Сергей Синякин - Журнал «Если» №10 2010

• Название: Журнал «Если» №10 2010
• Автор: Сергей Синякин
• Издательство: ИД «Любимая книга»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: ISSN 1680-645X

Стивен БАКСТЕР. ЗЕМЛЯ-2

Эта планета стала приютом для колонистов, спасшихся с Земли. Но и на новой родине их потомков ждут суровые испытания.

Майк РЕЗНИК. ОХОТНИКИ ЗА СУВЕНИРАМИ

Врага надо знать в лицо. Если вы таковое найдете.

Сергей СИНЯКИН. УКУС, УДАР, ОПЛЕУХА И МНОГИЕ ДРУГИЕ

Звезды на небе разглядывать — это не деньги считать. Но и из астрономов порой выходит толк.

Крис БЕКЕТТ. АТОМНАЯ ИСТИНА

Когда-то очкариков дразнили. Теперь человек, желающий смотреть на мир невооруженным глазом, — изолят-одиночка.

Тимур АЛИЕВ, Евгений ГАРКУШЕВ. МУЛЬТИТРЕГЕРЫ

Провозглашена эра новых людей с мультиспособностями. Гай Юлий Цезарь нервно курит…

Джон ШИРЛИ. ПРАВА АНИМУСА

Думаете, войны затевают сами люди?

Иэн МАКХЬЮ. НЕСПЯЩИЕ В ДОМЕ ЙЕ

А уснуть в этом доме или просто расслабиться — смерти подобно.

Бенджамин КРОУЭЛЛ. БОЛЬШОЕ ВЕДРО

Нерасхожее вместилище пространства и времени.

Матвей ГРИБКОВ. ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ

НА ГРАНИ СЕКРЕТНЫХ МАТЕРИАЛОВ

НФ-сериалы все активнее захватывают зрительские предпочтения.

Сергей ЦВЕТКОВ. ЭЛЕМЕНТАРНО, ЗРИТЕЛЬ!

Чем фантастичнее преступления, тем фантастичнее методы их раскрытия. Сложнее ли стало сыщикам на стыке жанров?

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Кристофер Нолан подарил нам путешествие по снам и один из лучших фантастических фильмов последних лет.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. МЕТОД БЕСЧЕЛОВЕЧНОСТИ

…или история о том, как братья по разуму обернулись Чужими.

РЕЦЕНЗИИ

Сегодня в нашем читательском меню почти все жанровые направления — и космоопера, и фэнтези, и абсурдистская НФ, и приключенческая, и «интеллектуальная проза для избранных»… Читайте на здоровье!

Сергей ШИКАРЕВ. ПОГРУЖЕНИЕ В БУДУЩЕЕ

Западные и отечественные критики на редкость единодушны в оценке этого романа: автор создал удивительно достоверный образ будущего.

КУРСОР

Называем лауреатов «Еврокона», премии критиков «Филигрань» и Sidewise Awards.

Аркадий ШУШПАНОВ. ПИРОГ ДЛЯ ЗВАНЫХ ГОСТЕЙ

Быть может, ознакомившись с этим интернет-голосованием, отечественные режиссеры, рискнувшие снимать жанровое кино, узнают, чего ждет от них зритель.

ПЕРСОНАЛИИ

В жизни они самые обыкновенные люди… Во всяком случае до тех пор, пока не сядут за клавиатуру.

---

— Двадцать миллиончиков на двоих совсем неплохо, — признал я. — Но ты меня не понял, Сынок. Остался ровно двадцать один доллар. И тридцать миллионов долгов. Но вы ведь мне не поможете их гасить, верно?

После этих моих слов на Казимирыча лучше было не смотреть. Он стал похож на спущенную резиновую куклу. Признаться, особой жалости я к нему не испытывал. Он и в детстве старался нас всех надурить, поэтому, обманывая его, я просто восстанавливал справедливость. Конечно, он не юрист, где Казимирычу сообразить, что с момента продажи планетоида ООН я перестал быть его владельцем и, следовательно, не должен никому и ничего, снеси Громила хоть весь Нью-Йорк или, скажем, Париж.

— Вот ведь как получилось, — прошептал Казимирыч, достал носовой платок и промокнул лысину. Он всегда отличался аккуратностью. — Вот ведь как… Слушай, Туз, ну если ты меня обманул…

— Стал бы я тебя обманывать, — с ласковой укоризной сказал я. — Ты же меня сколько лет знаешь!

— В том-то и дело, — хмуро пробормотал Казимирыч.

— Ладно, — утешил я его. — В другой раз умнее будем — сорвем куш, чтобы всем хватило. Даже аборигенам в Австралии.

— Другого раза не будет, — пробурчал Казимирыч, глядя куда-то внутрь себя. — Такой шанс выдается раз в одиннадцать тысяч лет. Столько мы с тобой при всем желании не проживем.

Он потоптался у входа и как-то робко поинтересовался:

— Ну, я пойду?

Я смотрел в окно, как Казимирыч идет через двор. Поначалу шаги его были слепы и беспомощны, но постепенно мой школьный товарищ обретал уверенность в себе, выпрямлялся и вскоре уже ступал по земле как истинный хозяин жизни. Ну и правильно — ведь у него оставались телескоп, звезды, наука и авторитет ученого с мировым именем, созданию которого в немалой степени способствовал я. А что оставалось мне? Жалкие полмиллиарда долларов, утраченное уважение к человечеству и полная уверенность, что с этой самой частной собственностью и соблюдением законов человечество окончательно сошло с ума.

Но как бы то ни было, следовало спешить — самолет в Австралию отлетал из международного аэропорта «Внуково» всего через три часа, и надо было успеть сделать все, чтобы мое появление в южном полушарии прошло относительно незаметно. Как вы понимаете, лишняя популярность в моем случае абсолютно ни к чему.

КРИС БЕКЕТТ АТОМНАЯ ИСТИНА

Иллюстрация Евгения КАПУСТЯНСКОГО

Выйдя из вращающихся дверей «Ригби, Ригби & Стайл», Дженни Филипс угодила прямо в грязную морось и влажные огни ноябрьской лондонской ночи. Была пятница, и она задержалась на работе, убирая свой стол перед недельным отпуском. Завтра в это же время вместе с Беном она будет ужинать уже на Ямайке — под пальмами и звездами.

Дженни отчаянно хотелось немедленно позвонить ему, войти в какое-то соприкосновение. Однако она знала, что Бен занят и улаживает собственные дела на своей работе, к тому же он прямо сказал ей о том, что не хочет, чтобы его беспокоили до того, как он окончательно освободится. Подобные вещи иногда весьма раздражали его. Но Бен обещал позвонить сразу же, как покончит со всеми делами, и ей приходилось довольствоваться этим.

Дженни оглядела оживленную улицу, прикинула, насколько силен дождь, подняла воротник, раскрыла розовый в белый горошек зонтик, ну и, конечно, возложила на нос большие круглые очки. Хорошенькая, изящно одетая, двадцативосьмилетняя… доверенное лицо старшего партнера одной из городских юридических фирм. Очки превращали ее в некое подобие плодовой мошки, однако ей это было безразлично — как и всем остальным на улице. Шли активные разработки глазных имплантов, однако проблемы безопасности еще не были полностью разрешены, и малый, но неприемлемый процент лабораторных животных оставался слепым — так что в текущий момент все носили «мушиные глазки».

То есть почти все. В бургер-баре, соседствовавшем с офисом Дженни, Ричард Пегг соскользнул с табурета, опустил в карман потрепанный блокнот, застегнул молнию на слишком большом для него анораке[1], доходившем почти до колен, и надвинул шерстяную шапку на самые уши. Он принадлежал к числу тех немногих, еще не достигших семидесятилетия лондонцев, так и не обзаведшихся комплектом лупоглазых приспособлений. Даже бездомные, ночевавшие в дверях магазинов, таковыми владели, однако Ричард вышел под дождь на улицу, не прикрывая лица и глаз. Истина заключалась в том, что он не нуждался в очках, наделявших его фантомами, видениями и голосами. Просто ему приходилось принимать таблетки, чтобы вся эта муть не лезла в голову.

Ричарду, как и Дженни, было двадцать восемь лет, однако он никогда не работал. В очередную поездку по музеям Ричард отправился с одним только блокнотом и карандашами из своей крохотной — в одну спальню — квартирки в Суррее. Сам для себя он называл это занятие «Исследовательской работой» и пытался отыскать тайный смысл бытия посредством окаменелостей и иероглифов, кристаллов и клинописных табличек. На этот раз он заполнил еще один блокнот своим плотным почерком, тремя различными цветами выделяя ключи к загадкам, мистериям и тайным заговорам, густо усыпая страницы заглавными буквами, подчеркиваниями и знаками восклицания.

Оставив бургер-бар, Ричард также оказался перед моросью и электрическими огнями: оранжевыми, белыми, зелеными, красными, голубыми. Однако если Дженни воспринимала повседневность как должное, перед Ричардом ежедневная рутина всегда ставила бесконечную последовательность тревожных вопросов. Что такое дождь? Что суть машины? Что есть электричество? Что за странная штука — пространство, существующее между одним объектом и соседствующим с ним? И что представляет собой воздух? И что означают все эти огни — что, в самом деле, означают они в своей непрестанной смене зеленого на янтарный, потом на красный, повторяющейся снова и снова?

Однако Ричард мог видеть Электрического Человека — четырехметровая, очерченная белым огнем фигура которого как раз возвышалась над снующими внизу людьми и машинами. Электрический Человек взирал прямо на Ричарда лампочками своих глаз, потому что знал — в отличие от всех остальных, Ричард способен видеть его. Прикусив губу, постаравшись поглубже укрыться в недрах своего анорака, и избегая глядеть на Электрического Человека, Ричард направился в сторону станции.

— Атомная истина, — пробормотал он себе под нос, стараясь свести воедино плоды дневных трудов. — Атомная истина. Скрытая правителями мира. Скрытая от мировых лидеров, потому что никто из них не обладает атомными глазами. Они не могут видеть ее, не могут видеть ее в правильной атомной форме. Не могут, насколько это известно мне.

Он громко рассмеялся на ходу, открывая щербатый рот. Люди начали оборачиваться, но он пренебрег их мушиными взглядами.

— Привет, Сью, это Дженни! — Изящная женщина, ожидавшая впереди него на пешеходном переходе, когда светофор сменит красный глазок на зеленый, воспользовалась паузой и вызвала через очки одну из своих старших подруг, с которой прежде работала вместе. — Бен слишком занят, чтобы говорить, а я просто должна была кому-то позвонить. Я так волнуюсь и нервничаю! Наш первый совместный отпуск. Как по-твоему, все сложится благополучно?

Благодаря мушиным глазам, Дженни могла слышать свою подругу и видеть ее перед собой. Ричард, конечно же, не мог ни видеть, ни слышать ее, однако он собирал в своей памяти все доносящиеся до него обрывки разговора, укладывая их на хранение с той же почтительностью, с которой копировал иероглифы в Британском музее. Манера людей разговаривать друг с другом, чувствовать себя при этом непринужденно, умение их разделять темы и притягивать чужое внимание были для него такой же тайной, как и надписи на саркофагах, хранивших мумии фараонов: тайной, подобно иероглифам, чреватой таинственным смыслом.

— Привет, Сью, это Дженни! — пробормотал он.

Ричард рассмеялся. Фраза показалась ему забавной. А потом попытался просто повторить имя:

— Дженни, Дженни, Дженни.

Оно прозвучало ласковой песней… сладкой ласковой песней.

— Дженни, Дженни, Дженни.

Дженни перевела свои мушиные глаза на низкую прозрачность. Она еще могла видеть мир таким, как видел его Ричард — огни автомобилей, такси, бурые веера воды, разлетающиеся из-под колес, витрины магазинов, превратившиеся в пещеры, залитые желтым светом, — однако все это утешительным образом было охвачено некоей рамкой. Пользование мушиными глазами придавало миру уют, словно глядишь на него изнутри автомобиля. Эти очки превращали улицы города в разворачивающийся на экране фильм, в пейзаж за окном.

Внизу поля зрения Дженни — как бы перед нею в пространстве — находилась клавиатура с рядком иконок, позволявших управлять видеосистемой очков. Возле верхнего края поля помещался блок аксессуаров — с часами и разнообразной информацией того рода, которую люди находят утешительной, — подобно многочисленным лезвиям швейцарского перочинного ножа, даже если никогда не пользуются ими: такими, как температура воздуха, индекс Доу-Джонса, календарь на пять лет, телепрограмма на ближайший вечер, местное время в Сиднее и Гонконге…