Николь Галланд - Месть розы

• Название: Месть розы
• Автор: Николь Галланд
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24479-9

Вокруг короны Священной Римской империи, самого крупного государства в Европе XII века, плетутся сложные династические интриги. Папский престол и светская знать соперничают за влияние при дворе. В ход идут любые средства, от выгодных браков до откровенной подделки документов. Свято блюдя интересы императора Конрада, хитроумный менестрель Жуглет ведет собственную, дерзкую и опасную игру, ставка в которой — жизнь дорогих ему людей и графство Бургундия в придачу.

---

Девушка без единого слова вышла.

— Как прошло ваше путешествие? — продолжала Линор, опустившись на парчовую подушку у ног Николаса, в скромной позе, которая тем не менее сознательно открывала обозрению верхнюю часть платья и то, что находилось под ним.

Николас, привыкший к подобным ухищрениям при дворе Конрада, где он сталкивался с гораздо более откровенным поведением, тем не менее был очарован ее кокетством.

— Без каких-либо происшествий, то есть очень хорошо, благодарю вас. — Он огляделся. — Ваша комната прекрасно обставлена, моя госпожа.

Линор улыбнулась.

— Спасибо. Здесь почти все — подарки от наших друзей. В клетках, конечно, поначалу были птицы, но я отпустила их на свободу. Мне больно видеть живые создания в клетках.

Она бросила на брата быстрый многозначительный взгляд и, снова обратив все внимание на Николаса, с доверительной улыбкой указала на одну из постелей.

— А это дар господина из Оксона, который ухаживал за мной, хотя и был женат. Мой брат не хотел принимать такое подношение и настаивал, чтобы тот забрал его обратно, но на следующий день его светлость был убит на турнире. Мы отдали постель нашей матери, считая, что для меня спать в ней было бы не совсем уместно.

— Очень разумно, моя госпожа, — улыбнулся Николас. Он кивнул в угол, где на эмалированном столике — почти как на алтаре — лежал старый фидель.[3] Под струнами, между плоской подставкой и грифом, проступало уже поблекшее изображение императорского орла. — Вы музицируете?

— Я, конечно, играю на псалтерии,[4] — небрежно обронила она, но потом заметила, куда был устремлен его взгляд, и улыбнулась. — А-а, да, этот фидель. Его оставил менестрель, который пытался научить меня играть на нем. Его патрон подарил ему другой, гораздо лучше. Но боюсь, к этому у меня нет способностей.

— Однако моя сестра прекрасно поет, — вмешался в разговор Виллем. — Линор, не доставишь ли удовольствие нашему гостю?

— Подумай, какую жизнь он ведет, Виллем. — Линор махнула рукой, как бы считая эту идею не стоящей обсуждения. — Он постоянно видит выступления артистов, развлекающих самого императора. После этого заставлять его слушать мое неумелое пение… это только поставило бы нас с тобой в неловкое положение.

Она томно улыбнулась Николасу с таким выражением, которое он объяснил для себя как: «Знаю, что мой голос очарует тебя, но прежде ты должен убедиться в моей скромности».

— Сочту за честь послушать пение прекрасной дамы, — сказал он.

Девушка просияла, явно довольная.

— Конечно, я не могу отказать посланцу императора. Тут принесли вино. Линор сама угостила Николаса, снова опустилась на свою подушку, взяла резной псалтерион и запела:

Вдали любимого окошко
Ласкает легкий ветерок…

Николас слушал, получая спокойное удовольствие от сочетания поистине невинной улыбки Линор и ее откровенной физической привлекательности. Он бросил взгляд на мать, Марию, сидящую напротив него у окна. Она с удовлетворенным видом вернулась к своему вышиванию, негромко, без слов подпевая Линор.

— У вас прекрасные дети, сударыня, — наклонившись к ней, сказал Николас.

В ответ губы Марии слегка дрогнули, и она кивнула головой в знак того, что принимает похвалу.

Ах, я не знала, не гадала,
что милый может изменить, —

пела Линор очень приятным, хотя и не безупречным голосом.

Во всем ему я потакала,
О бог любви, как дальше жить?
Твоя раба немного просит:
Его разочек увидать
И ту башку, что шляп не носит,
Своей рукою оторвать, —

со сладкой, как мед, ухмылкой закончила она.

Виллем состроил гримасу и бросил на нее осуждающий взгляд, но Николас рассмеялся.

— Именно так наш менестрель Жуглет исполняет эту последнюю строфу, — лукаво заметил он, поняв наконец, чей обшарпанный фидель лежит на столе.

Лицо Линор расплылось в широкой улыбке.

— Жуглет! — восхищенно воскликнула она. Николас кивнул.

— Брат, ты слышишь? Я знала, что все это, так или иначе, дело рук Жуглета!

Виллем, без единого слова, продолжал изображать вежливый интерес. Линор перевела взгляд на Николаса.

— Жуглет написал обо мне несколько песен. Хотелось бы знать, пел ли он их когда-нибудь его величеству?

Николас широко распахнул глаза.

— Так это были вы? Жуглет известен своими романтическими песнями почти в той же мере, что и своими романтическими подвигами…

— Романтическими подвигами? Жуглет?!

Виллем, вопреки собственному желанию, рассмеялся.

Линор нахмурилась.

— О да, — со знанием дела кивнул Николас. — Хотя наш менестрель еще не достиг подлинной зрелости, в нем уже есть нечто такое, что заставляет женщин терять голову. Соперники яростно завидуют ему. Повзрослев, он наверняка будет пользоваться дурной славой. В еще большей степени, чем сей час, я имею в виду. — Заметив по выражению лица Линор, что его слова не доставляют ей удовольствия, он добавил дипломатично: — Однако есть только одна прекрасная дама, которой он посвящает свои стихи, но о чьем имени всегда умалчивает… известно лишь, что она блондинка из Бургундии. Осмелюсь предположить, что это вы и есть. Линор, по-видимому, успокоилась.

— Только одна? — спросила она с очаровательным видом оскорбленного достоинства.

— Только одна. И теперь, увидев вас, я понимаю, почему именно вам отдано его сердце.

Линор улыбнулась.

— Пока его сердце принадлежит мне, остальное меня не волнует. При дворе его величества, должно быть, много замечательных людей — судя по тем двум, которых мы теперь имеем честь знать.

Эта лесть, такая очевидная и тем не менее такая приятная, вызвала на губах Николаса улыбку. Жуглет, что вполне предсказуемо, имел прекрасный вкус — Конраду понравится эта женщина. Она может составить приятную компанию и не станет своевольничать.

Так Николас думал до тех пор, пока им с Виллемом не настало время отправляться в путь.

Мария, ее капеллан и пожилой управляющий сошлись в зале для последнего разговора с озабоченным Виллемом. Он заверил их, что Эрик выделил людей для охраны поместья. Дал указание управляющему постоянно ворошить зерно и кормить его сокола, а каждый вечер, прежде чем лечь спать, надежно запирать дом; попросил мать не забывать о том, что в сухую погоду нужно проветривать меха и белье; а капеллан каждое утро после мессы должен раздавать в деревне милостыню. Виллем напомнил каждому о необходимости делать то, что они делали с тех пор, как он появился на свет, и все с улыбкой пообещали не забывать его наставлений.

Дожидаясь момента официального прощания, Линор вышла через задние ворота на плодородную речную равнину, где трава уже была низко скошена для домашнего скота. Ей хотелось вдохнуть свежий запах полей и поиграть с собаками, бросая им палку. У Линор был редкий тип нежной, просвечивающей кожи, которая выглядела так, будто летнее солнце способно сжечь ее или, по крайней мере, усыпать веснушками. Беспокоясь за дочь, Мария подошла к задним воротам, чтобы позвать ее домой.

— Дай ей еще несколько минут, — крикнул Виллем матери с берега реки, где он со своими слугами дожидался Эрика. — Может, пройдет много времени, прежде чем она снова вырвется на свободу.

Линор замерла с палкой в руке. Щенок нетерпеливо плясал вокруг ее ног, дожидаясь, когда она бросит ему игрушку. Девушка была так ошеломлена, что просто сунула малышу палку, и тот схватил ее, явно разочарованный.

— Дорогой брат, — произнесла Линор угрожающим тоном, тем самым, за которым обычно следовали неприятности. — Твои слова почти наводят на мысль о том, что ты собираешься запереть меня в доме на все время своего отсутствия.

Без единого слова Виллем передал поводья Атланта Эрику и зашагал в сторону Линор, примирительно вскинув руки. Она попятилась с выражением ужаса на лице.

— Нет, — сказала она негромко, но яростно. — Ты не можешь так поступить, Виллем. Абсолютно немыслимо думать, что тебе удастся запереть меня в доме на несколько месяцев. Я и без того проторчала тут достаточно долго, пока ты всю весну развлекался на своих проклятых турнирах.

— Турниры — единственная возможность улучшить наше положение, сестра. — Виллем продолжал осторожно приближаться к девушке, отступавшей к воротам. — Линор, не существует другого способа обеспечить твою безопасность.

— Ты можешь доверять мне! — закричала она. — Можешь быть уверен, что я сама запрусь в доме, если придет какой-нибудь мужчина. Сколько их посещало нас, пока тебя тут не было? И какую часть своей жизни я должна провести взаперти?

— Ты говоришь так, словно это тюрьма. — Виллем остановился, опасаясь, что, пятясь, она наступит на свои нелепые рукава и упадет. Краем глаза он, к собственному огорчению, заметил, что к задним воротам приближается Николас, с любопытством наблюдая за происходящим. — В твоем распоряжении почти весь дом и весь внутренний двор.