Пиаже Жан - Речь и мышление ребенка

• Название: Речь и мышление ребенка
• Автор: Пиаже Жан
• Жанр: Психология
• Год: 1994

Данная книга швейцарского психолога Жана Пиаже является результатом многолетних исследований таких психических функций в детском возрасте, как мышление и речь. Книга рассчитана на психологов, педагогов, философов, студентов психологических факультетов.

---

Безусловно, разница между двумя гипотезами часто не чувствительна, так как появление целой глобальной схемы может быть вызвано частичной аналогией. Но что с несомненностью явствует из исследований детских ответов, полученных нами, так это всегда заметное присутствие подобных синкретических схем. Что же касается частичных аналогий, то они иногда являются продуктом этих схем целого, а иногда они предшествуют им. Способ, которым ребенок уподобляет одну другой две фразы, вообще нисколько не аналитичен и не дедуктивен. Кауф, сравнивая фразу «Когда кошка уходит, мыши танцуют» со связавшейся фразой, приведенной выше, оправдывает свое сравнение: «Потому что тут приблизительно одни и те же слова». А на самом деле в обеих фразах нет ни одного общего слова, нет даже ни одного синонима. «Уходит» делается подобным словам «много суетятся», но это уподобление схем, а не аналогия частностей, ибо ребенок предполагает, что кошка ушла отдохнуть после того, как она много суетилась. Может быть, слово «танцуют» (мыши) сравнивается со словом «суетятся»? Но это сравнение возможно лишь при помощи схемы целого. Точно так же, когда Мат хочет оправдать свое уподобление пословицы «Повадился кувшин...» вышеприведенной фразе, она говорит нам, что имеются похожие слова в двух предложениях: «большой» и «старый». Но это она сама ввела слово «старый», истолковывая пословицу: «Потому что он [кувшин] становится старым». Здесь снова аналогия частностей появляется после аналогии схем целого или, по крайней мере, в зависимости от них. Допустим, что эта аналогия в подробностях была замечена сразу и послужила причиной образования глобальной схемы; этого недостаточно, чтобы объяснить природу схемы: «Кувшин, старея, становится менее тверд, как и человек, старея, становится более благоразумным». Очевидно, что аналогия в деталях и схема целого даются в одно и то же время и что имеется не заключение от части к целому, но непосредственное слияние или ассимиляция. Впрочем, мы видели, что часто никакая аналогия в деталях не может объяснить этого синкретизма. В другом примере Мат («Угольный мешок...») между словами уподобляемых предложений нет никакой аналогии. Факт так же ясен, как и в случае Периля: слова «не делает монаха» принимают смысл все более конкретный и образный, по мере того как две фразы сливаются одна с другой. Таким образом, не аналогия между словами «делать монаха» и словами «не делают ничего» позволила ребенку произвести это уподобление, но, наоборот, успешное уподобление укрепило аналогию.

В заключение следует сказать, что между образованием схем целого и образованием аналогий в деталях существует взаимная зависимость: схемы целого и становятся возможными благодаря аналогии в деталях, но одной аналогии в деталях недостаточно для их образования; наоборот, благодаря схемам целого аналогии в деталях получают оформление. Однако схем целого тоже недостаточно для создания аналогий в деталях.

Итак, синкретизм рассуждения имеет своим источником уподобление двух предложений в силу того, что у этих двух предложений общая схема целого и они входят, с большей или меньшей натяжкой, в одно целое. А входит в ту же схему, что и В, значит, А предполагает В. Это «включение» (implication) может явиться в форме отождествления, как в наших опытах, в которых у ребенка требуют найти две фразы, значащие «то же самое». Это включение может также принять форму включения в собственном смысле или быть выражено словосочетанием «потому что», как в случаях, которые один из нас опубликовал в качестве примеров синкретизма рассуждения[36]. В примере, который мы только что напомнили («Луна не падает, потому что это очень высоко, потому что нет солнца, потому что это очень высоко»), признаки «не падает», «нет больше солнца, когда луна появляется», «луна очень высоко» образуют одну схему, ибо эти признаки характеризуют луну. И вот достаточно, чтобы эта схема существовала в уме ребенка, чтобы он сказал: «Луна не падает, потому что...» и т. д. Здесь схема порождает отчетливую зависимость.

§ 3. Потребность в обосновании во что бы то ни стало

Из частоты этих «потому что» псевдологического или псевдопричинного порядка можно заключить, что мысль ребенка и вообще эгоцентрическая мысль постоянно руководимы потребностью обоснования во что бы то ни стало. Этот логический или предлогический закон имеет глубокое значение, ибо, по всей вероятности, именно благодаря его существованию идея случая отсутствует в детском мышлении. «Каждое явление может быть обосновано тем, что его окружает». Или еще: «Все связано со всем, и ничто не случайно». Таковы могли бы быть формулы этого верования. Случайная для нас встреча двух явлений в природе или двух слов в разговоре не зависит, по мнению ребенка, от случая. Эта встреча оправдывается доводом, который ребенок выдумывает, как умеет. Что касается размышления о явлениях природы, то мы увидим многочисленные примеры этого закона по поводу детских «почему» (§ 2 главы V). Большое число этих вопросов ставится так, как если бы ребенок совершенно изгонял случай из хода событий. Что касается словесного понимания, один из нас уже приводил несколько примеров того же явления под именем (впрочем, двусмысленным) «принципа основания» (principe de raison). Когда мы ставим ребенку вопрос, требующий рассуждения, и он не может на него ответить, то, вместо того чтобы молчать, он изобретает во что бы то ни стало ответ, свидетельствующий как раз о потребности связывать между собою самые разнородные вещи. Так, например, применяя тест для испытания рассуждения, требуют от ребенка положить кусок синей бумаги в ящик, если там находится одна монета, и белой бумаги, если там находятся две монеты, и т. д. Испытуемый кладет наудачу белую бумагу. «Почему следует положить белую бумагу? — Потому что белый цвет — это цвет монеты» или: «Потому что ее цвет блестит [как никель]» и т.д.[37] Из этого примера видно, что производительность заданий не удовлетворяет ребенка, а отсюда этот последний находит оправдание всему, что для нас является просто «данным» без всякого основания, всему, что просто нами «допускается».

Эти факты, которые мы просто отмечаем, не объясняя, в изобилии наблюдались нами в опыте с пословицами: самые неожиданные заключения ребенком всегда обосновывались. Вот несколько примеров, где синкретизм влечет эти обоснования во что бы то ни стало.

Витт (10 л.). «Кто извиняется, обвиняет себя» = «Когда кто-нибудь слишком добр, то, в конце концов, у него все возьмут», «потому что другой взял кое-что, тогда тот, который взял, извиняется».

Анд (9 л. 6 м.). Та же пословица = «Кто засыпает поздно, просыпается поздно», «потому что он извиняется, потому что поздно пробуждается [в том, что поздно пробуждается]».

Дют (8л. 10 м.). «Кто пил, тот и будет пить» = «Удовлетворяя одних, вызываешь недовольство других», «потому что, когда кто-нибудь пьет, ему мешают».

Ган (9л. З м.). «Из угольного мешка не летит белая пыль» = «Чтобы жить, нужно работать», «потому что нужны деньги, чтобы купить угля».

Эк (9 л. 1 м.). «Куя, становишься кузнецом» = «Нужно вознаграждать или наказывать людей, согласно с тем, что они сделали», «потому, что если хорошо научились ремеслу, то нас награждают, а если не хорошо научились, то нас наказывают» и «Баран всегда будет острижен» = «Упражняясь в чем-нибудь, становишься в этом ловким», потому что, «упражняясь в стрижке барана, становишься ловким, чтобы стричь других баранов, если они имеются».

Еще раз Эк. «Мухи, которые жужжат вокруг лошадей, не подвигают вперед дилижанс» = «От недостатка, который вошел в привычку, трудно избавиться», «потому что мухи всегда садятся на лошадей и мало-помалу привыкают, и потом трудно исправиться». А «Каждому по его трудам» = «Тот, кто засыпает поздно, просыпается поздно», «потому что, когда нужно что-нибудь выучить, то ложишься поздно. Его труды — наши, тогда пробуждаешься поздно. Наши труды — это то, что мы должны делать, у нас имеется, что делать, и мы принуждены идти спать поздно, чтобы их выучить». Этот последний пример вводит схему целого, более отчетливую, чем предшествующая.

Кси (12 л. 11 м.). «Каждой птице ее гнездо хорошо» = «Ничтожные причины могут иметь страшные последствия», потому что «птица строит свое гнездо с осторожностью, а тогда, когда делают вещи плохо, то можно получить страшные последствия». А «Пока гуляют, жаркое пригорает» = «Люди, наиболее занятые исправлением других от их недостатков, сами не всегда являются наиболее безупречными», потому что, «когда слишком занят исправлением других от недостатков, то допускаешь пригореть жаркое».

Читатель видит механизм этих обоснований. Это случаи синкретизма, в которых схема целого сведена к минимуму, к тому, что Кузине называет «непосредственной аналогией».