизнь Марианны, или Приключения графини де ***
• Автор: Пьер Мариво
• Издательство: Фирма «Барс», ТОО «Иолос»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-86237-004-8

Роман «Жизнь Марианны, или Приключения графини де ***» (1731–1741) принадлежит перу крупнейшего представителя французской психологической прозы Пьера Карле де Шамблена де Мариво (1688–1763). Это история безродного найденыша, совсем юной девушки, которая, вступая в жизнь, сталкивается с вожделением, завистью и эгоизмом населяющих ее людей, но благодаря врожденному благородству выходит победительницей из самых сложных и запутанных ситуаций.

---

В ответ на эти слова я только бросила на нее холодный и равнодушный взгляд.

— Тише, тише! — сказал министр этой особе.— Подойдите ближе, мадемуазель,— добавил он, повернувшись ко мне.— Говорят, господин де Вальвиль вас любит. Верно ли, что он думает жениться на вас?

— По крайней мере, так он мне сказал, монсеньор,— ответила я.

И тут две или три дамы разразились громким и презрительным смехом. Я опять только посмотрела на них, а министр мановением руки заставил их замолчать.

— У вас нет ни отца, ни матери и вы не знаете, кто вы такая? — сказал он мне затем.

— Это правда, монсеньор,— ответила я.

— Так вот,— добавил он,— посмотрите на себя трезво и больше не думайте об этом браке. Я его не допущу, но постараюсь вознаградить вас; я позабочусь о вас. Вот этот молодой человек — подходящий для вас жених, он очень славный малый, и я продвину его; вам следует выйти за него. Вы согласны?

— Я не хочу выходить замуж, монсеньор,— ответила я,— и умоляю вас не настаивать. Решение мое бесповоротно.

— Даю вам еще двадцать четыре часа на размышление,— сказал министр.— Сейчас вас отвезут обратно в монастырь, а завтра я за вами опять пришлю. Прошу не бунтовать, все равно вы больше не увидите Вальвиля. Я тут наведу порядок.

— Мои чувства не изменятся, монсеньор,— возразила я.— Я ни за что не выйду замуж, тем более за человека, попрекнувшего меня моими несчастьями. Поэтому вы уже и сейчас можете решить, что делать со мною,— бесполезно второй раз привозить меня сюда.

Едва я промолвила эти слова, как доложили о Вальвиле и его матери, и оба они тотчас вошли.

Судите сами, как мы изумились все трое. Они проведали, что министр принимал участие в моем похищении, и примчались, чтобы вызволить меня.

— Как! Дочь моя, ты здесь? — воскликнула госпожа де Миран.

— Ах, матушка, это она! — воскликнул Вальвиль.

Все остальное я расскажу вам в седьмой части, которая со второй, вероятно, страницы начнется с обещанной мною истории монахини; приступая к шестой части, я не думала, что эта история отодвинется так далеко.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Вспомните, дорогая, вторая часть моего повествования весьма долго не приходила к вам, вы даже были убеждены, что она никогда не придет. Третью тоже долго привелось ждать,— вы даже сомневались, послала ли я ее вам. Четвертая пришла с немалым запозданием, но вы все-таки ее ждали, хотя и называли меня лентяйкой. Что касается пятой, вы не рассчитывали, что она придет так скоро. Шестая, к вашему удивлению, пришла еще скорее, когда вы, вероятно, не прочли и половину рукописи, а вот вам седьмая часть. Ну, скажите, пожалуйста, как вы, исходя из всего этого, определите мой характер? Назовете меня ленивицей? Нынешнее мое проворство докажет обратное. Назовете торопыгой? Прошлая моя леность не сулила проворства.

Ну, какова же я в этом отношении? О, я такова, какой вы всякий раз меня видите,— быть может, такая же, как и вы, да и вообще как все люди, и поведение мое зависит от моего нрава и моей фантазии: иной раз я достойна похвал, а иной раз вполне заслуживаю порицания. А разве не со всеми так бывает? У бесчисленного множества людей я наблюдала недостатки и хорошие качества, в устойчивость которых верила и ошибалась при этом; я имела право считать человека великодушным, а он оказывался мелочным; я считала другого мелочным, а он вдруг оказывался великодушным. Раньше вы терпеть не могли книг, а теперь читаете запоем; может быть, скоро вам надоест чтение; быть может, я опять стану лентяйкой.

На всякий случай продолжим нашу историю. Мы остановились на нежданном-негаданном появлении госпожи де Миран и Вальвиля.

Никому и на ум не приходило, что они могут явиться, а потому не было дано никаких распоряжений на этот случай.

Все внимание обращено было на то, чтобы покончить дело в один день и выбрать для разбора его такое время, когда меньше всего можно ожидать гостей.

К тому же все воображали, что госпожа де Миран не догадается, к кому надо обратиться, чтобы разузнать о моей участи, и ей останется неизвестным, что сам министр принимал участие в моем похищении; но вспомните ту посетительницу, которая навестила меня в монастыре за два-три дня до того,— некую долговязую, худую, иссохшую даму; как вам уже известно, я тотчас сообщила госпоже де Миран об этом посещении и описала наружность зловещей посетительницы, а госпожа де Миран ответила в записке, что по этому портрету она узнает привидение, о коем идет речь.

Именно ее посещение и навело матушку на мысль о том, кто был виновником моего похищения, этой догадкой она и руководствовалась в своих поисках исчезнувшей дочери.

Моя история должна была выплыть наружу: госпожа де Фар, несомненно, все разболтала; долговязая худая дама оказалась достаточно осведомленной, она была злая и чванливая женщина; в ее речах при нашем свидании в монастыре сквозили дурные намерения,— очевидно, она-то и всполошила всех родственников, заставила их выступить в поход, чтобы не допустить оскорбления, которое собиралась нанести им госпожа де Миран, введя меня в свою семью; мое исчезновение могло быть лишь следствием их заговора.

Но как они похитили меня? Самочинно? Пустили в ход только свою ловкость? А может быть, получили разрешение на свой заговор? Может быть, даже они действуют при поддержке властей?

За мной приехали в карете. Какая ливрея была на кучере? Какова была наружность той женщины, которую якобы прислала моя матушка, чтобы привезти меня к ней из монастыря? Госпожа де Миран и ее сын провели настоящее расследование и все разузнали.

Сестра привратница видела кучера, она вспомнила, какая на нем была ливрея; она видела ту женщину, о которой шла речь, и запомнила ее черты, довольно приметные: лицо у нее было широкое и очень смуглое, рот большой, нос длинный; узнать такую нетрудно. Моя матушка и Вальвиль по описанию узнали в ней одну из горничных в доме госпожи де... жены министра, их родственницы.

На кучере была ливрея коричневого сукна с желтым галуном — такую ливрею носили слуги высокого должностного лица, двоюродного брата моей матушки, с которым они виделись чуть ли не ежедневно.

Какой вывод из всего этого можно было сделать? Не только тот, что тут орудовала родня госпожи де Миран и Вальвиля, но и тот, что сам министр ее поддерживал, поскольку его супруга поручила одной из своих горничных увезти меня; прийти к такому заключению было вполне естественно.

Все эти сведения они, впрочем, получили лишь на следующий день после моего похищения. В самый день похищения госпожа де Миран приехала после обеда, как и обещала мне в записке, о которой я говорила; но когда она явилась, сестра привратница, от которой только и можно было разузнать хоть что-нибудь, отсутствовала — ее послали с какими-то поручениями, так что пришлось приехать на следующее утро, чтобы поговорить с ней, и они прибыли уже довольно поздно, около полудня. Матушка чувствовала себя плохо и не могла выехать из дому в ранний час.

Мое похищение терзало ее сердце скорбью и тревогой. Право, она была словно мать, потерявшая дочь,— так мне рассказывали монахини моего монастыря и сестра привратница.

Ей стало дурно, когда она узнала, что со мной случилось, пришлось приводить ее в чувство; она не переставая плакала.

— Должна признаться, что я люблю ее,— говорила она настоятельнице, которая и передала мне ее слова.— Я так привязалась к ней, сударыня, да ее и нельзя не полюбить. Какое это сердце, какая душа, какой удивительный ум! Вы знаете, что у нее ничего нет, но вы и представить себе не можете, до чего ж я считаю ее благородной, великодушной, бескорыстной. Бедная моя девочка! Я не только люблю, я очень уважаю ее. Она обнаружила такие черты характера, которые умиляют меня до глубины души. Она любит меня самое, мое чувство к ней дороже для нее, чем помощь, которую я ей оказываю. Разве это не восхитительно при ее положении? Мне думается, она скорее умрет, чем решится чем-нибудь огорчить меня. И она так щепетильна, что если бы я разлюбила ее, она не стала бы ничего брать от меня. Я говорю вам сущую правду. И вот я потеряла свою дочку. Как же мне теперь ее найти? Что сделали с ней эти негодяи, мои родственники? Куда они девали ее?

— Но, сударыня, зачем им понадобилось похищать ее? — отвечала ей настоятельница.— Почему им было сердиться на то, что вы из милосердия делаете ей добро? Что им за интерес препятствовать этому?

— Увы, сударыня! — сетовала госпожа де Миран.— Все дело в том, что мой сын не чванлив и не тщеславен: у него достаточно здравого смысла, чтобы отдать ей справедливость, и достаточно сердечности, чтобы почувствовать, чего она стоит; они боятся, как бы он не слишком горячо полюбил ее и как бы я тоже не слишком нежно ее полюбила и не позволила бы сыну жениться на этой девушке. Рассказывать, как и где он ее видел, сейчас некогда, но вот в чем источник преследований, коим они ее подвергли. Из-за несчастной случайности они все узнали, по вине одной моей родственницы, глупейшей женщины и ярой сплетницы, которая не смогла придержать свой болтливый язык. Кстати сказать, они не ошибаются, опасаясь моей нежной любви к Марианне. Я считаю эту девочку сокровищем и полагаю, что осчастливила бы любого разумного мужчину, если бы женила его на ней.