Алан Саваж - Восемь знамен

• Название: Восемь знамен
• Автор: Алан Саваж
• Издательство: Центрополиграф
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0253-6

Алан Савадж — псевдоним английского писателя (его настоящее имя неизвестно), пишущего исторические романы о Ближнем Востоке. Он автор популярнейших романов «Могол», «Королева ночи», «Османец», «Повелительница львов».

Роман «Восемь знамен» повествует о судьбе нескольких поколении семьи Баррингтонов, пиратов, воинов и купцов, связавших свою жизнь с Китаем.

---

Из развлечений они, по примеру китайцев, нередко выбирали пользующийся большой популярностью театр, хотя и не сразу разобрались, что происходит на сцене, потому что китайцы обходились без декораций, все строилось на игре воображения и китайских традициях, согласно которым каждый предмет реквизита или костюм имел строго определенное значение. Так, если мужчина держал весло, это значило, что он плывет в лодке; веер в руках отличал ученого; если актер стоял на столе, а другие бегали вокруг него, то он был невидимкой. Кроме того, лица актеров (женщин среди них не было) густо гримировались, и каждая линия и цвет отражали какую-то характерную особенность персонажа, хорошо известную зрителям.

Когда представления шли совсем уж непонятные, моряки отправлялись глазеть на публичные порки и казни, которые устраивались ежедневно, или присоединялись к зевакам, издевающимся над несчастными в канге[7], вынужденными сносить все, что забавляло смеющуюся, глумящуюся толпу. «От этого кровь стынет в жилах», — приговаривал Петерсен.

Сильнее всего их влекли игорные притоны, где матросы быстро спускали все свои «деньги».

Но вот наступила весна, и они потеряли покой, начали в открытую спрашивать, вернутся ли они вообще когда-нибудь домой. Роберт успокаивал их как мог, но и сам уже тревожился, потому что заметил: Юнь вдруг упал духом.

— В горах идут бои, — сообщил тот. — Нашего господина послали против Белых Лотосов.

— Наш господин еще и полководец?

— Ну да, он уже участвовал в походах против Белых Лотосов.

— А тем хоть бы что.

Юнь криво улыбнулся.

— Нашего господина обвиняют в том, что деньги, отпущенные на военную кампанию, он израсходовал на свои нужды и поэтому не смог уничтожить мятежников.

— Юнь, а тебе никогда не приходило в голову, что наш господин — отъявленный негодяй?

— Он — наш господин, — сердито ответил Юнь.

Роберт съехал на берег — посмотреть, как отряд местных знаменных войск выступает в поход, на соединение с армией Хошэня. Все воины были, конечно, маньчжурами — крупные, сильные парни, особенно по сравнению с китайцами. Одежда их отличалась большой пестротой, единой формы они не имели, зато вооружились отменно, пусть и не на самый современный лад — мечами и алебардами. Один взвод составляли мушкетеры. Воины маршировали под красным знаменем и являли собой великолепное зрелище.

Однако уже через три дня они вернулись, вернее немногие из них; солдаты ворвались в город с криками, что Хошэнь разбит, а мятежники лавиной устремились с гор на равнину.

— По-моему, нам надо отсюда убираться, — сказал Юнь.

— И куда же? — спросил Петерсен.

— Можно спуститься вниз по реке, чтобы нас не настигли эти бандиты.

— А как наш господин узнает, где мы?

— Мы пошлем гонца.

— Гонцу ни за что не пробиться к нему. Хошэнь знает, что мы должны находиться именно здесь. Сюда он и прибудет, если его в самом деле разбили.

— Но Белые Лотосы могут его опередить.

— Разве город не находится под защитой знаменных?

Юнь взглянул на Роберта. Неожиданная решимость капитана и удивила и обрадовала Баррингтона.

— Я думаю, капитан Петерсен прав, — сказал он. — Нам следует остаться, потому что именно здесь наш господин будет нас искать.

— Тогда пеняйте на себя, — буркнул Юнь. — За то, что продали мятежникам оружие.

Тревожные ожидания Юня начали сбываться уже на другой день, когда знаменные погрузились на сампаны и покинули город, оставив его под защитой одних зеленознаменных — нерегулярных — войск. Их численность была велика, но, как меланхолически заметил Юнь, в ряды зеленознаменных, затесалось немало сторонников Белых Лотосов, и в отсутствие правительственных солдат стойкость нерегулярных войск немногого стоила.

— Вы считаете, нам следует забыть о деньгах и позаботиться о собственной шкуре? — обратился Роберт к Петерсену. — Все знают, что мы люди Хошэня. Эти бандиты — его враги.

— Им ни за что не захватить мой корабль, — заявил Петерсен.

Тем не менее он приказал отдать швартовы и отвести «Альцесту» подальше от берега. Корабль встал на якорь посередине реки, в нескольких сотнях футов от берега. Пушки были заряжены и выдвинуты в орудийные порты; зарядили также и установили на подставках на палубе все имеющиеся в их распоряжении мушкеты.

— Если нас атакуют, мы будем с боем пробиваться вниз по реке, — объявил Петерсен команде. — А коль у них хватит мозгов удержаться от нападения… тогда посмотрим, что делать дальше.

Роберт понял, что недооценивал капитана. Ему казалось раньше, что Петерсен недостаточно решителен для их миссии; теперь же выяснилось, что шотландец настолько упрям, что готов даже поставить под угрозу жизни их всех. Неожиданно для себя он восхитился старым грубияном.

К следующему дню стало очевидно, что мятежники приближаются и что никто не собирается защищать город. На улицах замелькали значки Белых Лотосов и, наоборот, начали пропадать куда-то гарнизонные зеленые флаги. С «Альцеста» наблюдали, как массы людей в джонках и сампанах покидают город, вероятно, это были маньчжуры или поддерживающие правительство китайцы.

Первые мятежники вошли в город после полудня. Их появление сопровождалось оглушительным шумом за выходящей на берег городской стеной, визгом и криками, приветственными возгласами, взрывами фейерверков вперемешку с выстрелами. Спустя час бунтовщики показались на берегу, они глазели на бригантину, а вскоре от пристани отчалил сампан и направился к английскому кораблю.

Роберт взобрался на борт, чтобы получше рассмотреть сампан, тем временем команда за его спиной зажигала запальные фитили.

— Эй, вы, на варварском корабле! — донесся крик. — Сдавайтесь Белым Лотосам. Это приказ генерала Чжэн И.

— Мы никому не сдаемся, — крикнул в ответ Баррингтон. — А если генерал хочет поговорить с нами, пусть приезжает сам или присылает к нам своего полномочного представителя.

Сампан подошел уже совсем близко, и люди на нем внимательно разглядывали дула пушек в бортовых амбразурах бригантины.

— Если вы подойдете еще ближе, мы откроем огонь.

Сампан тут же дал задний ход.

— Мы передадим генералу ваши слова, — завопил самый бойкий на суденышке.

Петерсен и Юнь подошли к Роберту, дожидаясь, когда он слезет с борта.

— По-моему, — сказал Роберт, — как только ветер переменится на западный, нам без промедления надо уходить отсюда. Теперь уже Хошэню никак до нас не добраться.

— Видать, вы правы, хотя жуть как неохота отступать перед этими обезьянами, — согласился Петерсен.

— Ветер переменится, — пообещал Юнь.

Весь день до позднего вечера команда не отходила от орудий, слушая, как Ханькоу шумно отмечает победоносную революцию. Порою оттуда доносились поистине жуткие звуки, и можно было догадаться, что не всем маньчжурам или их китайским союзникам удалось вовремя оставить Ханькоу. К закату масса сампанов хлынула через реку к южному берегу и, судя по взрывам на западе, мятежники взяли в свои руки арсенал.

Никто на «Альцесте» не сомкнул глаз. Выше и ниже по реке безостановочно сновали суда, разноцветные фонари пpoчepчивaли тeмноту в разных направлениях. Но вот за час до рассвета ветер переменился на западный, и Петерсен с Робертом мгновенно собрали всех по тревоге.

— С первыми лучами солнца ставим паруса, — объявил капитан.

— Расстреливайте всех и вся при попытке нас остановить.

Этот час стал одним из самых долгих в жизни Роберта. Но наконец темнота посерела.

— Поднять паруса! — закричал Петерсен, самолично взявшись за штурвал. — Выбрать якорь!

Заскрипела лебедка, паруса наполнились ветром, и бригантина рванула якорную цепь. Лишь только якорь освободился, корабль ринулся вперед по излучине реки, чтобы за поворотом обнаружить перед собой баррикаду из сампанов, связанных канатами и перегораживающих фарватер.

— Нам конец! — вскрикнул Петерсен и инстинктивно крутанул штурвал; «Альцеста» начала разворачиваться, рыскнула в сторону, течение потащило ее вниз на сампаны.

Роберт отшвырнул капитана, схватил штурвал и вернул его в прежнее положение.

— Мы должны прорваться! — крикнул он.

Но было уже поздно. Бригантина потеряла скорость, ее паруса обвисли, к она лишь немного развернулась, продолжая дрейфовать в направлении суденышек, связанных между собой крепкими канатами.

— Огонь! — скомандовал Роберт, видя, что их неудержимо сносит к сампанам. Выпалили пушки правого борта, но в полумгле целиться было трудно, и ядра легли возле баррикады. Через несколько секунд затрещали деревянные борта столкнувшихся судов, и китайцы, размахивая мечами, хлынули через планшир на борт бригантины. Роберт и Петерсен, заранее, так же как и Юнь, вооружившиеся абордажными саблями, попытались было защитить ют, но нападавшие уже один за другим перелезали через корму. Утренняя тишина разорвалась визгом, криками, пистолетными и мушкетными выстрелами и взрывами неизбежных шутих. Роберт рубил направо и налево, слыша, как хрустят под ударами кости, чувствуя, как стекает по его руке кровь, со звоном скрещивались клинки, но тут его захлестнул поток людей, заполнивших всю палубу.